Борис смелов: «В фотографии должна быть тайна»
«В фотографии должна быть тайна»
Борис Смелов – классик фотографии, певец петербургской романтики, мастер городского пейзажа, натюрморта и портрета. Созданный им образ города на Неве стал самым выразительным высказыванием о Санкт-Петербурге в конце прошлого века, сопоставимым с поэзией Бродского.
Все работы Бориса Смелова объединяет единая тема – Ленинград (Санкт-Петербург). Он фотографировал днём и ночью, экспериментировал с инфракрасной плёнкой, искал свои ракурсы, блуждая по улицам или лазая по крышам и чердакам. Чтобы оживить город, уделял внимание и его людям.
Отвечая на вопрос о том, есть ли качество, которым непременно обладает удачная фотография, Смелов сказал:
Есть. В ней должна быть Тайна. Иначе будет утеряна многозначность её восприятия.
Автопортрет с сигаретой, 1993 год.
Борис Смелов полагал, что его работы были бы беднее без его любви к философии Достоевского, живописи Ван Гога и музыке Моцарта.
Я считаю себя представителем эмоциональной, интуитивной фотографии и, снимая, больше доверяю своим чувствам, чем предварительным замыслам. Но вместе с тем, не сочтите это за мистику, многие фотографии мне снились, и потом, порой спустя годы, я вдруг видел их воочию. И счастье, если в такие моменты камера и плёнка были со мной.
Звук гобоя, 1972 год.
Взгляд вниз, 1975 год.
Николаевский мост, 1995 год.
Натюрморт.
Рыбак, 1985 год.
Путь в тумане, 1985 год.
Сумерки, 1983 год.
Академия художеств – усыпальница талантов, 1985 год.
Любитель кислого, 1975 год.
Белый кот, 1993 год.
Пятнистые лилии, 1987 год.
Чета Флоренских, 1981 год.
Фонтанка зимой, 1987 год.
Серебряный мальчик, 1995 год.
Продавец щенка, 1972 год.
Сенной мост, 1993 год.
Исаакий ночью, 1992 год.
Голубь, 1975 год.
Сенека, 1970 год.
Утро в Летнем саду, 1972 год.
Сновидение II, 1970 год.
Домик в Коломне, 1976 год.
Сновидения, 1973 год.
Натюрморт.
Аполлон с пауком, 1978 год.
Натюрморт.
Весенняя охота на лягушек, 1995 год.
Вид во двор, 1975 год.
У гаражей, 1980-е.
Натюрморт с тенями.
Снегопад, 1997 год.
Человек с топором, 1975 год.
Человек с ведром, 1973 год.
Львиный мостик с прохожим, 1982 год.
Мучной мостик, 1978 год.
Смотрите также:
Борис Смелов
Творчество легендарного петербургского фотографа Бориса Смелова вызывает интерес у искусствоведов, критиков, теоретиков, историков и любителей фотографии. В 2009 году в Государственном Эрмитаже была показана самая большая выставка его фотографий. Никого не оставляет равнодушным ни одно упоминание о Пти-Борисе. Почему? На этот вопрос мы попытались ответить, приводя различные точки зрения, воспоминания, сохранившиеся во времени цитаты из самого Бориса Смелова.
Автопортрет. 1997
Фотограф Борис Смелов еще при жизни стал легендой питерской фотографии.
– Ты хочешь, чтобы и солнце и луна, и наводнение и снег, — и все это в одном кадре??? Но ведь это конец света?
– Да.
Из диалога Бориса Смелова с Машей Снигиревской
Николаевский мост. 1995
Аркадий Ипполитов
старший научный сотрудник отдела западноевропейского
изобразительного искусства Государственного Эрмитажа,
автор концепции и куратор выставки «Борис Смелов. Ретроспектива»
(Государственный Эрмитаж, 20 марта — 28 июня 2009 года)
Фотограф Борис Смелов (1951—1998) еще при жизни стал легендой питерской фотографии, живым классиком, вызывавшим самое настоящее поклонение у всех, кто хоть как-то был связан с искусством светописи.
Любой более или менее заметный сегодняшний питерский фотограф не избежал его влияния. Созданный им образ Петербурга — это не просто качественные снимки, но, безусловно, самое выразительное высказывание, что было сделано об этом городе в конце прошлого века, высказывание, по своему значению равное поэзии Бродского.
Его творчество — самое ценное и яркое явление петербургской культуры 70—90-х гг., с Петербургом связанное, Петербургу посвященное и Петербургом определенное, но при этом выходящее на международный уровень, так как его произведения сопоставимы с самыми высокими образцами мировой фотографии.
