29 изобретений XIX века, которые изменили мир (продолжение)

Баку, 5 марта, АЗЕРТАДЖ

Многие, привычные сегодня вещи, такие как велосипед, спички, швейная машинка и многие другие, имеют 200-летнюю историю. АЗЕРТАДЖ со ссылкой на solla.site продолжает список наиболее значимых и выдающихся изобретений XIX века.

12. Фотография

В XIX веке появилось еще одно изобретение, без которого сейчас, кажется, немыслимо существование. Это фотография.

Камера – обскура, ящик с отверстием в передней стенке, известна еще с давних времен. Еще китайские ученые заметили, что если комната плотно задрапирована шторами, и на шторе есть маленькое отверстие, то в яркий солнечный день на противоположной стене появляется изображение пейзажа за окном, хотя и перевернутое. Этим феноменом часто пользовались фокусники и нерадивые художники.

Но только в 1826 году француз Жозеф Ньепс нашел более практичное применение ящику, собирающему свет. На лист стекла Жозеф нанес тонкий слой асфальтового лака. Затем первую фотопластинку установили в аппарат и… Для того, чтобы получилось изображение, нужно было ждать около двадцати минут. И если для пейзажей это не считалось критичным, то желающие запечатлеть себя в вечности должны были постараться. Ведь малейшее движение приводило к испорченному, размытому кадру. Да и процесс получения изображения не походил еще на ставший привычным в двадцатом веке, а стоимость такого снимка была очень велика.

Спустя несколько лет появились более чувствительные к свету химические реактивы, теперь не нужно было сидеть, уставившись в одну точку и бояться чихнуть. В 1870-х годах появилась фотобумага, а спустя десять лет на смену тяжелым и хрупким стеклянным пластинкам пришла фотопленка.

13. Грамофон и фонограф

А вот устройство, позволяющее записывать и воспроизводить звук, появилось почти на рубеже веков. В конце ноября 1877 года изобретатель Томас Эдисон представил свое очередное изобретение. Это был ящик с пружинным механизмом внутри, длинным цилиндром, покрытым фольгой и рупором снаружи. Когда механизм был запущен, многим показалось, что произошло чудо. Из металлического раструба доносились, пусть тихо и неразборчиво, звуки детской песенки про девочку, приведшую в школу своего ягненка. Причем песенку исполнял сам изобретатель.

Вскоре Эдисон усовершенствовал сой прибор, назвав его фонографом. Вместо фольги стали использоваться цилиндрики из воска. Качество записи и воспроизведения улучшилось.

Если вместо воскового цилиндрика использовать диск из прочного материала, то громкость и длительность звучания увеличатся. Впервые диск использовал в 1887 году Эмиль Берлинер. Аппарат, названный граммофоном, завоевал большую популярность, ведь штамповать пластинки с записями оказалось намного быстрее и дешевле, чем записывать музыку на цилиндрики из мягкого воска.

А вскоре появились и первые звукозаписывающие компании. Но это уже история двадцатого века.

14. Огнестрельное оружие

Ну и конечно, технический прогресс не обошел и военных. Из наиболее значимых военных изобретений девятнадцатого века можно отметить массовый переход с дульнозарядных гладкоствольных ружей на нарезное огнестрельное оружие. Появились патроны, в которых порох и пуля составляли единое целое. На ружьях появился затвор. Теперь солдату не надо было отдельно засыпать в ствол порох, затем вставлять пыж, потом заталкивать пулю и снова пыж, орудуя при каждой операции шомполом. Скорострельность выросла в несколько раз.

Царица полей, артиллерия, тоже претерпела похожие изменения. Со второй половины девятнадцатого века стволы орудий стали нарезными, резко повысив точность и дальность стрельбы. Заряжение теперь происходило с казенной части, а вместо ядер стали использовать цилиндрические снаряды. Стволы орудий отливались теперь не из чугуна, а из более прочной стали.

