Интервью с фотографом: Интервью с фотографами | Дмитрий Крупский
Интервью с фотографами | Дмитрий Крупский
Известные российские фотографы отвечают на мои вопросы и рассказывают о себе, о своих работах и творчестве. Высказывают концептуальные идеи и дают практические советы, делятся секретами съемки и рассказывают о фототехнике, которую используют.
Добро пожаловать! – Дима Зверев, Станислав Пучковский, Ирина Козорог, Даниил Конторович, Андрей Нарчук, Софи Черных, Станислав Лиепа – наверняка вы знаете если и не все эти имена, то многие из них.
Станислав Лиепа: «Я снимаю людей, чтобы запечатлеть их красоту»
Станислав Лиепа – известный петербургский фотограф, популярный в Инстаграме автор. Снимает портреты людей, чтобы запечатлеть их красоту. Имеет большой опыт работы с камерами Olympus OM-D – как флагманским E-M1, так и недавно вышедшим E-M5 II, снимает ими фото и видео.
Обо всем этом – в нашей беседе со Станиславом.
Софи Черных: «Находите время творить!»
Софи Черных – фотограф из Екатеринбурга.
Называет себя «путником», влюблена в путешествия. Снимает истории. Проводит мастер-классы по съемке и обработке фотографий.
Софи рассказывает мне о том, как создает свои снимки, а также о технике, которую использует.
Андрей Нарчук: «Быть как рыба в воде человеку не суждено, но к этому надо стремиться»
Андрей Нарчук – один из ведущих российских подводных фотографов. Специализируется на съемке дикой природы. Победитель и лауреат многих всероссийских и международных конкурсов, включая звание Фотографа года, Лучшего фотографа дикой природы России. Создатель и главный редактор Дикого журнала, уникального издания о дикой природе в России.
Мы беседуем с Андреем о подводной съемке и о технике, которую он использует.
В этой публикации использованы также снимки Сергея Шанина, энтузиаста подводной фотографии с десятилетним стажем, неоднократного победителя международных фотоконкурсов.
Даниил Конторович: «В основном я изображаю человека»
Даниил Конторович – популярный фотограф из Санкт-Петербурга.
Больше всего снимает портреты, однако также занимается репортажами, работает и в других жанрах. Ведет курсы по съемке и обработке фотографий.
Даниил рассказывает о концепциях и идеях своего творчества, об аппаратуре, которую использует, и даже дает конкретный совет по обработке снимков.
Ирина Козорог: «Макросъемкой надо болеть»
Ирина Козорог снимает макро. Снимает красиво и художественно – природу, насекомых… а больше всего — муравьев. Причем не просто делает фотографии, а еще и ведет в своем блоге подробные и познавательные репортажи о жизни муравьев.
Ирина рассказывает о своих «фотомоделях», о технике съемки и об аппаратуре, которую использует.
Станислав Пучковский (Sean Archer) – Рецепт успеха
Всего за два года Станислав Пучковский прошел путь от новичка в фотографии до признанного мастера, лидера рейтинга крупнейшего фотосайта мира 500px.com. Станислав рассказывает мне удивительную историю своего успеха – как все происходило, что способствовало столь быстрому прогрессу, а также, какую аппаратуру и технику обработки он использует.
Дима Зверев: «Настоящая фотография начинается через час»
У меня в гостях – Дмитрий Зверев, один из лучших российских фотографов. Беседуем с ним о «фотографической зоркости» и о том, как развить ее в себе, а также об аппаратуре и технических приемах, которые использует Дмитрий.
Понравилось это:
Нравится Загрузка…
«Искусство — это всегда про тебя»
Ирина Воротынцева (@irinavorotyntseva) — фотограф-художник, адепт естественности и чистой эстетики. От модельных тестов и глянца до отказа от ретуши и съемках людей с особенностями кожи: через тяжелую работу и творческие кризисы она пришла к пониманию своего места в профессии и вывела свой личный рецепт обретения гармонии. С Ириной у нас получилось содержательное, местами философское, интервью о ее пути в фотографии, визуальных трендах и понятии красоты.
Ирина Воротынцева. Фотограф Анисия КузьминаРасскажи, как ты пришла к фотографии, ты ведь получила академическое художественное образование.
Помогает ли оно в твоей работе сегодня?
Ирина: Да, я училась в Московском государственном университете дизайна и технологии, сейчас это РГУ имени А. Н. Косыгина. Художественное образование мне, конечно, помогает. Вуз дал мне фундамент: меня научили компоновать объекты и, самое главное, видеть.
Снимать я начала на 3 курсе, потому что живопись и фотография на самом деле очень связаны. То есть ты просто создаешь картинку иным способом — вот и вся разница.
Ты всегда хотела заниматься искусством?
Ирина: Рисовала я с раннего детства и мечтала стать художником: обожала Сальвадора Дали и постоянно перелистывала альбомы с его картинами. Я никогда не ходила в художественную школу и училась всегда самостоятельно. Когда я пришла поступать, у меня не было никаких фундаментальных знаний. Это было на уровне: я вижу, я сочиняю, я придумываю, я рисую.
В детстве я хотела учиться на модельера, но поняла, что не люблю шить, и пошла в итоге на дизайн.
Сейчас мне немного стыдно за свои рисунки. Когда тебе уже 30 лет, кажется, что ты очень много упустил и не развивал свой талант. И это очень тяжело осознавать, когда понимаешь, что потенциал то был и амбиции тоже были.
Родители поддержали твой выбор?
Ирина: Моя мама — творческий человек: я приходила домой, а она разрисовала стены гуашью или, например, перекрасила кухню в другой цвет. А папа — юрист. Он всегда очень переживал, что я решила пойти учиться на художника и говорил, что «умру нищей в своих красках и стану сумасшедшей в своих холстах». В детстве я даже думала, а не стать ли мне прокурором.
Чем больше город, тем ярче надо быть. Ты тянулась к художественным сообществам? Пыталась пробиться через тусовки, приобрести полезные контакты?
