Не опубликованные фото джеймс нахтвей: Джеймс Нахтвей рассказывает о фотодокументировании событий, создающих историю
О войне и надежде. Джеймс Нахтвей в Москве
Профиль
Избранное
24 марта 2011, 21:21 24 марта 2011, 22:21 24 марта 2011, 23:21 25 марта 2011, 00:21 25 марта 2011, 01:21 25 марта 2011, 02:21 25 марта 2011, 03:21 25 марта 2011, 04:21 25 марта 2011, 05:21 25 марта 2011, 06:21 25 марта 2011, 07:21
В Москве открылась выставка «В борьбе за жизнь. Победить туберкулез». Ее автор Джеймс Нахтвей – один из самых известных фотографов-документалистов, побывавший во всех горячих точках: в Афганистане, Секторе Газа, Никарагуа, Руанде, Чечне, показавший миру войны и страдания, такими как они есть.
Сегодня — Всемирный день борьбы с туберкулезом. Этой теме посвящена выставка «В борьбе за жизнь. Победить туберкулез». Ее автор Джеймс Нахтвей – один из самых известных фотографов-документалистов, побывавший во всех горячих точках: в Афганистане, Секторе Газа, Никарагуа, Руанде, Чечне, показавший миру войны и страдания, такими как они есть.
Бесстрастный, он, кажется, так ни разу и не улыбнулся. В Европе, где его знают хорошо, уверяют – Джеймс Нахтвей человек настолько закрытый, что практически никогда не дает интервью. Даже фильм о нем – «Военный фотограф», – номинированный на «Оскар» в 2002, вряд ли рассказал больше, чем его снимки: черно-белые, строгие, вроде бы сдержанные, и в то же время такие кричащие, словно сгустки человеческой боли.
— Я пытаюсь идентифицировать себя с теми, кого снимаю, я хочу на снимок перенести их эмоции, их страдания, я хочу, чтобы мои фотографии информировали людей, что происходит в мире, чтобы они заставили людей сострадать.
Сострадание – это великая сила, которая есть у нас. Но я хочу, чтобы люди не только сострадали, но и что-то делали, чтобы страданий было меньше.
Нахтвей – один из самых, если не самый известный, сейчас военный фотограф. Первый фоторепортаж – о гражданских беспорядках в Северной Ирландии в начале 80-х. Нахтвей с тех пор побывал, кажется, во всех горячих точках планеты.
С 2000-го он снимает другую войну – с туберкулезом, и жизнь, в этой войне, говорит, не всегда побеждает. Под каждой фотографией подпись – не просто страна, название клиники, но и форма болезни. Муж ухаживает за женщиной, больной туберкулезным менингитом – провинция Свай Риенг, Камбоджа. А вот уже Свазиленд – женщина умирает от туберкулеза с аббревиатурой МЛУ (множественная лекарственная устойчивость), форма, одна из самых опасных.
«Простая форма туберкулеза хорошо поддается лечению. Но если лекарства принимать нерегулярно, если прекратить лечение, то микробактерии туберкулеза мутируют. Необходим уже двухгодичный курс терапии, надо долго находиться в стационаре, многие этого просто не могут себе позволить.
Туберкулез с множественной и широкой лекарственной устойчивостью, действительно, страшные вещи», – рассказывает Джеймс Нахтвей.
Беднейшая Камбоджа. Почти уничтоженная во время геноцида система здравоохранения, не хватает не только врачей и медсестер, там для многих туберкулез – приговор: в больницу переезжают и члены семьи, именно родственники ухаживают за больными. Пациент, которому только поставили диагноз, еще не может оправиться от шока.
ЮАР – клиника церкви Шотландии – медсестра, которая только что отнесла тело пациента в больничный морг. Или вот – уже не экзотическая и далекая Азия или Африка – отделение номер 3 Томской туберкулезной больницы. В России, по данным Минздравсоцразвития, ежегодно регистрируют 100 тысяч новых случаев туберкулеза. Видевший столько горя, Нахтвей будет долго молчать, прежде чем скажет, как он теперь с этим живет.