Появился пироксилиновый бездымный порох, был изобретен нитроглицерин – маслянистая жидкость, взрывающаяся при небольшом толчке или ударе, а затем и динамит – всё тот – же нитроглицерин, смешанный со связующими веществами.

Девятнадцатый век подарил генералам и адмиралам первый пулемет, первую подводную лодку, морские мины, неуправляемые ракеты и бронированные стальные корабли, торпеды, солдаты получили взамен красных и синих мундиров, годных только для парадов, удобную и незаметную на поле боя форму. Для связи стал использоваться электрический телеграф, а изобретение консервов сильно упростило обеспечение армий продовольствием. Многим раненым спасла жизнь, изобретенная в 1842 году анестезия.

15. Спичка

В девятнадцатом веке было придумано очень много вещей, подчас незаметных в быту. Были изобретены спички, самая вроде бы простая и обычная вещь, но для появления этой маленькой деревянной палочки понадобились открытия химиков и конструкторов. Были созданы специальные станки для массового производства спичек.

16. Велосипед

Первым велосипедом можно считать запатентованный в 1817 году немецким профессором Карлом фон Дрез двухколесный самокат, который он называл «машиной для бега». С тех самых пор велосипед постоянно модернизируются: 1830 год — Томас МакКолл из Шотландии изобретает двухколесный велосипед; 1860 год — Пьер Мишо из Франции модернизирует велосипед, добавив к нему педали; 1870 год — Джеймс Старли из Франции создает модификацию велосипеда с большим колесом; 1885 год — Джон Кемп из Австралии делает велосипед более безопасным.

17. Стетоскоп

Вспомните поход к врачу – терапевту. Холодное прикосновение к телу металлического кругляша, команды «Дышите — не дышите». Это стетоскоп. Он появился в 1819 году из-за нежелания французского врача Рене Лаэннека приставлять ухо к телу пациента. Сначала эскулап использовал трубочки из бумаги, потом из дерева, ну а потом стетоскоп был усовершенствован, стал еще удобней, и современные приборы используют те же принципы действия, что и первые бумажные трубки.

18. Металлические перья

Девятнадцатый век принес облегчение и гусям. В 1830–х годах появились металлические перья, теперь не было нужды бегать за этими гордыми птицами, с целью одолжить перо, да и править стальные перья не было нужды. Кстати, перочинный нож использовался первоначально для постоянной заточки птичьих перьев.

19. Азбука для слепых

Будучи еще малышом, изобретатель азбуки для слепых, Луи Брайль ослеп сам. Это не помешало ему выучиться, стать педагогом, и изобрести специальный метод объемной печати, теперь буквы можно было осязать пальцами. Азбука Брайля используется и поныне, благодаря ей люди, потерявшие зрение или слепые с рождения, смогли получить знания, устроиться на интеллектуальную работу.

20. Зерноуборочный комбайн

В 1836 году на одном из бескрайних пшеничных полей Калифорнии появилась занятная конструкция. Несколько лошадей тянули повозку, которая шумела, скрипела, взвизгивала, пугала ворон и добропорядочных фермеров. На повозке вразнобой вертелись зубчатые колеса, грохотали цепи и сверкали лезвия ножей. Этот механический монстр пожирал пшеницу и выплевывал никому не нужную солому. А пшеница скапливалась во чреве чудовища. Это был первый зерноуборочный комбайн. Позднее комбайны стали еще более производительны, но и требовали всё больше тяговой силы: до сорока лошадей или волов тянули по полям механических монстров. Под конец девятнадцатого века паровая машина пришла на помощь лошадкам.

21. Швейная машинка

Первые швейные машинки тоже появились в девятнадцатом веке. Первоначальные конструкции были далеки от идеала, например, ткань нужно было подавать вертикально, а скорость подачи контролировалась вручную. Изобретатель Айзек Зингер устранил многие недостатки и вскоре основал собственное производство. Марка Singer существует и поныне.