Ирина: Когда меня спрашивают про мой путь в фотографии, я всегда отвечаю, что просто очень много снимала. Помимо этого, подрабатывала ретушером, а на вырученные деньги арендовала студию и набирала себе по 3—4 съемки в день.
Ты начинала свой путь в фотографии с модельных тестов. Когда ты поняла, что больше не хочешь снимать моделей?
Ирина: В модельных тестах всегда есть строго определенные рамки, и это накладывает на художника очень серьезные ограничения. В какой-то момент я поняла, что мне гораздо интереснее строить кадр не для того, чтобы это пошло в бук модели, а для того чтобы сделать красивую картинку. Мне захотелось работать с разными типажами. В коммерции слишком мало свободы. Я надеюсь, что скоро всё поменяется. В Европе и Америке модельный бизнес уже устроен иначе. А в России, если бедра не 89 сантиметров, то у тебя нет шансов. Это ужасно, и это очень ограничивает и художников, и рынок.
Складывается такое ощущение, что сегодня очень важно, чтобы за человеком стояла какая-то история.
Ты замечаешь этот тренд?
Ирина: Да, это правда. Я связываю это с тем, что работодатель стал очень часто проверять профили в социальных сетях. Некоторые американские агентства требуют прописывать в контракте количество подписчиков. И эта цифра может очень сильно повлиять на карьеру. Многие девочки мне жалуются, что работу получают не модели с подходящей внешностью и опытом, а те, у кого просто большая аудитория.
«Сейчас личность нужна заказчику больше, чем красивая картинка, потому что зрителю интереснее наблюдать за медийными персонами»
Моделей сейчас часто заставляют вести инстаграм, общаться с публикой, делать на ютубе ролики про работу. Лично я не испытываю никаких негативных эмоций по отношению к блогерам. Это тяжелая работа, которая требует определенных навыков и таланта.
В российском инстаграме есть тренд на длинные подписи к фотографиям, рецепты, бесконечные подборки. На западе такое встретишь не часто. Какой подход тебе ближе?
Ирина: Я не читаю блогеров, которые много пишут.
Мне это просто неинтересно, я визуал. А если мне захочется почитать, то я возьму книжку, найду статью или открою журнал. Мне сложно воспринимать тексты блогеров, потому что это навязанная информация, ограниченная форматом и направленная на конкретную аудиторию. Я в инстаграме пишу только о наболевшем, когда очень хочется поделиться чем-то важным.
Как бы ты охарактеризовала свой стиль?
Ирина: У меня его нет. Есть только моя личность и мое видение. Ведь искусство — это всегда про тебя. Но я из тех людей, которые любят красивое, а сейчас в моде уродливость в хорошем смысле этого слова, дичь, непонятность, безобразие. А я про естественность. Я хочу передавать картинку так, как я вижу ее своими глазами. Для меня фотография — это репортаж жизни.
Расскажи про своё понимание красоты и естественности. Как ты для себя определяешь эти категории?
Ирина: Я считаю, что люди прекрасны сами по себе, без всего того, что они обычно на себя навешивают под влиянием общественного мнения.
Если любого человека раздеть, смыть косметику и поставить стоять на чистом фоне, то он будет красив, потому что он просто существует.
«Люди прекрасны сами по себе, без всего того, что они обычно на себя навешивают под влиянием общественного мнения. Если любого человека раздеть и поставить стоять на чистом фоне, то он будет красив, просто потому что существует»
Мы являемся продуктом эволюции: миллионы лет развития привели нас к такому виду, и с точки зрения природы мы не можем быть некрасивыми. Когда природа вступает в действие, она создает невероятные вещи. Природа — это математика, это гармония, это соотношение величин. Ракушка и цветок настолько же математически точны, насколько и прекрасны.
То есть нужно научиться правильно преподносить свои изъяны?
Ирина: У человека не бывает изъянов! Изъян придумало тебе общество, и это не твоя проблема. И это нужно осознать каждому. Для меня существует только вопрос гармонии. Я смотрю на человека как на композицию.
Кто-то может проигрывать по пропорциям, у кого-то, например, нос чуть длиннее, чем хотелось бы. Но это не плохо! Ты вообще можешь решить, что не нужна тебе никакая гармония и никакая математика.
Но при этом человек подсознательно стремится к гармонии и упорядочиванию? Наш мозг мыслит схематично.
Ирина: Да, именно так! Наш мозг структурирует любую информацию, которую получает, потому что он очень ленивый. Он не может воспринимать больше определенного количества информации. Почему человеку визуально нравится лес? Потому что это совокупность хаотичных величин, и твой мозг начинает эти величины структурировать, находить кратные и подавать тебе как цельную гармоничную картинку. Почему всем нравятся симметричные лица? Да потому что наш мозг так устроен.
«Природный хаос в отличие от человеческого можно упростить и осознать»
У города, спроектированного человеком, всегда есть система, но она не гармонична, её сложно воспринимать, в ней нет ни ритма, ни структуры.
А лес — это абсолютный хаос, там все разное, и мозг создает свою собственную систему. Природный хаос в отличие от человеческого можно упростить и осознать. Есть фраза: «У движения ручья есть формула, но она слишком сложная для понимания».
Как воспитывать у себя чувство вкуса?
Ирина: Это наработка и изучение. Всегда. Я читаю, смотрю, анализирую. Честно, у меня раньше был ужасный вкус. Я вспоминаю свои первые работы, свои рисунки — и это кошмар. Вкус формируется у человека с возрастом, если он этого хочет. И, разумеется, необходимо ездить по музеям, посещать выставки, смотреть и видеть. Есть классика и есть современное искусство, и чтобы разбираться в последнем, нужно изучать историю. Прежде чем создавать что-то своё, необходимо собрать визуальный багаж, от которого можно будет отталкиваться.