— Легко прекратить надеяться, легко опустить руки, ничего не делать. Я вдохновлен этими людьми, вдохновлен мамой вот этого мальчика.
Он умирает, но до последнего дня она дарит ему свою любовь. Она до последнего не теряет надежду, и пока она не потеряла ее, кто посмеет в мире это сделать.
В Москву Джеймс Нахтвей прилетел из Японии, туда же отправится сразу после открытия выставки. Говорит, так уже случилось, что его сердце навсегда отдано тем, кому бывает больно.
- культура
- новости
Весь эфир
Репортаж / Потребитель
Себастьяо Сальгадо Рабочие монтируют устье скважины, чтобы сделать возможным ввод химикатов. 1991, Большой Бурхан, КувейтИстория репортажной фотографии насчитывает уже почти сто пятьдесят лет: первые репортажные серии были сделаны во время американской Гражданской войны.
И практически с самого момента своего возникновения фоторепортаж стал — и потом становился неоднократно —поводом для самой оживленной (если не сказать, ожесточенной) полемики не только по техническим, но и по морально-этическим вопросам. Происходило это как внутри самого фотографического сообщества, так и далеко за его пределами. В наше время за ярлыком «репортаж» скрывается весьма разнообразная по целям и задачам фотография, и иногда эти цели прямо противоположны. На «Фотобиеннале — 2006» репортаж, в том числе военный, стал одной из основных тем, благодаря же разнообразию показанных выставок высветились все основные проблемы и узловые моменты этого метода съемки.
РЕПОРТАЖ КАК ПОВЕСТВОВАНИЕ
Себастьяно САЛЬГАДО
Гийом ЭРБО («Конфликты»)
Пол ФУСКО («Конфликты»)
Кристин Спенглер. Бейрут, 1982Репортаж как связанный рассказ, часто с сюжетом, началом, окончанием и кульминацией, похож на хорошо написанную книгу.
Довольно часто он начинается не с конкретного события, а с идеи, которая заранее разрабатывается практически во всех подробностях. Такой репортаж часто требует многих месяцев, а то и лет подготовки, строится, как связанное повествование, и сопровождается текстом, поясняющим задачи и убеждения его автора.
Самый известный пример здесь из показанных на «Фотобиеннале» — это «Рука человека» Себастьяна Сальгадо, обладателя множества наград в области репортажа и фотожурналистики. Сальгадо — «ученый фотограф», ставящий перед собой благородные цели. Экономист по образованию, он стал фотографом по призванию: не в силах вынести картину бедствий в Африке он решил запечатлеть ее на одолженную у жены камеру Leica. Затем делал новостные съемки для нескольких фотоагентств: Sygma (1974—1975), Gamma (1975—1979), Magnum (1979—1994), — а с 1994 года для своего собственного агентства Amazonas Images. Так что за его всемирно известными проектами, снятыми по всему миру — среди них «Рука человека» (он же «Труженики: археология индустриальной эпохи»), «Другая Америка», «Терра: борьба безземельных», «Миграции: человечество на перепутье», «Дети: беглецы и мигранты» и некоторые другие — стоит и знание фактуры, и четкое планирование, и желание улучшить мир, и фотографический опыт.
Сальгадо — наследник традиции социального репортажа и гуманистической, призывающей к немедленному действию и часто действительно менявшей мир фотожурналистики. В этом смысле он по-хорошему старомоден; вспомним «Голодающих Поволжья» Максима Дмитриева, значительно увеличивших приток средств для голодающих, или проекты Льюиса Хайна, добившегося введения законов об ограничении использования детского труда. К тому же, у него явно есть свой собственный художественный язык и идеология (исключительно черно-белые кадры, смешение в рамках одного проекта крупных планов и панорамной съемки, сопровождение практически каждого снимка развернутыми текстами и пр.).
Однако проекты Сальгадо ставят сразу несколько важных для фоторепортажа вопросов. И главный из них — проблема типизации и отбора. Еще Сюзен Зонтаг в своей книге «Когда мы смотрим на боль других» указала, что Сальгадо излишне фокусирует внимание на бессилии, даже не называя своих «бессильных героев» по имени.