Звук гобоя. 1972
Дэвид Гэллоуэй. Город теней. Город слез
Проф. Дэвид Гэллоуэй
историк современного искусства,
художественный критик (ARTnews, International Herald Tribune),
редактор журнала Art in America,
куратор интернациональных выставок,
автор и издатель многочисленных книг по искусству
Интересно представить себе, как Борис Смелов отреагировал бы на цифровую революцию в фотографии, которая в 1998 году, когда он умер, еще только начинала расправлять над миром свои крылья. С одной стороны, этого фотохудожника всегда увлекали новинки фотографической техники, и он часто сожалел о том, как трудно было достать новейшее оборудование и материалы в Советском Союзе, где официальным признанием пользовалась только журналистская и любительская фотография. Тем не менее, у Смелова были первоклассные камеры, и он всегда печатал снимки на высококачественной фотобумаге.
Ему было очевидно, что развитие техники, естественно, влечет за собой и качественные ее изменения. В одном интервью, опубликованном в 1988 году, Смелов высказал мысль, что появление камер-автоматов и новой техники для проявки и печати снимков расширило «творческие горизонты, обогатило образный строй и даже видение фотографов». Но не к любым новациям он относился с энтузиазмом: «Возможность сделать качественную «карточку», не обладая ни умом, ни культурой, несет в себе опасность оглупления фотографии». Неудивительно, что он предвосхитил то явление, которое многие впоследствии рассматривали в качестве оборотной стороны цифровой эстетики, заполонившей художественный рынок в конце прошлого столетия: без авторского взгляда на мир, без человеческой позиции художника результаты оказываются «пусты и холодны».
В размышлениях Смелова о фотографии главное слово всегда — «культура». Когда его спросили, каким должно быть в идеале образование у фотографа, он ответил, что полезнее было бы не техническое, а гуманитарное — философское, психологическое, искусствоведческое. Хотя, по мнению многих, «картины говорят громче, чем слова», стоит отметить, что среди предметов, важных для будущего фотографа, Смелов включал в свой учебный план иностранные языки.
Его фотографии были завещанием преданного своему делу мастера, который любил философию Достоевского, картины Ван Гога и музыку Моцарта, но при этом читал и теоретические работы Зигфрида Кракауэра и Ролана Барта и был щедр на похвалы, когда оценивал произведения своих коллег. В области фотографии его любимцами были Анри Картье-Брессон и Йозеф Судек, который преподнес ему самый главный урок: «Каждый предмет материального мира наделен собственной душой».
В начале своей карьеры фотографа Смелов делал портреты писателей и художников андеграунда, включая себя самого, а иногда работал — с огромным успехом — в жанре натюрморта. Его «Натюрморт с гранатом» (1988) и «Натюрморт с кривым зеркалом» (1991) являются подлинными шедеврами этого жанра. В них прекрасно видно, как хорошо Смелов знал живопись Возрождения.
Но по сути своей он был фотографом-летописцем города, причем не какого-нибудь, а Ленинграда / Санкт-Петербурга, где он родился и умер. Он, таким образом, продолжал великую традицию городской фотографии, которая зародилась в XIX веке вместе с появлением этого вида искусства. То была эпоха стремительной урбанизации и индустриализации. Контраст между богатством и бедностью, между солнечными бульварами и темными проулками, между роскошными общественными зданиями и ветхими доходными домами служил неисчерпаемым источником мотивов для фотоснимков.
Работа Смелова «Тучков переулок» (1995) свидетельствует, что контраст этот сохранил свою силу и много десятилетий спустя. На фотографии, отличающейся строгой геометрической композицией, мы видим пожилую женщину, которая, опираясь на палку, осторожно ступает вдоль узкой полосы света, падающей параллельно безликой стене прямоугольного здания. Ее путь пересекает затененный переулок, в глубине которого видны несколько деревьев: возможно, это парк, один из любимых мотивов фотографа.
Тени на переднем плане — явно от дерева, которого в кадре не видно. Язык противопоставлений прост, но богат и выразителен: светлое и темное, архитектура и природа, человек и анонимный городской пейзаж. В других работах, включая такие мрачные этюды, как «Человек с ведром» (1974) и «Стена» (1975), природы нет — есть только унылые лабиринты, в которые загнаны невидимые жильцы. Нужно иметь в виду, что эти работы относятся к особенно важному и богатому событиями периоду в творческой биографии Смелова, когда он впервые получил общественное признание, но вместе с тем его начали преследовать власти, которые в 1975 году закрыли его выставку во Дворце культуры «Выборгский» и конфисковали выставленные там работы.