А как сохранить этот багаж в целости? Как защищать внутреннюю красоту? Как научиться фильтровать информацию, при таком обилие визуального мусора?
Ирина: Чтобы творить что-то хорошее, нужно в этом существовать и всегда находиться в красивом.
Георгий Пинхасов из агентства Magnum как-то говорил, что сегодня учиться фотографии необязательно. Вместо того, чтобы оттачивать технические приемы, лучше повышать свой культурный уровень и развивать себя как личность. Ты согласна с этим?
Да, и я думаю, это связано с доступностью качественной техники за небольшие деньги. На первый план выходят мысль и взгляд автора, его способность видеть и подмечать главное. Фотография — это возможность посмотреть на мир чужими глазами. А развитие личности как раз и формирует взгляд на жизнь, которым можно поделиться.
Как ты выстраиваешь съемочный процесс и отношения со своими клиентами? С какими сложностями ты сталкивалась?
Ирина: Почти всегда первые 15 минут съемки уходят в никуда.
Я начинаю съемку с чего-нибудь максимально простого и не нагружаю человека одеждой. Мне нужно познакомиться с конструкцией лица, тела, понять, как человек двигается, какая у него мимика, какой ракурс ему больше подходит. Я всегда стараюсь делать своим клиентам искренние комплименты и разговаривать с людьми.
«Невозможно картинкой передать внутреннее содержание человека. Фотограф может только показать образ человека, которого он видит своими глазами и интерпретирует через себя»
Когда у тебя есть строго выстроенная структура, четко обговоренные условия и детали съемок, то конфликтов практически не происходит. Люди знают, за что они платят и понимают, что на выходе получат. Бывает, что клиент говорит мне: «Я себе вижу иначе». Но невозможно картинкой передать внутреннее содержание человека. Чужая душа — всегда потёмки. Фотограф может только показать образ человека, которого он видит своими глазами и интерпретирует через себя. Это можно сравнить с теорией параллельных вселенных: твои образы существуют во многих чужих сознаниях, но с твоим ощущением себя они не совпадают.
А существуют люди, которых в силу каких-то особенностей внешности тяжело запечатлеть на камеру?
Ирина: У меня есть модели, которых сложно фотографировать. Они очень красивые и на фото отлично получаются. Но тебе все время кажется, что ты делаешь их хуже, чем они есть на самом деле, потому что их мимика настолько обаятельная: их улыбка, то, как они смеются, смотрят на тебя, рассказывают что-то. И ты осознаешь, что не можешь это запечатлеть. Картинка будет красивая, бесспорно. Но в жизни этот человек еще прекраснее. Когда человек начинает двигаться, разговаривать, улыбаться, у него все черты лица меняются. И как он выглядит на фотографии и то, как он выглядит в жизни — это разные вещи.
Правильно ли я понимаю, что ты совсем отказалась от ретуши и косметики в съемках?
Ирина: Немного не так. Год назад я делала проект, где предлагала девушкам посниматься у меня «без фотошопа». Это был очень крутой опыт, он мне был интересен как художнику.
Когда ты работаешь с моделью, ты строишь картинку так, чтобы она получилась красивой на фотографии. А когда ты строишь картинку просто с точки зрения художника и не зацикливаешься на человеческой внешности, ты по-другому начинаешь видеть кадр и намного свободнее себя чувствуешь.
Ретушь для меня — это по-прежнему инструмент, который просто нужно грамотно и к месту использовать. К макияжу я равнодушна, тут все зависит от пожелания клиента. Если человеку комфортнее находиться на съемке с макияжем, я обязательно его поддержу, но моя задача как художника — проконтролировать, что это будет за мейк. Человек видит себя, а я вижу картинку целиком.
Проект «Без фотошопа» Проект «Без фотошопа» Проект «Без фотошопа» Проект «Без фотошопа»Ты делала съемку для проекта The Skin, который поддерживает девушек с различными особенностями и заболеваниями кожи. Что ты вынесла для себя из этого сотрудничества?
Это была одна из самых легких и позитивных съемок в моей жизни.
В работе с девочками не было ни скованности, ни неловкости. Меня искренне поразило то, какой внутренней силой они обладали. И самое главное, я убедилась в том, что красота невероятно многообразна. Надо просто воспитывать себя и расширять свои границы. Чем шире границы, тем больше у вас пространства и инструментов.
Чем тебя особенно привлекает съемка обнаженной натуры? В чем по-твоему здесь кроется главный секрет?
Ирина: На самом деле у меня не так много обнаженных снимков. Люди просто мысленно раздевают всех моделей. Но я много фотографирую в белье. Мне нравится снимать людей без шелухи. Мне кажется, что обнаженный человек очень гармоничен, независимо от того, какая у него фигура.
«Мне нравится снимать людей без шелухи. Мне кажется, что обнаженный человек очень гармоничен, независимо от того, какая у него фигура»
Я обычно прошу людей надевать на съемку самое простое белое белье.
Одежда диктует стилистику фотографии. И я никогда не настаиваю на обнаженной съемке. Это вопрос психологии: обнаженный человек вызывает у тебя больше доверия, дистанция между вами уменьшается. У вас появляется какой-то общий секрет, который вы друг другу доверили. И через какое-то время человек перестает стесняться.
Как ты считаешь, инстаграм как платформа для фотографов и художников изжил себя?
Ирина: Инстаграм изжил себя, когда стал платной платформой, когда отклик перестал напрямую относиться к твоей картинке и начал зависеть от того, сколько ты заплатил за то, чтобы появиться в ленте. Теперь это просто программа, где отсутствуют ориентиры и адекватная ответная реакция.
Другая платформа, наверное, когда-нибудь появится, но сейчас всё активно переходит в live. Все хотят проникнуть в чужую жизнь. И что бы люди ни говорили про искусство и про высокое, картинка с голым животом собирает в разы больше лайков, чем рисунок.
А кого тебе бы хотелось пофотографировать из известных личностей?
Ирина: Голливудских звезд мужчин! Это первое, что приходит в голову.