Действительно, странным образом желание Сальгадо изменить мир и сподвигнуть человечество на активные действия вызывают у многих зрителей ощущение собственного бессилия перед лицом вневременных и внепространственных человеческих страданий. В этом смысле фотограф — дитя западной цивилизации, часто стыдливо прикрывающей понятиями вроде «политкорректность» отсутствие идущего не от головы, а из сердца сопереживания другой части человечества. Глобальность задачи, обобщения планетарного масштаба и слишком тщательное планирование отчуждают, расширяют пропасть между зрителем и терпящими бедствие безымянными людьми-муравьишками на его снимках. В определенном смысле Сальгадо не хватает двух основных слагаемых фотографического ремесла — интереса к конкретному человеку и особого фотографического такта, заставлявшего Анри Картье-Брессона скрывать блестящие части своей камеры.
Серия Гийома Эрбо, показанная в рамках сборной французской выставки «Конфликты», также принадлежит этой традиции, однако у нее более узко поставленная задача, в ней меньше пафоса и больше внимания к конкретным людям.
Ее герои — члены албанских семей, живущие по законам вендетты. Все: изможденные женщины в черном, не по-детски серьезные ребятишки, посредники по примирению на огромных черных «мерседесах» — названы по имени, в уста каждого из них вложен свой рассказ.
Вот история одной из женщин. 28 ноября 2002 г. в 3:30 ее «муж Рафик пил кофе недалеко от дома»; в этот момент какой-то человек попросил у него денег, но не получив их, «достал пистолет и выстрелил ему в сердце». Она верит в то, что когда-нибудь один из оставшихся пятерых детей «будет достаточно взрослым, чтобы взять в руки оружие».
А вот серия Пола Фуско «Траурный поезд RFK» лежит уже на стыке репортажа как истории и репортажа как свидетельства. Эта серия вовсе не новостная, однако в ее центре конкретное событие — убийство Роберта Кеннеди. Тем не менее она подана не в виде газетного репортажа очевидца, а в виде связанной единой идеей череды похожих и в то же время таких разных цветных изображений скорбящей толпы, снятой из окон траурного поезда, в котором тело Кеннеди проехало по всей Америке.
РЕПОРТАЖ КАК СВИДЕТЕЛЬСТВО
Энтони СВО
Джеймс НАХТВЕЙ
Кристин ШПЕНГЛЕР
Джеймс Хилл. БесланПроблема балансирования на грани сопереживания конкретному человеку и глобальности общественной задачи еще острее стоит в военной фотографии. Здесь она, в силу вполне понятных причин, часто принимает самые крайние формы. Как мы знаем из истории фотографии, на войне присутствие человека с камерой может обернуться гибелью снимаемых людей. Однако с другой стороны, работа фоторепортера в горячей точке является человеческим подвигом (многие из них из солидарности перед незащищенными людьми отказываются даже от бронежилетов и иных средств защиты). Зачастую это единственная возможность получить более или менее достоверную информацию о том, что происходит. Остро стоит и морально-этическая проблема: излишне шокирующие кадры, опубликованные в периодической печати, могут притупить восприятие зрителя настолько, что остальная информация просто не проникнет в его сознание.
Однако, будучи вовремя опубликованными или показанными тем, кто может принимать решения на правительственном уровне, такие кадры могут помочь остановить войну или вызвать волну общественного протеста. Грань между допустимым и недопустимым, между преступлением и подвигом здесь очень тонка, а ответственность фотографа огромна.
Крайний случай здесь снимки Энтони Сво. Как и Себастьяно Сальгадо, этот военный репортер умеет хорошо объяснять словами гуманистические основы своей работы: его главная цель — напомнить о самой неприглядной стороне войны и разрушить мифы, которые идеологическая машина в мгновение ока создает в начале каждого конфликта. В связи с этим фотограф не считает возможным что-то смягчать или делать удобоваримым для зрителя, ведь его цель — представить саму реальность. По его мнению, такие снимки могут убить войну в зародыше. Однако парадокс здесь в том, что самые шокирующие снимки (вроде публичного сожжения «подозреваемого» в Гаити в 1987 г., горы гниющих трупов в Эфиопии в 1991г.