22. Пневматические шины

Ну а еще пневматические шины, изобретенные шотландцем Джоном Данлопом, заядлым велосипедистом, хотя шинами он сначала оснастил трехколесный велосипед своего сынишки.

Да и собственно резина, производное каучука, тоже изобретение середины позапрошлого века. Сам по себе каучук при всех его достоинствах дубел в мороз и лип к рукам при жаре. Но добавление серы и сажи исправило этот недостаток.

23. Стальной плуг

В 1830 году американский кузнец – молодец Джон Дир выковал первый стальной плуг, фермеры стали больше собирать урожая, да и лошадкам стало полегче. А под маркой «John Deere» и сейчас выпускаются трактора и прочая сельхозтехника.

24. Водолазный костюм

В 1840 году рыбы и другие водные обитатели всполошились. По дну ходило страшное двуногое существо с несколькими огромными круглыми глазами. У чудовища была пара щупалец и длинная тонкая кишка, уходящая вверх. Время от времени монстр с ревом выдыхал множество воздушных пузырей. Обитатели водного мира не ведали, что стали свидетелями испытаний первого водолазного костюма.

25. Английская булавка

Даже простая английская булавка изобретена в 1849 году. Хотя её изобрел вполне американский предприимчивый инженер, и первым получил патент, но англичанин Чарльз Роулей смог раскрутить это изобретение и теперь это Английская булавка.

26. Шприц

Шприц. И он появился в девятнадцатом веке. И практически одновременно, в 1853 году два врача, шотландец Вуд и француз Праванс, создали один их самых востребованных медицинских приборов.

27. Железобетон

Француз Монье, садовник, занимался выращиванием и продажей разной экзотической растительности. Небольшие деревца он высаживал в цементные кадки. Но вот беда – кадки часто лопались. Однажды садовник связал из железных прутьев каркас и залил его цементным раствором. Кадки перестали трескаться. Так, по официальной версии, изобрели железобетон.

28. Джинсы

Совсем далекие от моды парни хотели удобную и носкую рабочую одежду, а получились джинсы, штаны из крепкой хлопчатобумажной ткани. В 1873 году на джинсы был получен патент. Особенно они приглянулись золотоискателям Калифорнии, а со временем появились в каждом платяном шкафу.

29. Маргарин

Маргарин, ставший заменителем сливочного масла, появился в семидесятых годах девятнадцатого века. В химической лаборатории удалось смешать растительный жир, воду, красители и соль в единое целое. Теперь изобретением французских химиков пользуются домохозяйки, повара и огромные транснациональные компании.

При обнаружении в тексте ошибки, надо ее выделить, нажав на клавиши ctrl + enter, и отправить нам

Почему люди не улыбаются на старых фотографиях и картинах

Привет.

Посетите любую выставку фотографий XIX века, и вы поймаете себя на мысли, что люди на снимках не улыбаются, а подчас и вовсе выглядят запуганными. Характерным отражением эпохи стала выставка “Образы империи”, она проходила в Петербурге в выставочном пространстве «Росфото». Фотографии жителей Российской империи были сделаны с 1865 по 1867 годы, их создавали для “Русской этнографической выставки”. Впервые фотоснимки заняли половину выставки, их было полторы тысячи. Безусловно, современная выставка – это только кусочек того, что демонстрировали публике тогда, тут от силы сотня фотографий людей различных национальностей из разных уголков страны. Роднит все снимки одна и та же черта. Посмотрите на них.

Вот перед нами жительницы села Безводного.

Или крестьянская девица 19 лет из Архангельской губернии.

Посмотрите на лица семейной пары, ему 39 лет, ей 33 года, они крестьяне.

На старых снимках люди выглядят старше, чем они есть, возможно, причина в жизненных условиях, назвать быт того времени комфортным нельзя. Люди девятнадцатого века быстро старились, молодость была мимолетной. Но переходя от снимка к снимку, ловил себя на мысли, что фотограф запечатлел людей неулыбчивых, зажатых и порой даже озлобленных. Покажи такие снимки широкой публике сегодня, и про жизнь в стародавние времена сложится превратное впечатление.