Я заметила, что в последнее время я стала много сохранять фотографии-истории с актерами, какие-то съемки в духе «для журнала GQ».
Расскажи про своё решение иметь собственную фотостудию. Как думаешь, может ли привязка к одной локации негативно отразиться в работе?
Ирина: Я снимаю в своей студии, потому что здесь удобно работать, и нет посредников. Я же все-таки коммерческий фотограф. В Москве сложно куда-то выехать: то погода не та, то свет не тот, то люди к тебе начинают приставать, то модель опоздала. Куча моментов.
Иногда мне говорят: «Ира, а ты не хочешь что-то другое попробовать?». Но я очень много экспериментировала в начале своей деятельности: был период, когда я снимала только жестким светом, потом был период только мягкого света, потом я использовала зеркала. Я через это всё прошла и мне нравится, как я сейчас вижу картинку.
Эмоциональное выгорание — распространенная проблема представителей творческих профессий. Как ты преодолеваешь кризисы?
Ирина: Мне кажется, что человек начинает выгорать тогда, когда у него нет конечной цели, когда он работает, но не понимает, зачем вообще это делает и что будет дальше.
Я сама с этим столкнулась: поняла, что просто очень устала. Как раз тогда мы с мужем уезжали на Сейшелы, и я решила перестать заниматься фотографией. В голове было четкое осознание, что я навсегда закончила с этим. Первая съемка у меня случилась спонтанно только спустя полгода.
Сейчас я начала четко разграничивать свою жизнь: я не беру больше трех съемок в неделю, оставляю себе целые месяцы только для отдыха и творческих съемок. Я стараюсь кайфовать на коммерческих съемках в том числе и не хочу ставить их на поток.
Ты ставишь себе цели в жизни?
Ирина: Для меня жизнь — это поток горной реки, куда тебя швыряют, и ты плывёшь. На твоём пути есть какие-то повороты, и когда ты подплываешь к этому повороту, ты решаешь, куда плыть: направо или налево. И этот поворот неизбежен. Вот у меня так в жизни и происходит: я вроде как плыву по течению и не ставлю себе цели, но сама жизнь тебя подталкивает к выбору, и я прислушиваюсь. Это такой тип фатализма, когда ты не веришь в судьбу, но отдаешься на волю случая.
И последнее. От человека, который научился любить и принимать себя, хочется услышать рецепт, как достичь гармонии в отношениях самим с собой.
Ирина: Сложный вопрос, потому что я не могу сказать, что я сама достигла этой гармонии. Но с возрастом стало гораздо проще. Когда у тебя много работы и вещей, которые требуют твоего внимания, проблемы, которые ты себе когда-то придумал, уходят на задний план. И ты начинаешь осознавать, что не должен быть идеальным, чтобы кому-то нравится.
Ирину фотографировала Анисия Кузьмина специально для Losko
Беседовала Александра Галанина
Книги, которые вдохновляют
- Волошинов «Математика и искусство»
- Хаксли «Двери восприятия»
- Арнхейм, «Искусство и визуальное восприятие»
- Анн Ренд, «Источник»
- Бёрджер «Блокнот Бенто»
Фильмы, которые стоит посмотреть
- Ускользающая красота (Stealing Beauty), режиссер Бернардо Бертолуччи, 1995
- Правила виноделов (The Cider House Rules), режиссер Лассе Халльстрём, 1999
- Сестры Магдалины (The Magdalene Sisters), режиссер Питер Маллан, 2003
- Дом из песка и тумана (House of Sand and Fog), режиссер Вадим Перельман, 2003
- Нефть (There Will Be Blood), режиссер Пол Томас Андерсон, 2007
- Вторая жизнь Уве (En man som heter Ove), режиссер Ханнес Хольм, 2015
Следите за нами в социальных сетях, чтобы не пропускать новые материалы: Вконтакте, Facebook, Telegram — @loskomagazine, Instagram.
А еще, если вы цените свой и чужой труд, то всегда можете поддержать нас финансово на Boosty.
Интервью с фотографом Аароном Тернером.
Интервью с фотографом Аароном Тернером. . Он использует фотографию, чтобы рассказывать личные истории цветных людей в двух основных районах США, в дельте Арканзаса и Миссисипи. Аарон также использует камеру обзора для создания натюрмортов о расе, истории, черноте как материале и роли чернокожего художника. Его награды включают в себя художников-резидентов по световым работам 2018 г., 2019 г.Стипендия EnFoco в области фотографии и космическая резиденция проекта 2020 года на семинаре визуальных исследований. Он также является координатором Центра фотографов цвета (CPoC) в Школе искусств Университета Арканзаса и ведущим подкаста «Фотографы цвета». Его работы представлены в выпуске за февраль/март 2021 года: The Constructed Image.
Кэри Бенбоу (CB): Называете ли вы это «объективным» медиа, фотографией или визуальным повествованием — существует так много способов выразить себя в мире 21-го века — как изменился ваш личный стиль фотография стала вашим выбором самовыражения?
Аарон Тернер (AT): Для меня фотография имеет широкое определение.
Я считаю, что фотография включает в себя все, что исследует изобразительное пространство. Фотография может быть видео, фильмом, анимацией, кинематографией, движущимися или неподвижными изображениями, и я смотрю на все это для вдохновения.
Я чувствую, что фотография стала моим способом самовыражения благодаря повторению. Я вырос, всегда просматривая комиксы воскресной газеты и каждое изображение, которое я мог увидеть в нем. Будучи студентом бакалавриата, я несколько раз меняла специальность, прежде чем остановилась на журналистике. Поработав над этим какое-то время, я начал учиться и заниматься искусством. Оттуда я просто делал то, что пришло само собой. Я всегда помнил, что хотел общаться с другими имиджмейкерами или художниками, которые на меня повлияли, но при этом хотел быть как можно более уникальным.