) вряд ли будут опубликованы на первых полосах общенациональных СМИ или вообще пройдут цензуру (и идеологические мотивы здесь ни при чем). Они займут свое место позже — в портфолио, представленных на международных конкурсах, на выставках и в альбомах, где на них будут смотреть в основном те, кого трудно чем-либо шокировать. Любовь к столь сильным кадрам — отражение тенденции нашего времени, которую психологи называют «страстью реального», или феноменом зеваки, — попыткой ухода современного человека в сильные образы от собственной не вполне полноценной жизни, от контакта со своими эмоциями (порнография и книги жанра true crime — явления того же порядка). Странным образом попытки фотографа стать «чистым документалистом», самоустраниться, отрицать избирательность своего взгляда и создать иллюзию непосредственного контакта с происходящим только выдают особенности личности самого автора снимков.
Несмотря на сходство задач — создать документ и свидетельство ужасов войны, работы Кристин Шпенглер не бьют зрителя наотмашь, притупляя у него способность к восприятию, не блокируют простую человеческую реакцию, отклик, желание прочувствовать связь между собой и теми людьми, которые страдали от войны и ее последствий.
Ее фотография описывается несколькими словами, которые «не модны» в современном мире: «аффект», «гуманизм», «этика». Как ни странно, несмотря на яркий авторский стиль, ее в фотографиях почти не «видно», как не ощущалось когда-то в фотографиях присутствие Анри Картье-Брессона или Марка Рибу. В этом смысле Шпенглер — наследница не только Ли Миллер и Маргарет Бурк-Уйат, но и наиболее гуманистического крыла Магнума. Фактически, это традиция изображения войны, развивающаяся параллельно с традицией, которую представляет Энтони Сво; они противоположны по целям, как противоположны радикальность и гуманизм; они ориентированы на разного зрителя и исходят из диаметрально противоположных представлений о профессии военного репортера.
Что касается Джеймса Нахтвея, то он занимает «среднюю» позицию, сближаясь иногда со Сво по стилистике «прямой» новостной фотографии, иногда — с Кристин Шпенглер по силе обобщения и интересу к людям. Самого себя он называет свидетелем, а свои фотографии — показаниями, признаваясь, что «стал фотографом, чтобы быть военным фотографом»./s3/tark/images/NH/200704/03/624774.jpg)
Однако почему-то в связи с именем Нахтвея (а не Сво, куда более очевидно делящего мир на «своих» и «чужих») в отечественном фотографическом сообществе возникают споры по поводу еще одной проблемы репортажной фотографии — ее так называемой ангажированности.
Не так давно одна из моих статей в иллюстрированном еженедельнике на эту тему вызвала необычайно яростное обсуждение в Интернете, в том числе с участием самих фоторепортеров (включая довольно известных). Некто обвинял Нахтвея в том, что он своими фотографиями льет воду на мельницу американской военщины, что та степень неуважения, которая позволительна в отношении убитых «дикарей», конечно, никогда не будет допущена в отношении погибших американских солдат: «Честный человек, попав на войну, снял бы эссе о войне, а не о героях (или страдальцах) выгодной стороны». Разумеется, этическая позиция самого автора снимка играет в этом определенную, и очень важную, роль.
Однако здесь мы сталкиваемся уже с вопросами технологии. Репортаж — дорогостоящее дело. Каким бы неангажированным и смелым ни был профессиональный репортер, чтобы добраться до места и получить потом за свои работы деньги, он должен получить на него заказ. Поехать в горячую точку на свой страх и риск решаются лишь немногие смельчаки: спрос на снимки таких одиночек с приходом телевидения стал мизерным. Позволить себе заказать полноценные фоторепортажи могут только некоторые западные газеты и журналы вроде Time и Newsweek; их можно пересчитать по пальцам. Соответственно делается и выбор: сначала темы, по возвращении — результатов работы. В этом смысле в печати мы, скорее, увидим репортаж из горячих точек, интересных американцам (будь то Ирак или Чечня), представляющим их взгляд на происходящее. И уж совсем не пользуются популярностью «мирные» новостные темы: на них, в отличие от вековой давности документальной или этнографической фотографии, теперь попросту нет спроса, разве что в глянце и журналах о туризме и путешествиях.