На одной фотографии кто-то из детей советского времени приписал печатными буквами что-то о недовольстве жизнью. У сурового человека в руках удачно оказался пустой плакат, на котором уместились буквы. Надпись — точно наслоение позднего периода, слишком современный слог, да и отсутствие ятей говорит само за себя. Но написано чернилами, так что это промежуток после революции и до Второй мировой или чуть позднее. К сожалению, на выставке не разрешали фотографировать, так что придется обойтись без этой иллюстрации.

Особый контраст виден на снимке молодоженов, они стоят у стены, смотрят прямо в камеру, и складывается ощущение, что их не фотографируют, а приговорили к расстрелу, и это последние минуты их жизни. Зажигательная свадьба, хорошие шутки, и молодые “радуются“ происходящему.

Отсутствие улыбок не связано с процессом фотографии напрямую, дагерротипы требовали неподвижности снимаемых в течение десяти минут или около того. В студиях даже применяли специальные держатели, чтобы голова человека и тело были зафиксированы в правильной позе. Технические ограничения, безусловно, играли роль, но если посмотреть на количество снимков в викторианской Англии с улыбками и без них, то неожиданно окажется, что последних подавляющее большинство. Но есть и те, кто улыбается со старых снимков.

Для понимания отсутствия улыбки нужен контекст, и тут стоит посмотреть на портреты из прошлого, подавляющее число людей на них не улыбаются, серьезно смотрят на зрителя. Причина такой серьезности в том, что портрет был событием, которое случалось для человека единожды в жизни, а для многих — никогда. Слишком дорогое удовольствие, которое могли себе позволить единицы, мы об этом говорили в отдельном материале.

Парадный портрет не предполагает каких-либо эмоций, они не могут существовать в таком “снимке”. Для портретиста изобразить человека улыбающимся не составляло труда, но в Средние века все было построено на аллегориях, улыбка зачастую несла дополнительный смысл, а не только отражала эмоцию. Всегда важен контекст, в котором мы рассматриваем работу. Уверен, что вы помните “Мону Лизу” Леонардо, в бесчисленном множестве источников растиражирован миф о таинственной улыбке. На наших предков сильное впечатление производил даже намек на эмоцию, этот инструмент еще не был избитым.

В XVII веке можно найти множество картин, изображающих людей, которые улыбаются нам, но на фоне общего количества портретов их будет крайне немного.

В Старой пинакотеке Мюнхена есть картина Рубенса “Два сатира” (1619 год). Она удачно расположена в боковом проходе, напротив окна, и солнце часто освещает полотно, глаза сатира начинают мерцать. Репродукции не передают гипнотизирующего взгляда сатира и того, как играет его улыбка. Одна из картин, что всегда меня завораживали и заставляли замереть напротив, что для меня редкость — большая часть картин не вызывают ничего, кроме узнавания и, пожалуй, скуки.

Это другой пример использования улыбки, тут мы видим мифологического персонажа, и эта эмоция уместна. Люди же на картинах не улыбались. В фотографию привнесли эту же серьезность картин, люди на снимках серьезны и даже печальны. Причина ровно та же — фотография была событием, которое случалось единожды за всю вашу жизнь.

Тем, кто хочет полюбопытствовать, как эволюционировала улыбка в живописи, почему в Древнем Риме только одно слово обозначало эту эмоцию и смех, стоит прочитать вот этот текст.

Вернемся к этнографическим зарисовкам России в 1865 году. Фотография была доступна только высшему свету, людям с деньгами. Экспедиция, путешествовавшая по стране, стремилась сделать снимки обычных людей, но у фотографируемых не было аналогичного опыта. С них никогда не писали картины, не делали их фото. Фотографам приходилось оплачивать позирование людей, так как желающих увековечить свое изображение в веках почти не находилось. Люди избегали снимков, для них сама фотография была непонятной и загадочной. Также как и в других уголках мира, возникали предрассудки, что снимки могут украсть душу или что-то важное у человека, например, свободу воли. Можно вспомнить, какое количество обрядов по привороту возникло с участием фотографических карточек на исходе XIX века, равно как и гаданий — вот где было раздолье.