КБ: Что, по вашему мнению, делает хорошую фотографию? Как вы решаете, когда что-то, что вы создаете, соответствует или превосходит ваши ожидания?
AT: Я думаю, что вопрос о том, что делает фотографию хорошей, является предметом больших споров, потому что у каждого свое мнение.
Я думаю, что в этом вопросе заключается весь аргумент и отношение моего поколения к истории фотографии, по крайней мере, с целостной точки зрения. В годы нашего становления представленное нам повествование представлено как от А до Я лучшего и единственного, что должно быть эталоном. Мы знаем, что это не так, благодаря таким группам, как Kamoinge Workshop. Многие снимки остались за рамками исторического повествования о фотографии, поэтому полного рассмотрения того, что хорошо, еще не будет, пока не будет рассмотрено все или даже больше. Хорошая фотография — это то, что говорит лично с вами как с личностью. Когда я преподаю, я постоянно спрашиваю своих учеников, что им интересно, потому что если им нравится то, что нравится мне, это не сделает их лучшими художниками.
В своей студии я работаю в дискурсивном мышлении. Это означает, что я всегда думаю и обдумываю искусство, которое было до меня. Какое искусство существует сейчас, а что ждет нас в будущем? Искусство моих сверстников и коллег-художников прошлого и будущего.
Поэтому я всегда думаю о своей работе с точки зрения ее ожиданий относительно истории и настоящего. Я рассматриваю то, что я создаю, как продолжающийся разговор. Я чувствую, что ожидания никогда не оправдываются. Работа никогда не делается. Всегда есть что делать, исследовать, экспериментировать и смотреть с другой точки зрения. Есть еще вопросы, которые нужно задать или ответить.
CB: Как бы вы описали свою фотографию тому, кто с ней не знаком?
AT: Для тех, кто не знаком с моей работой, я бы описал ее как построение физического представления моего внутреннего монолога об абстракции, расе, истории и моей реакции на найденные артефакты в студии, используя прошлое и настоящее, чтобы говорить о будущем.
CB: Кто эти люди на ваших фотографиях? Каков ваш процесс создания этих изображений и что влияет на ваши решения?
AT: Люди на моих фотографиях — моя семья, узнаваемые и неузнаваемые исторические личности, а иногда и вовсе неизвестные.
Все люди на моих фотографиях служат заменой того, что я пытаюсь выразить эмоционально, интеллектуально, визуально, исторически и так далее.
Я работаю с камерой с обзором 4×5, и поэтому принимаю решения интуитивно. О чем я не могу перестать думать? Лица, обобщенные исторические нарративы и понимание конкретных движений и личностей, детские воспоминания и «что, если». Что, если я соединю это и это? Как бы это выглядело тогда? Мне также интересно, как камера записывает различные материалы и отражающие поверхности как метафоры постоянного отражения, которое я делаю и пытаюсь решить в своей работе. Кроме того, история абстракции многое говорит о том, что я делаю, особенно о чернокожих художниках, которые используют абстракцию. Я постоянно возвращаюсь к статье Фрэнка Боулинга о «Почему недостаточно сказать «черный — это красиво» , опубликовано в 1971 году.
CB: Ваша работа больше связана с вашим личным опытом или вы чувствуете, что она хорошо переносится на опыт или жизнь других людей?
AT: Я думаю, что моя работа определенно связана с моим личным опытом, потому что я всегда говорю со своей точки зрения на вещи.
Но я действительно думаю, что это переносится на других и их жизненный опыт. Это один из основных интересов в моей работе, слышать и понимать чужую точку зрения на вещи, которые я представляю визуально. Фотографии всех видов вызывают у всех нас разную реакцию, и это то, о чем мне больше всего интересно говорить. Я также делаю эстетический выбор, чтобы размещать свои изображения в умозрительном разговоре. Как выглядит наше будущее? Какие еще визуальные варианты мы можем изучить? Итак, знакомы ли вы с историческими фигурами в моей работе или нет, вы можете начать отождествлять себя с формальными аспектами и углубиться в детали.
CB: Изменяют ли события 2020 года и влияние движения Black Lives Matter ваше отношение к этим изображениям? Или, говоря по-другому… подходили ли вы к своей работе или рассматривали ее контекстуальное значение совершенно по-другому до недавних социально-политических событий?
AT: Ни события 2020 года, ни недавние общественно-политические события не изменили моего отношения к своим изображениям и не изменили их контекст лично.
Возможно, это было сделано для других людей, но не для меня лично. Цель моей работы не изменилась для меня.
Моя работа всегда связана с прошлым, чтобы привлечь внимание к повторяющейся истории. Все, с чем мы имеем дело сейчас, так или иначе произошло в прошлом. Думали ли мы о прошлом достаточно, чтобы избежать повторяющихся действий в настоящем? Возможно, нет. Вот почему я решил остаться в архиве, потому что ответы еще предстоит изучить и реализовать. Сейчас издается много книг о прошлых течениях в искусстве и культуре. Это только верхушка айсберга. Прошлое находится под постоянной оценкой.
В моей личной повседневной жизни я уже был озабочен тем, что сейчас в мейнстриме, еще до того, как стал художником. Быть художником позволило мне перейти от повседневного опыта к вопросу о том, как я могу превратить это во что-то другое визуально, а затем вернуться к исходной проблеме или вопросу на практическом уровне.
CB: Вы говорили о Рое ДеКарава, который оказал большое влияние на вас и вашу работу.
( «Фотографическая жизнь» Гранта Скотта : Что для меня значит фотография?) Как его работа или влияние его работы влияет на ваш собственный творческий процесс?
AT: Рой ДеКарава очень важен, и именно это Ансел Адамс сказал в своем последнем интервью, когда его спросили о современных фотографах того времени.