В городских пейзажах Смелова сравнительно редко увидишь фигуру человека, а те люди, которые там встречаются, например, в работе «Две фигуры в подворотне» (1971), по сути своей безымянные статисты, которые явно привлекают художника из-за интересной игры света и тени, а не как личности. «Серебряный мальчик» (1995) представляет собой поразительное исключение из правила: в этой композиции человеческая фигура образует подлинный центр. В большинстве же случаев фигуры, появляющиеся на снимках Смелова, это не живые люди: это каменные статуи на кладбище, скульптуры, украшающие фонтан или мост, например кентавр, так изящно балансирующий в работах «Павловск, Кентаврский мост I» (1975) и «Павловск, Кентаврский мост II» (1994). Интересно отметить, что в более поздней работе выдвигается на первый план природная среда, в то время как сама скульптура почти полностью поглощена тенью.
Есть у Смелова и архитектурные этюды, граничащие с геометрической абстракцией. Свет, падающий наискосок через окна; арки, пересекаемые границей между светом и тьмою; закрученные спиралью лестницы и балюстрады — эти мотивы, очевидно, привлекали художника именно своей формой. Впрочем, Смелов, интересовавшийся современной философией, видел в них, возможно, и экзистенциальные коннотации. Атмосфера тайны и печали царит в этих петербургских городских пейзажах — отчасти потому, что Смелов редко фотографировал при ярком солнечном свете.
Иногда мы видим на снимках блекнущий свет вечера, но больше всего художник любил освещение раннего утра, когда солнечные лучи еще только начинали рассеивать туман над кладбищем, мостом или детской площадкой. Тени в эти утренние часы получались длинные и глубокие, так что выделенные светом детали выступали особенно ярко. Глядя на фотографии Смелова, мы воспринимаем Ленинград / Петербург не как тот город света, который задумывали архитекторы при Петре Великом. При всем великолепии, которое встречается в этом городе, он есть мир теней и — зачастую — мир слез. В статье, озаглавленной «После Раскольникова: российская фотография сегодня», критик Джон П. Джейкоб назвал Смелова «мастером школы спиритуального эстетизма». Действительно, цикл «Памяти Достоевского» мог бы послужить своего рода рассказом обо всем творчестве этого художника — потрясающе одаренного и стоящего особняком в фотоискусстве.
Сенной мост. 1993
Борис Смелов. Из интервью разных лет
Необходима тайна
Советское фото. 1988. № 10.
– Что Вы подразумеваете, говоря об удачах и неудачах?
– Мои самые большие неудачи всегда были связаны с техническими аспектами фотографии, с ремеслом, когда из-за нетерпения и суеты я безвозвратно терял при съемке или в лаборатории лучшие кадры. А удача — это совпадение творческих стремлений, «предчувствия кадра» с конечным результатом. Вообще, я считаю себя представителем эмоциональной, интуитивной фотографии и, снимая, больше доверяю своим чувствам, чем предварительным замыслам. Но вместе с тем, не сочтите это за мистику, многие фотографии мне снились, и потом, порой спустя годы, я вдруг видел их воочию. И счастье, если в такие моменты камера и пленка были со мной.
– Что, на Ваш взгляд, можно и нужно делать, чтобы избежать «обезлички» фотографии?
– Нам очень не хватает сегодня серьезной теории фотографии. Здесь практически не ощущается притока молодых, свежих сил.
Вопрос образования для фотографов кажется мне чрезвычайно важным. Сам я с возрастом все болезненнее ощущаю его пробелы. Интересно, что большинство современных фотографов имеет техническое образование, а полезнее было бы гуманитарное — философское, психологическое, искусствоведческое, да еще со знанием иностранных языков. Ведь человек должен с легкостью ориентироваться в истории искусств, чтобы творить новую историю. Знать прошлое художник должен, может быть, даже лучше, чем настоящее, которое он может воспринимать на интуитивном уровне. Культура автора всегда, так или иначе, проявляется в его произведениях. И, думаю, без любви к философии Достоевского, живописи Ван Гога, музыке Моцарта не только я сам, но и мои работы были бы беднее.
– И последний вопрос. Есть ли такое качество, которым непременно обладает удачная фотография?
– Есть. В ней должна быть Тайна. Иначе будет утеряна многозначность ее восприятия.
Образ города
Субъектив. 1995. № 1.