Любопытно, что времена меняются, но городские легенды остаются прежними. Кто-то уверен, что, отдав свои отпечатки пальцев, потеряет контроль над своей жизнью и финансами. Есть те, кто верит в распознавание лиц на улицах и в то, что с их “украденными” лицами можно творить беззакония. Такая вера ничем не отличается от опасения наших предков, которые столкнулись с новой для них технологией.

Стресс, который испытывали те, кого фотографировали, хорошо заметен на снимках. Бедный дворянин пытается придать себе расслабленную позу в кресле, но видно, как зажато его тело, он напряжен. Девушка, не моргая, смотрит в камеру, она замерла и старается не показать своих переживаний. Типично для снимков того времени.

Упрощение фотографического процесса, распространение недорогих камер начинает разрушать табу на улыбки, фотография становится бытовым явлением, к ней отныне допущены не только профессионалы. На рубеже XIX и XX веков появляется все больше снимков с людьми улыбающимися, зачастую это молодые девушки или дети. Посмотрите на снимок 1897 года, две девушки открыто улыбаются в камеру.

Но если взглянуть на большую часть фотографий, то мы обнаружим, что даже в начале XX века они были серьезны. Загадочная полуулыбка стала обычным атрибутом для актрис того времени.

Улыбка постепенно проникла в фотографию после Первой мировой войны, она появилась в рекламе, в повседневных снимках, и огромная заслуга тут принадлежит социальным изменениям в обществе. Фотография стала всеобщим увлечением, стоимость снимков снизилась, теперь человек мог себе позволить десятки фотокарточек ежегодно, а не одну фотографию раз в жизни. Цена ошибки при фотографировании в экономическом аспекте также уменьшилась. Любая технология не может существовать вне массового рынка, чем меньшее число людей имеют доступ к ней, тем более косной она является. Пример фотографии показывает, что массовое распространение камер привело к появлению улыбки на снимках, а дальше заработал социальный эффект. Улыбка стала модным явлением, и она распространилась по планете, конечно, если судить по количеству фотографий с улыбающимися людьми.

Поэтому, просматривая старые фотографии, не делайте выводов, что люди совсем не улыбались в те времена. Они не привыкли делать это для снимков, для них это был новый и в чем-то шокирующий опыт, который вызывал скорее страх, чем удовлетворение от процесса.

Фотография в Америке девятнадцатого века | AP US History Study Guide from The Gilder Lehrman Institute of American History

В середине девятнадцатого века американские комментаторы заявили, что новые технологические инновации в области транспорта и связи представляют собой не что иное, как «уничтожение пространства и времени». На пароходах и железных дорогах путешественники теперь могли преодолевать огромные расстояния за дни, а не недели. С помощью телеграфа американцы могли общаться по всему континенту с поразительной скоростью. Хотя новое средство фотографии редко упоминается в одном контексте, оно аналогичным образом изменило американскую жизнь: оно приблизило далекое. С фотографиями американцы могли знакомиться с далекими местами. Поскольку фотография позволяла заглянуть в прошлое новыми и совершенно новыми способами, она изменила восприятие знакомых мест и вещей. Внезапно можно было уехать из дома, но сохранить фотографию места рождения, изучить внешность умершего родственника или увидеть, как выглядел родитель в детстве. Фотография позволила американцам почувствовать более непосредственную связь с людьми и местами, удаленными географическим расстоянием и временем.