Мне нравится преднамеренность , стоящая за работой ДеКаравы. И вы можете видеть это на фотографиях. ДеКарава был предан и бескомпромиссен в изображении силы, мудрости и достоинства чернокожих. Он верил в творческое самовыражение и понимание, которые мог дать только черный фотограф. Он хотел повысить осведомленность о наследии чернокожих сообществ, которые он фотографировал. Все выражено его собственными словами в одном из моих любимых текстов о его творчестве, Рой ДеКарава: ретроспектива (1996) , опубликованная MoMA.
Я часто обращаюсь к этому тексту другим фотографам, и часто смотрю на него как на постоянное напоминание и мотиватор.
Его работы сообщают о намерениях, самосознании и целостности, которые я хочу выразить через свои фотографии.
CB: Каких еще важных художников/фотографов вы бы назвали влиятельными людьми или источниками вдохновения?
AT: Некоторые другие художники, которые я бы перечислил, это Латойя Руби Фрейзер, Кэрри Мэй Уимс, Лесли Хьюитт, МакАртур Биньон, Мел Эдвардс, Эрин О’Киф, Альма Томас, Дженни С. Джонс, Глен Лигон, Барбара Кастен. , Уильям Т. Уильямс, Джеймс Литтл, Джеймс Хенкель, Рико Гастон, Ховардина Пенделл, Байрон Ким, Эйлин Куинлан, Соня Томсен, Давуд Бей, Дэвид Хэммонс и Керри Джеймс Маршалл.
CB: Давайте поговорим об идее фотографа как издателя или куратора. Считаете ли вы, что одинаково важно поддерживать и продвигать работу других в дополнение к работе, которую он делает для себя?
AT: Мне всегда нравилось смотреть на чужие работы больше, чем на свои. Когда я занимался фотожурналистикой, я в конечном итоге хотел стать фоторедактором, чтобы иметь возможность разделять видение других фотографов.
Несколько месяцев назад Кэрри Мэй Уимс прочитала лекцию в 9Симпозиум 0049 Race, Activism and Photography , организованный Центром фотографии в Вудстоке. Она говорила о принятии влияния других художников на то, что мы делаем как отдельные художники. И именно поэтому Weems является одним из моих главных источников вдохновения. В 1982 году она даже сняла фильм о Рое ДеКарава. На протяжении многих лет Уимс постоянно брала интервью у других художников и показывала их в сотрудничестве со своей работой или другими проектами, которые она курировала и организовывала.
Это пример, на который я обращаю внимание. И то, что я, естественно, люблю делать. Очень важно продвигать работы других художников и способствовать сотрудничеству или диалогам между художниками. Мы не можем сделать это в одиночку.
CB: Вы видите свою роль/функцию в коллекции CPoC как куратора или архивариуса? Или вы чувствуете, что больше склоняетесь к одной стороне, чем к другой?
AT: Многие люди используют термины куратор и архивариус, чтобы описать мою роль в CPoC, но мне больше нравится термин «агрегирование».
Я объединяю множество мыслей, точек зрения и мнений, чтобы создать более широкий диалог и способствовать развитию сообщества. Мне нравятся архивы для моей работы, и я понимаю исторические нарративы в целом, но я не склоняюсь к одной стороне другой, когда дело доходит до CPoC. Я просто интересовался многими разными вещами для достижения одной цели. Я не хочу, чтобы повествование об искусстве или фотографии было неполным, как это было на протяжении многих лет.
CB: Что заставило вас создать коллекцию Центра цветных фотографов и/или подкаста «Фотографы цвета»?
AT: Сообщество. Это главная причина. Начав с искусства и фотографии, я не знал многих цветных художников, поэтому хотел связаться и соединить их друг с другом. Мне нравится связывать работы художников и помещать их в одно пространство, чтобы создать диалог между самими художниками и публикой. Мне также нравится читать вопросы и ответы художников и посещать беседы художников. Возможность услышать, как художники говорят о своей работе своими словами, бесценна.
Вот почему я люблю брать интервью у других артистов.
CB: Ранее y вы упоминали, что подумываете о карьере фотожурналиста; Что привлекло вас к этому изначально и почему вы решили пойти по тому пути, по которому идете до сих пор?
AT: С 2014 по 2016 год я училась в магистратуре по визуальным коммуникациям в Университете Огайо. Я изучала фотожурналистику и очень благодарна за этот опыт, потому что он помог мне понять, чем я хочу заниматься. Ближе к концу моего пребывания в Университете Огайо я уже подумывал о том, чтобы стать фоторедактором, а не ежедневным фотожурналистом. Я хотел быть на стороне вещей, где я мог бы представить работу своих коллег в мире. Визуальные истории моих одноклассников в то время и по сей день были для меня очень привлекательными. Мне очень нравилось понимать интерес других фотографов и их нишевые навыки рассказывания историй. Я видел истории, опубликованные в определенных географических точках, где был приглашен сторонний фотограф.
Я говорил себе; Я бы нанял этого фотографа, который живет в том же районе, чтобы сделать это. Это было моим интересом в то время. И все же почему мне нравится смотреть и быть в курсе того, что происходит в этой области.
Со мной случилось наткнуться на работу Латойи Руби Фрейзер. Ее работа « Понятие семьи » изменила мой взгляд на фотографию и, в частности, на жанр документальной фотографии. Фрейзер, фотографирующая свою семью, привлекла меня к работе, потому что я пытался делать то же самое. Затем я наткнулся на работы Хэнка Уиллиса Томаса и на то, как он по-разному использовал фотографию и использовал другие средства. Я думал, что никогда не смогу заниматься этим как фотожурналист, поэтому решил заняться искусством. В целом это был лучший путь для меня.
Я люблю смотреть на работы других людей. Я нашел фотографов, существующих между искусством, журналистикой, редакционными и даже коммерческими фотографиями. У большинства из них были степени MFA и BFA, и не то, чтобы степень имела значение в конкретных контекстах, но она показала мне, что это та область, в которой я собирался работать.