В этом смысле, вместо громких слов о происках американской военщины, куда больше пользы принесли бы делу прямые заказы отечественных журналов на интересные именно нам темы, сделанные российским репортерам. Однако, вспоминая разговор с главным редактором одного из крупнейших отечественных еженедельников (я пыталась убедить его хотя бы изредка заказывать репортажи), я испытываю лишь пессимизм: на это нет ни денег, ни желания (хотя последнее, пожалуй, самое главное).
РЕПОРТАЖ КАК СРЕДСТВО УБЕЖДЕНИЯ
Джеймс Начтвей. Бездомный моет своих детей в загрязненной воде. 1998 , ИндонезияКорнелл КАПА
Братья ЖИГАЙЛОВЫ
«Предвыборная кампания Джона Ф. Кеннеди» Корнелла Капы — репортажная съемка прямо противоположной направленности. Здесь главное не только показать, но и скрыть. Мы-то думали, что репортаж о достижениях народного хозяйства, в котором факты умалчивались или подтасовывались, существовал только в нашей стране — ан нет.
Цель Корнелла Капы (в какой-то степени действительно увлеченного своим героем, но и явно ставящем вполне прагматичные цели) и других сопровождавших — создать образ будущего американского президента: здоровяка, отличного семьянина, «харизматика» и практически супермена. Однако хотя будущий президент действительно умел вызывать ликование толпы и нравился простым людям, здоровяком он отнюдь не был. Ведь до того, как стать президентом, Кеннеди трижды принимал последнее причастие и практически всю президентскую кампанию провел на лекарствах. Это и не удивительно: иногда за 5 дней ему приходилось посещать по нескольку десятков городов. Естественно, изображения больного, усталого, изможденного Кеннеди вряд ли могли попасть в «репортажную» съемку, целью которой было создать равно противоположный образ.
О том, какую огромную роль сыграла фотография в появлении этого образа (а также ряда других, скажем, Мэрилин Монро и Адольфа Гитлера), мы узнали из недавней экспозиции лондонской Национальной портретной галереи «Самые фотографируемые в мире» и вышедшего вслед за ней красочного альбома.
На выставке Корнелла Капы мы видим теперь, как тщательно он создает имидж Кеннеди, как отсекает все лишнее. Героические жесты протянутых к толпе рук будущего президента, смеющаяся беременная Джеки (насколько неудачен был брак Кеннеди, а также о похождениях будущего президента теперь, кажется, знает каждый школьник) — все это тонко подмечено репортером, остальное опущено. Образ оказался живучим: в сопровождающей выставку статье современных авторов сказано о «царящем по ходу кампании настроении радостной непринужденности»; какой могла быть «радостная непринужденность» болезненного человека, вынужденного переносить чудовищные перегрузки, которые не по плечу и иному здоровяку, остается только гадать. Созданный имидж увлек самого Капу не меньше, чем его герой, настолько, что он еще неоднократно возвращался к нему, например, в книге «Начнем: первые сто дней администрации Кеннеди» (этот альбом часто называют первым тематическим репортажем, оформленным в виде книги). Кстати, для того, чтобы сопоставить методы создания «убедительного» репортажа, зрителям полезно было посмотреть на выставку советских фотокорреспондентов Эдуарда и Алексея Жигайловых — создателей «положительного» образа советской страны и народа.
Художественные методы у Капы и Жигайловых явно похожи.
Завершая репортаж о репортаже, нужно заметить: наивен тот, кто думает, что фоторепортаж является фиксацией реальности; чаще всего, вне зависимости от преследуемых целей, он требует большой подготовки, капитальных вложений и огромного труда. Репортаж выстроен из нескольких кирпичиков: глубины и уникальности авторского взгляда; понимания фотографом особенностей своего медиа, лежащего на грани технологии, прямой фиксации реальности и свойственной всем видам искусства типизации; проработанности плана и идеи предстоящей съемки; способности выразить общечеловеческое и всеобщее в частном; стремления затронуть важнейшие общественные проблемы. И наконец, просто степени человеческой зрелости и способности к сопереживанию самого фотографа, которые всегда прочитываются и просматриваются в любом репортаже. Пожалуй, в этом состоит одно из странных свойств фотографии в целом — вскрывать конфликты и безжалостно выставлять напоказ тщательно скрываемое не только в том, что мы видим, но и в человеке по другую сторону объектива.