Фотография пришла в Соединенные Штаты осенью 1839 года, когда из Франции пришло известие о чудесном изобретении Луи Жака Манде Дагера, с помощью которого сама природа, казалось, запечатлела свое собственное изображение на чувствительном листе посеребренной меди. Люди науки восприняли новую технологию и быстро улучшили процесс, сократив время экспозиции, чтобы камера могла снимать не только неподвижные здания, но и портреты людей. И действительно, более 95 % американских дагерротипов — преобладающей формы фотографии в этой стране с 1839 г.до конца 1850-х гг. — портреты. Поскольку процесс создания дагерротипа не включал негатив, каждый дагерротип представлял собой уникальное изображение (во многом похожее на мгновенную фотокамеру или полароидное изображение). Необычность дагерротипа в сочетании с его небольшими размерами и характерным поверхностным блеском делала его изначально непригодным для того, чтобы стать средством массовой коммуникации или инструментом для документирования мест и событий. Но он прекрасно послужил новой, более демократичной формой портретной живописи. В 1853 году, на пике популярности дагерротипов, американцы произвели около трех миллионов дагерротипов. Фотопортреты стали обычным явлением в жизни среднего класса.

Фототехнологии быстро развивались в середине девятнадцатого века, и каждое новое достижение позволяло использовать фотографию по-новому. В 1856 году разработка метода изготовления tintypes, уникальных изображений на недорогих металлических пластинах, снизила цену фотографий и привела к созданию прочного изображения, которое можно было отправлять по почте. Что еще более важно, все более широкое использование негативного процесса «мокрой пластины» в конце 1850-х годов дало фотографам возможность делать стеклянные негативы, с которых они могли печатать теоретически неограниченное количество позитивных отпечатков на бумаге. Этот процесс сделал фотографов более выгодными для создания фотоизображения вдали от дома. С одного негатива Йосемити или поля битвы Гражданской войны оператор мог сделать множество отпечатков для продажи широкой публике. Тем не менее, процесс негатива с мокрой пластины оставался медленным и утомительным, требуя от фотографов повышения чувствительности своих стеклянных пластин непосредственно перед экспонированием. Только с появлением технологии сухой пластины в начале 1880-х годов большое количество фотографов-любителей вышли на поле. С изобретением фотоаппарата Kodak в 1888 году фотография стала по-настоящему популярным времяпрепровождением. Соблазненные лозунгом «Вы нажимаете на кнопку, а мы сделаем все остальное», потребители стекались к камере Джорджа Истмана с гибким рулоном пленки.

Фотография запечатлела многие знаковые сцены американской жизни, начиная с 1840 года, такие как «Золотая лихорадка», взрывной рост Сан-Франциско, строительство трансконтинентальных железных дорог, плантации довоенного Юга и кровавые поля сражений Гражданской войны. Война. Фотографы задокументировали рост больших городских центров Востока и исследование Запада Скалистых гор, а также запечатлели лица президентов и солдат, актеров и иммигрантов. Но фотографии не просто фиксировали нейтральные записи этих людей, мест и вещей; они помогли вписать их со смыслом. Фотографии, часто распространяемые в виде альбомов или наборов с описательными или пояснительными подписями, могут создавать сложные повествования о своих предметах. Например, фотографии Запада, опубликованные федеральными геодезическими группами в 1860-х и 1870-х годах, помогли доказать благотворность расширения на запад. Фотографии Гражданской войны в книге Александра Гарднера «9».0009 Фотоальбом подтвердил правоту дела Союза. Многие портреты западных индейцев, опубликованные в 1870-х и 1880-х годах, тонко подтверждали идею исчезающей расы.

Большинство историков (и учебники, которые они пишут) используют фотографии главным образом в качестве иллюстраций , для повторения идей, разработанных на основе анализа литературных свидетельств. Но мы должны помнить о фотографиях не просто как о изображениях , а как о первоисточнике артефактов сами по себе. Чтобы отдать должное фотографиям девятнадцатого века и изучить их богатый потенциал как исторических источников, нам нужно задать вопросы о фотографах, о фотографиях как физических объектах и ​​о том, как мы сталкиваемся с ними через разрыв исторического времени.