Я приходил учиться на журналиста, а другие приходили учиться на художников, и мы соревновались за одни и те же рабочие места. Речь идет о работе, интересе и уникальной перспективе, которую каждый приносит. Теперь я вижу, что многим людям даже не нравится термин «фотожурналист», «фотограф-документалист» или даже «фотограф», когда дело доходит до самонавешивания. И редакционное/журналистское пространство перемешано с множеством разных людей, использующих фотографию, и сейчас все настолько размыто. То, что я вижу публикуемым сегодня, не имело бы места даже в 2014 году, когда я впервые начал заниматься журналистикой как своей карьерой. Это интересно видеть.
CB: Какой совет вы бы дали тому, кто хочет заняться такими проектами, как ваш?
AT: Я бы никому не рекомендовал браться за такие проекты, как мой. Я призываю их быть самосознательными и учитывать свои интересы, потому что это то, что делает их уникальными и ценными участниками сообщества искусства и фотографии.
Я спрашивал их, какую универсальную релевантную социальную проблему их работа может потенциально решить или привлечь внимание к работе, которую они делают или хотят делать, и продолжал заниматься этим, пока они не доберутся до этого и дальше. Я бы спросил их, что они хотят сказать, что поставлено на карту и каковы их цели?
untitled (loves rock), 2015 © Aaron Turner
The Greatest, 2020 © Aaron Turner
Shift: History at Play #2, 2020 90 5
© Aaron Turner 9000 0004 Глядя на Дрю Кинг, 2018 © Aaron Turner
Местоположение: Онлайн Тип: Избранный фотограф, Интервью
Предыдущий пост
Следующий пост
Интервью с фотографом Йоханом Сандбергом
вернуться в журнал
СТАТЬЯ
Йохан Сандберг
У Йохана Сандберга есть явная склонность к портретной фотографии, что он показал на протяжении многих лет в своих урезанных и, несомненно, мощных изображениях некоторых из крупнейших мировых суперзвезд: Фаррелла Уильямса, Джейсона Бейтмана, Тильды Суинтон.
.. родившейся в Швеции и живущей в Париже. у фотографа было все это перед его объективом. Сандберг в равной степени известен своими свежими и увлекательными статьями о моде и рекламными кампаниями и разработал впечатляющий список клиентов от H&M и Armani до Dazed & Confused, Purple и Rolling Stone. Мы быстро пообщались по скайпу с дружелюбным шведом о его дебютном короткометражном фильме, о цирке знаменитостей и о том, что время от времени он все еще испытывает апатию.
В данный момент вы находитесь в Париже, где живете. Почему вы выбрали французскую столицу в качестве своей базы?
Я просто люблю город, а когда работаешь в моде и хочешь остаться в Европе, то есть только Париж и Лондон. Я всегда предпочитал Париж, но я также не очень хорошо знаю Лондон. Он такой большой, и я всегда чувствую себя немного потерянным. В Париже у меня много друзей, и я нахожу это очень вдохновляющим.
Над чем вы сейчас работаете?
В основном я работаю над короткометражным фильмом, независимым арт-проектом.
Я делаю это впервые. Я снял несколько видео для рекламы раньше, но это все.
Что заставило вас пойти на это?
У меня была история, которую я хотел рассказать, и короткометражный фильм показался мне идеальным средством для этого.
Можете ли вы уже рассказать что-нибудь о содержании?
Это действительно работа, и нам еще нужно найти подходящих актеров. Осталось девять месяцев, поэтому я пока не хочу это комментировать.
Тогда поговорим о рабочем процессе – чем отличается работа с движущимися изображениями? Это сложный переход?
Очевидно, есть сходства, потому что все дело в изображениях. В то же время он очень разный. Когда ты работаешь с кинокамерой, ты должен думать обо всем совершенно по-другому: ты должен представлять все в движении и ты должен уже думать о процессе монтажа. Это очень вдохновляет. Вы бросаетесь со скалы, но еще не умеете нырять.
Значит, для тебя это все обучение на практике?
Точно. У меня нет опыта работы в кино.
Я думаю, что ключ ко всему, что вы делаете, это найти правильных людей, которыми вы могли бы себя окружить. И тогда вы должны следовать своей интуиции.
Тильда Суинтон, журнал Purple
Расскажите немного о том, как вы стали фотографом? Как вы перешли от обучения бизнесу в Швеции к фотографированию Тильды Суинтон?
На самом деле, мне никогда не приходило в голову начать профессиональную карьеру в фотографии, хотя я очень этим увлекался. Я изучал бизнес и после окончания хотел взять годичный отпуск, чтобы заняться фотографией, прежде чем начать свою работу в бизнесе. Поэтому я отправился в Италию, чтобы заняться пейзажной фотографией. Но потом я встретил девушку, которая оказалась моделью, и начал ее фотографировать. Однажды ее агент позвонил мне и спросил, заинтересован ли я в «тестировании» девушек для агентства, как вы это называете. Я сказал да, потому что это был хороший источник дохода для меня.
И тут друг агента, который руководил журналом, спросил, не хочу ли я снимать для него, что я и сделал, и через эти изображения я связался с ювелирной компанией, которая попросила меня снять для них каталог в горах. Совершенно случайно я обнаружил, что работаю фотографом. В какой-то момент я понял, что на самом деле это то, чем я мог бы зарабатывать на жизнь. Я даже мало что знал о моде, я начал ценить ее только через некоторое время, когда начал более глубоко изучать крупных фэшн-фотографов и так далее. У меня были довольно ограниченные знания в этой области.
Насколько большую роль в вашей жизни играла фотография до того, как вы уехали в Италию? Когда вы начали фотографировать?
Всегда фотографировал — лет с 15. В основном натюрморты и 90% черно-белые. Я провел так много ночей в темных комнатах; это было очень медитативно. Моя страсть к этому становилась все сильнее и сильнее, и я также помогал нескольким фотографам в Швеции. Он достиг своего пика, когда я закончил бизнес-школу.
Но я никогда не думал, что смогу выжить на этом, тем более, что я склонялся к художественной фотографии.