Архив фотографа Джеймса Нахтви ’70 Приобретен музеем Худа
Художественный музей Худа в Дартмуте приобрел полный архив отмеченного наградами фотожурналиста и военного фотографа Джеймса Нахтви ’70, который провел более 35 лет, документируя условия в некоторых из самых опасных конфликтных зон мира.
Архив Нахтвея, состоящий из более чем 500 000 изображений, приносит в Колледж коллекцию фотографий, имеющую большое историческое значение, включающую все фотографии, сделанные Нахтвеем в течение его карьеры (включая многочисленные неопубликованные фотографии и негативы), а также все будущие фотографии, сделанные между настоящим моментом и концом его трудовой жизни.
«Я надеюсь, что мой архив вдохновит будущие поколения — во всех областях, а также будущих фотографов — относиться к миру с той же глобальной точки зрения и заботы о человеческом достоинстве и социальной справедливости, которые я стремился передать через свою работу, — говорит Нахтвей, проживающий в Дартмуте в качестве провизора.
«Время, проведенное в кампусе, укрепило во мне внутреннюю признательность за неизменную приверженность Дартмута этим ценностям, которые — наряду с образцовой образовательной инфраструктурой Художественного музея Худа — делают школу идеальным домом для моего архива», — говорит он.
Image
Архив Нахтвея представляет собой коллекцию исторической значимости Дартмута, включающую все фотографии, сделанные фотожурналистом в течение его карьеры, а также все будущие фотографии, сделанные с настоящего времени до конца его трудовой жизни. (Фото Эли Буракян, 2000 г.)
«Трудно переоценить обучающую ценность архива Нахтвей, — говорит Джон Стомберг, директор Худа в Вирджинии Райс Келси в 1961 году.
«Джеймс Нахтвей десятилетиями путешествовал по миру с беспрецедентным взглядом на человеческую сторону мировых дел. Он фотографически рассказывает истории, в которых глубоко погружается в лежащие в его основе проблемы, и в то же время относится к своим героям с состраданием и уважением.
Он заслуженно получил признание за визуальное воздействие и эмоциональную глубину своих фотографий», — говорит Стомберг. «Архив превращает музей в центр на территории кампуса, где можно глубже изучить пересечение фотографии и общества».
Нахтвей поможет каталогизировать его архив. Он также будет работать над новыми издательскими проектами, преподавать, читать лекции и работать над устной историей своей карьеры. Он будет сотрудничать с сотрудниками музея, преподавателями и студентами, чтобы обогатить широкий спектр академических занятий в кампусе.
Участие в каждом академическом отделе
Один из ведущих фотожурналистов своего поколения, Нахтвей накопил значительный объем работ, документирующих насильственные конфликты, политические раздоры, стихийные бедствия, глобальную бедность и проблемы общественного здравоохранения в Центральной и Средней Америке. Восток, Африка, Восточная Европа, Азия и США.
Эти мучительные условия запечатлены в архивной коллекции, которая включает почти 330 000 фотонегативов, 170 000 файлов цифровых изображений, 7 200 репродукций выставочного качества, 2 000 крупноформатных работ, 25 500 мелкомасштабных репродукций, 12 500 контактных листов и многое другое.
Историческая и географическая широта архива Нахтвея дает широкие возможности для взаимодействия почти со всеми академическими отделами Дартмута, что будет поддерживаться развитием цифровых ресурсов и обширными выставочными и образовательными программами в музее и в других центрах кампуса.
Дартмут будет искать способы поддержать междисциплинарное изучение этой важной коллекции и сделать музей и Дартмут одним из ведущих мировых учреждений для изучения и демонстрации фотожурналистики.