Фотографии, как и литературные документы, не следует принимать за чистую монету. Несмотря на их кажущийся реализм, на самом деле они являются плодом человеческого воображения, созданным людьми с особыми культурными или экономическими амбициями. Подобно мемуарам или письму, фотография может описывать события, но делает это через призму собственного опыта записывающего. Никакая фотография не может в полной мере передать сложность отдельного разворачивающегося события или ощущения от пребывания в конкретном месте. Это обязательно отражает выбор фотографа относительно того, что фотографировать и когда. Почему, мы должны спросить, фотограф сделал то или иное изображение и для кого? Кто заплатил за картину? Как доступная технология сформировала или ограничила возможности фотографа? Будучи наблюдателями с особыми политическими, социальными и моральными взглядами, фотографы неизбежно оценивают и судят о том, что видят. Их работу следует воспринимать некритически не более, чем работу писателей, мемуаристов или журналистов.

Физическая форма изображения, как и его содержание, может быть полезна историкам, передавая информацию о вероятной аудитории и предполагаемом использовании изображения. Оцифрованные версии фотографий, которые сегодня гуляют по Интернету, скрывают отличительные черты оригиналов. Но точно так же, как личное письмо существенно отличается от других литературных документов, таких как газетные статьи или правительственные документы, точно так же отличаются и различные виды фотографий. Единственный в своем роде дагерротипный портрет, скорее всего, остался в семье, которая за него заплатила. Стереографический вид Йеллоустона можно было бы широко воспроизвести и продать за умеренную цену. Роскошный альбом с видами Гражданской войны должен был быть выпущен небольшим тиражом, продаваться по значительной цене и его видели относительно немногие.

Полезно думать о фотографиях как о первичных исходных документах, с которыми мы можем столкнуться в истории и с по истории. Чтобы рассмотреть фотографию в истории , мы должны задаться вопросом об обстоятельствах ее создания, намерениях фотографа, публичной функции фотографии и о том, как ее понимали современные зрители. Вновь включенная в мир своего производства, фотография становится больше, чем визуальная запись материального факта. Он становится инструментом для понимания более крупных вопросов патронажа, гражданского пропаганды и национальных ценностей. Рассмотреть фотографию 9История с 0009 по год, однако, без связей, которые когда-то связывали ее с конкретным историческим моментом, мы должны уделить внимание судьбе картины во времени. Мы можем кое-что узнать, спросив, почему одна фотография была отправлена ​​на чердак, а другая появилась как журнальная иллюстрация, почему один альбом сохранился в архиве, а другой был разобран и продан. И мы всегда должны осознавать, что наш собственный опыт не позволяет нам понять фотографии девятнадцатого века точно так, как это делали их первоначальные зрители. Во-первых, мы знаем, что будет дальше. Чтобы выразить это в современном контексте, мы могли бы утверждать, что невозможно увидеть 1995 фотографии горизонта Нью-Йорка именно так, как это сделал тогда зритель, потому что мы не можем вычеркнуть из нашей памяти знание того, что эти башни-близнецы встретят трагический конец.

Фотографии пробуждают историческое воображение. Они дают нам мощный способ визуализировать прошлое со всеми его поразительными сходствами и неожиданными различиями, и они неизбежно пробуждают нашу человеческую эмпатию. Взглянуть в глаза натурщика, сидевшего перед камерой 150 лет назад, значит признать человеческие узы, связывающие нас с нашими предшественниками. Это сопереживание прошлому лежит в основе любого исторического исследования.

---

Марта А. Сандвейс — профессор истории Принстонского университета и автор книг Passing Strange: A Golded Age Tale of Love and Deception through the Color Line (2009) и Print the Legend: Photography и американский Запад (2002 г.).

Когда фотография не была искусством — JSTOR Daily

Сегодня фотография считается изобразительным искусством. Но на протяжении большей части XIX века фотография была не просто гражданином второго сорта в мире искусства — она была изгоем.