В прошлом вы сделали несколько весьма впечатляющих портретов: я думаю об Изабель Марант, Мартине Эдере… каков ваш рабочий процесс? Как сделать так, чтобы наступил момент, когда они кажутся честными и настоящими?
Я люблю снимать портреты, и, в конце концов, фэшн-фотография тоже связана с портретами. Когда мне нужно кого-то сфотографировать, я заранее читаю о них, чтобы иметь представление о том, что я ищу. Главное – завоевать доверие человека.
»Меня не интересуют поверхностные, глянцевые модные образы. Меня больше интересует настоящий человек».
Йохан Сандберг
Как вы это делаете?
Садимся, разговариваем, пьем кофе… Ты говоришь о разных вещах. Однако вам нужно завоевать их доверие за очень короткое время; это очень интересно. И затем есть часть, где вы должны получить от них то определенное выражение, которое вы имели в виду.
Это такой интересный процесс. Если вы сможете заставить человека перед вами расслабиться и довериться вам, тогда вы сможете получить те моменты, которые кажутся очень естественными.
Бывает ли так, что вам не удается их расслабить?
Да, бывает. А иногда вы портите портрет из-за других вещей. Возможно, вам не удается добиться идеального освещения или человек слишком напряжен. Иногда не хватает времени, чтобы получить то, что вы ищете. Плюс, когда ты фотографируешь знаменитостей, их окружает огромная команда, и это превращается в настоящий цирк. Тогда может быть довольно сложно связаться с человеком. Я всегда стараюсь сделать это как можно более интимным, чтобы вокруг было как можно меньше людей, закрывающих съемочную площадку.
Вы сказали, что уже имеете представление о том, чего хотите, еще до того, как встретитесь со своим субъектом. Что это за идеи?
Иногда у вас возникает определенное представление о ком-то, когда вы читаете о нем или видите его на экране, а затем вы хотите показать это на съемке.
На прошлой неделе, например, я сфотографировал кого-то довольно известного, и он всегда снимался одинаково, почти клоунски. Но после того, как я много прочитал о нем, я увидел в нем гораздо более утонченного и спокойного человека. Так что у меня возникла идея снять его по-другому, элегантно, то есть я искал элегантные моменты. Вы упомянули Мартина Эдера: я видел много его фотографий, и они были довольно загруженными и странными. Так что у меня возникла идея получить от него этот культовый неподвижный образ, который показывает его грубость, но почти статуей. Я хотел, чтобы это спокойствие было в его портрете. А Тильда, например, она богиня, и это надо донести, это бессмертие. Иногда это даже бессознательно, и я понимаю, что ищу, только во время самой съемки.
Всегда ли они открыты для ваших идей?
Это может быть сложно. Иногда я какое-то время делаю то, что они хотят, и после 100 снимков говорю: а не сделать ли еще пять по-другому? Обычно они говорят «да», и тогда я получаю то, что искал.
Кто-нибудь действительно вас удивил? Кто полностью отличался от того, что вы ожидали?
Да, было несколько раз. Возьмем, к примеру, Тильду. Я очень уважал ее и видел ее во многих фильмах. Я всегда восхищался ею. У нее образ богини, но когда вы встречаете ее, она очень нежная, милая и доступная. Даже смешно. Я не ожидала, что она окажется такой смешной и резкой. Я представлял ее более холодной.
Как вы черпаете вдохновение? А что вдохновляет вас больше всего? Фильмы, книги или журналы? Или это просто то, что вас окружает?
В основном все, что меня окружает. В большинстве случаев это связано с людьми, с которыми вы работаете, с тем, что происходит в данный момент… вы видите плакат в метро… Это во многом зависит от того, где вы находитесь.
Изабель Марант, Interview Germany
Мартин Эдер, Interview Germany
Поэтому вы выбрали Париж? Как вы думаете, было бы иначе, если бы вы жили в другом месте?
Определенно.
В Париже вы все время вдохновляетесь.
Мы много говорили о твоих портретах, но ты также много занимаешься фэшн-фотографией. Каков ваш рабочий процесс там?
Много командной работы. Иногда идея от меня, иногда от стилиста. Обычно все решается между стилистом и фотографом, и мы рассылаем мудборды туда-сюда и обсуждаем их.
Как бы вы описали свой подход к модной фотографии?
Меня очень интересуют люди. Модная фотография также связана с моделями, и они меня искренне интересуют. Я хочу получить от них что-то настоящее, а не просто использовать их как плоскую поверхность. Меня не интересуют поверхностные, глянцевые модные образы. Меня больше интересует реальный человек. И когда я смотрю на фэшн-фотографов, которыми действительно восхищаюсь, я чувствую, что именно это они и сделали.
Какие?
Их так много. В основном величайшие в истории: Ричард Аведон, Ирвинг Пенн, Юрген Теллер… Их интересует нечто, выходящее далеко за рамки. Это то, что я хочу. И иногда мне это удается, иногда нет.
Что было самым большим достижением в вашей карьере?
Должен сказать, для меня было огромным событием, когда меня позвали сфотографировать Тильду Суинтон. Это тот, кем я так восхищаюсь.
Вы нервничали? Вы все еще иногда нервничаете?
Я очень редко поражаюсь звездам, но когда я встретил Тильду, я действительно почувствовал себя маленьким ребенком. Немного пересохло в горле и все такое. Она просто впечатляет. И она была одной из первых крупных актрис, которых я сфотографировал. Теперь я больше привык к этому.
Чем ты увлекаешься помимо фотографии? Что ты делаешь в свободное время?
Я полюбил кино с подросткового возраста и, конечно же, люблю всю великую классику. Я только что видел Бердмена на днях; это красиво.
Как вы думаете, это как-то влияет на вашу работу?
Определенно не сознательно. Дело не в том, что я смотрю фильм, а потом говорю: «Я сделаю это на следующей съемке». Режиссеры, которыми я интересуюсь, как бы ищут то же самое: изображение человечества.