Добавление архива Нахтвея к коллекции значительно пополнит и без того значительные коллекции фотографий Художественного музея Худа, в которые входят работы таких фотографов, как Ансел Адамс, Дайан Арбус, Субханкар Банерджи, Ганс Беллмер, Эдвард Буртински, Джулия Маргарет Кэмерон, Мария Магдалена Кампос-Понс, Рене Кокс, Ринеке Дейкстра, Уокер Эванс (который в 1972), Джейн Хаммонд, Дэвид Хиллиард, Льюис Хайнс, Лотте Якоби, Никки С. Ли, Сьюзен Мейселас, Гордон Паркс, Малик Сидибе, Ральф Штайнер (Дартмутский выпуск 1921 г.
), Джоэл Стернфельд (Дартмутский выпуск 1965 г.) и многие другие. .
Существующая коллекция фотографий Худа включает три самых знаковых фотографии Нахтвея: Руанда (1994 г.), на которой изображен мужчина хуту, изуродованный мачете; Провинция Сан-Мигель, Сальвадор (1984 г.), изображающая ужасы гражданской войны в Сальвадоре; и Всемирный торговый центр (2001), рассказ Нахтвея о нападениях 11 сентября 2001 г. из первых рук.
Выставки, награды и музейные экспонаты в Массачусетсе. В 1970 году он окончил Дартмутский университет по специальности история искусств и управление. В 1976 году он начал работать газетным фотографом в Нью-Мексико, а в 1980 году переехал в Нью-Йорк, чтобы начать карьеру внештатного фотографа для журналов. Его первым зарубежным заданием было освещение гражданских беспорядков в Северной Ирландии в 1981 во время голодовки ИРА.
Фотограф по контракту с журналом TIME с 1984 года. Он был связан с фотоагентством Black Star с 1980 по 1985 год и был членом агентства Magnum с 1986 по 2001 год и одним из основателей фотокооператива VII.
У него были персональные выставки во многих музеях и галереях, включая Международный центр фотографии в Нью-Йорке, Национальную библиотеку Франции в Париже, Palazzo delle Esposizioni в Риме, Музей фотоискусства в Сан-Диего, El Circulo de Bellas Artes в Madrid, FOAM в Амстердаме, Carolinum в Праге и Hasselblad Center в Швеции, а также во многих других местах.
Его фотографии включены в постоянные коллекции Музея современного искусства, Музея американского искусства Уитни, Музея современного искусства Сан-Франциско, Бостонского музея изящных искусств, Художественной галереи Коркоран, Музея изящных искусств Хьюстона, Музея Миннеаполиса Искусство и Центр Помпиду, среди прочего.
Нахтвей имеет почетные докторские степени Дартмутского, Массачусетского художественного колледжа, Художественного института Сан-Франциско и Колледжа Святого Михаила.
Он получил множество наград, в том числе Премию Содружества, Премию Фонда Хайнца, Премию TED, Премию Дэна Дэвида, Золотую медаль Роберта Капы (пять раз), Премию World Press Photo (дважды), Фотограф года в журнале (семь раз) ), Премия Международного центра фотографии «Бесконечность» (трижды), Премия Байе для военных корреспондентов (дважды), Мемориальный грант У.
Юджина Смита в области гуманистической фотографии, а также награды за выслугу от Overseas Press Club, Американского общества журналов Редакторы и Time, Inc.
В 2012 году он был удостоен Дрезденской премии, ежегодно присуждаемой людям, посвятившим свою работу предотвращению насилия. В мае этого года Нахтвей был назван лауреатом престижной испанской премии принцессы Астурийской в области коммуникации в 2016 году. Он также является героем номинированного на «Оскар» документального фильма «Военный фотограф », снятого швейцарским режиссером Кристианом Фраем и выпущенного на экраны в 2001 году.
2002 Джеймс Нахтвей SNS2-AJ | Мировая пресса Фото
Посмотреть все фотографии Поделиться изображениемИнформационные новости, 2 место
Пепел, дым и осколки стекла обрушились на нижний Манхэттен после разрушения Всемирного торгового центра. В течение нескольких месяцев после терактов 11 сентября спасатели продолжали работать в густой пыли, расчищая территорию, которая стала известна как Ground Zero. В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек. Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро. Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Южная башня Всемирного торгового центра рушится после разрушения Всемирного торгового центра.