Фотография была изобретена в 1820-х годах, и хотя в последующие несколько десятилетий она оставалась зарождающейся технологией, многие художники и искусствоведы по-прежнему видели в ней угрозу, как выразилась художница Генриетта Клопат в выпуске журнала Brush and Pencil за 1901 год:

Иногда высказывались опасения, что фотография со временем полностью вытеснит искусство живописи. Некоторые люди, кажется, думают, что когда процесс фотографирования в цвете будет усовершенствован и сделан достаточно обычным, художнику больше нечего будет делать.

Лондонский музей Виктории и Альберта стал первым музеем, в котором когда-либо проводилась фотовыставка в 1858 году, но музеям в Соединенных Штатах потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Музей изящных искусств в Бостоне, одно из первых американских учреждений, собиравших фотографии, не занимался этим до 1924 года.

Когда критики не ломали руки по поводу фотографии, они высмеивали ее. Они рассматривали фотографию просто как бездумный механизм воспроизведения, которому недоставало «того утонченного чувства и чувства, которые оживляют произведения гениального человека», как было сказано в выпуске The Crayon за 1855 год. До тех пор, пока «изобретательность и чувство составляют важнейшие качества произведения искусства, — утверждал писатель, — фотография никогда не сможет занять более высокое положение, чем гравюра».

В лучшем случае критики рассматривали фотографию как полезный инструмент для художников, позволяющих записывать сцены, которые они позже могут более искусно изобразить своими кистями. «Многое можно узнать о рисовании, обращаясь к хорошей фотографии, что даже человек с быстрым естественным восприятием не смог бы научиться без такой помощи», — писал один из них в выпуске «Нового пути» за 1865 год. Но на этом восхищение писателя закончилось. Согласно объяснению, фотография не может считаться искусством сама по себе, потому что ей не хватает «чего-то, кроме простого механизма».

Некоторые, например, фотограф-пейзажист Джон Моран, выступили против этой идеи. «Этот отказ причислить фотографию к изобразительному искусству я считаю в какой-то мере необоснованным, поскольку ее цель и цель едины с искусством. Он говорит на том же языке и обращается к тем же чувствам», — писал он в мартовском номере The Philadelphia Photographer за 1865 год. Хотя он не мог полностью избежать клейма своего времени, он заявил, что фотография никогда не сможет «претендовать на уважение высших форм искусства», потому что «в фактическом производстве работы художник прекращает свое существование, и законы природы занимают его место». — он сформулировал важный аргумент в пользу фотографии как формы творческого самовыражения:

Упражнения художественных способностей, несомненно, необходимы при создании картин с натуры, поскольку любая данная сцена предлагает так много разных точек зрения; но если нет воспринимающего ума, чтобы замечать и чувствовать относительную степень важности различных аспектов, которые представляет природа, не может быть произведено ничего, достойного названия картин. Именно это знание или искусство видеть придает ценность и важность работам одних фотографов по сравнению со всеми остальными.

Центральное утверждение Морана о том, что «есть сотни людей, которые делают химически безупречные фотографии, но немногие делают снимки», остается верным и сегодня. Сейчас мало кто делает фотографии с помощью химикатов, но миллиарды людей делают разборчивые фотографии одним нажатием кнопки. Тем не менее, как и 150 лет назад, искусство в глазах, а не в устройстве.

JSTOR — это цифровая библиотека для ученых, исследователей и студентов. Читатели JSTOR Daily могут бесплатно получить доступ к оригинальным исследованиям наших статей на JSTOR.

Подлинное искусство против механизма

Автор: Генриетта Клопат

Brush and Pencil, Vol. 7, № 6 (март 1901 г.), стр. 331-333

Издатель: Библиотека Томаса Дж. Уотсона, Музей искусств Метрополитен, Коллекция Фрика

Фотография

The Crayon, Vol. 1, № 11 (14 марта 1855 г.