Пожарные уносят тело своего капеллана, отца Михала Джаджа, который был убит, когда шел на помощь тем, кто оказался в ловушке внутри Всемирного торгового центра. Пепел, дым и осколки стекла обрушились на нижний Манхэттен после разрушения Всемирного торгового центра.
В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек. Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро. Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Руины Всемирного торгового центра. Пепел, дым и осколки стекла обрушились на нижний Манхэттен после разрушения Всемирного торгового центра. В течение нескольких месяцев после терактов 11 сентября спасатели продолжали работать в густой пыли, расчищая территорию, которая стала известна как Ground Zero. В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек.
Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро. Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Пожарные ищут выживших среди обломков Всемирного торгового центра. Пепел, дым и осколки стекла обрушились на нижний Манхэттен после разрушения Всемирного торгового центра. В течение нескольких месяцев после терактов 11 сентября спасатели продолжали работать в густой пыли, расчищая территорию, которая стала известна как Ground Zero. В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек. Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро.
Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Пожарный исследует дымящиеся руины башен Всемирного торгового центра. Сильный жар от пожаров и удары самолетов ослабили огромную стальную конструкцию 110-этажного здания. Пепел, дым и осколки стекла обрушились на нижний Манхэттен после разрушения башен. В течение нескольких месяцев после терактов 11 сентября спасатели продолжали работать в густой пыли, расчищая территорию, которая стала известна как Ground Zero. В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек. Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро.
Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Пепел, дым и осколки стекла обрушились на нижний Манхэттен после разрушения Всемирного торгового центра. В течение нескольких месяцев после терактов 11 сентября спасатели продолжали работать в густой пыли, расчищая территорию, которая стала известна как Ground Zero. В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек. Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро. Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Пепел, дым и осколки стекла обрушились на нижний Манхэттен после разрушения Всемирного торгового центра. В течение нескольких месяцев после терактов 11 сентября спасатели продолжали работать в густой пыли, расчищая территорию, которая стала известна как Ground Zero. В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек. Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро. Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Пожарный отдыхает среди обломков Всемирного торгового центра после разрушения Всемирного торгового центра.
В течение нескольких месяцев после терактов 11 сентября спасатели продолжали работать в густой пыли, расчищая территорию, которая стала известна как Ground Zero. В результате обрушения башен-близнецов и зданий под ними, разрушенных падающими обломками, погибло почти 3000 человек. Первоначальные оценки большего числа погибших снизились, поскольку власти установили, кто был и не был в центре в то утро. Среди погибших более 300 сотрудников пожарной охраны Нью-Йорка.
Люди в новостях, 1 место
Джеймс Нахтвей
VII для времени
Фотоконкурс 2002 г., Spot News, 2 место
Фотограф
Джеймс Нахтвей
VII для времени
Больше информации о фотоМеньше информации о фото
Подробнее о фото Меньше информации о фотографии
Истории по теме
Дуглас Мартин
Колин Флетчер
Олег Цесарский
Саймон Э.
Смит
Никола Бибич
Антуан Рулмон
Фредди Линдстрём
Луи Гарнад
Даниэль Камю
Дональд К. Прайс
Победители фотоконкурса 2002 года
Кристиан Кинан
Фернандо Маркос Ибаньес
Нарелл Аутио
Шобха
Готье Деблонд
Харальд Шмитт
Александр Нордаль
Александр Нордаль
Майкл Сен-Мор Шейл
Маркус Йокела
Рауль Рубьера
Тим Дирвен
Эндрю Теста
Франческо Зизола
Карлос Барриа
Доминик Ридли и Лорена Рос
Тиан Доан на Чампассак
Том Стоддарт
Мэт Джейкоб
Паоло Пеллегрин
Джим Лавракас
Вивиан Моос
Женевьев Ренсон
Дин Сьюэлл
Йожеф Л.