В моей фотографии город занимает доминирующее место, хотя в последнее время, чтобы оживить его (и только поэтому), я все больше внимания уделяю людям в городе. Снимаю в инфракрасном свете на специальную пленку. Прежде я снимал на высокочувствительных эмульсиях с красным фильтром, чтобы достичь некоего драматизма, сгущенности, концентрации Петербурга. Инфракрасная пленка восхитила меня тем, что она дает некое новое качество и совершенно иной графический эффект. Сложность съемки заключается в том, что невозможно правильно провести экспонометрические замеры.
Эта пленка бессмысленна в автоматических камерах, где чувствительность вводится. В чем прелесть работы с ней: добавляется еще один параметр, и не знаешь иногда, что получится, несмотря на многолетний опыт. Чем дальше живешь, тем меньше понимаешь воздействие света на эмульсию. Мы привыкли не учитывать тепловое излучение, а здесь же температура объектов влияет на общую экспозицию, но это влияние абсолютно нечем замерить. Естественно, приходится делать дубли, хотя жалко переводить дорогостоящий материал. Еще одна особенность: правильная фокусировка на такую пленку отличается от обычной. Небо очень затемняется, зелень высветляется, выглядит необычно. И поэтому нужен своеобразный подход к композиции, учитывающий все эти особенности.
Съемка на инфракрасную пленку помогает мне подчеркивать некий космизм города, его объектов, эпичность, значительность, трагизм. А снимки, сделанные на обыкновенную пленку в туманную погоду, учитывая ограничение или отсутствие задних планов, по сути, только передним планом и этой нежной жемчужной серостью подчеркивают некий локализованный лиризм. Но я должен сказать, что и в том, и в другом случае в моих фотографиях превалирует романтический подход.
Мой дом
Из интервью 1993 г. издателю альбома «Зимний Петербург» (1997).
– Как давно снимаете вообще, и в том числе зимой?
– Пожалуй, с тех пор, как отморозил руки и ноги в тринадцать лет.
– Какие особенности зимней съемки можете назвать?
– Изморозь, когда резкое падение температуры, и объектив под курткой и даже в кофре запотевает, потому, перед снимком, боковым зрением гляньте на линзы вашей камеры!
– Что привлекает в съемке города Санкт-Петербурга, и зимнего в частности?
– Грубо — отсутствие грязи. Если более тонко, то все то, что задумано и, кстати, воплощено всеми европейскими архитекторами. Зима, определенно, как и Нева в наводнение, — очищает, но уже в другом смысле.
– Какие моменты зимних съемок можете вспомнить?
– Срыв с крыши зимой: удалось, как кошке, через чердачное окно «дернуться», но может быть, зря…
– Чем должен располагать фотограф для съемки зимой?
– Я думаю, что здесь следует консультироваться с «Командой Кусто». Хорошо бы их в Неву, то-то! Если серьезно, главное — обувь. Валенки годятся, но не очень. Почему? Идеально для деревни, но, допустим, на крыше ваша зажатая стопа не прибавит вам ловкости.
– Используете ли режиссуру кадра или полагаетесь на случай?
– Интуитивный случай — когда снег, прохожий, мост, дом соединяются в непреложность, то есть в судьбу.
– Кто оказал на Вас влияние из мастеров фотографии?
– Интимный вопрос. В том смысле, что его постановка подразумевает для обывателя — на кого ты больше похож? Если на этого — куплю, а на другого — подожду, когда ты сам умрешь.
Из каталога выставки «Борис Смелов. Ретроспектива» в Государственном Эрмитаже
20 марта – 28 июня 2009 г.
Благодарим Фонд Бориса Смелова за предоставленные для публикации тексты и фотографии.
К выставке в Эрмитаже был издан альбом «Борис Смелов. Ретроспектива» (издательство KERBER, 448 стр., на русском и английском, 3500 экз., продается во всех книжных магазинах по искусству в Европе и США).
Любитель кислого. 1975
Пятнистые лилии. 1987
Серебряный мальчик. 1995
Продавец щенка. 1972
Чета Флоренских. 1981
Белый кот. 1993
Взгляд вниз. 1975
Фонтанка зимой. 1987
Текст: Аркадий Ипполитов, Дэвид Гэллоуэй
Фото: Борис Смелов
РОСФОТО Современная фотография из коллекции РОСФОТО
Формирование коллекции современной фотографии является одним из приоритетных направлений в деятельности центра со дня его основания. Осознание важности сохранения фотографического наследия, отражающего историю Санкт-Петербурга, обуславливает пополнение коллекции, прежде всего, за счет произведений петербургских авторов. Одновременно проявляется интерес к творчеству и других российских мастеров, чьи работы во многом определили развитие фотоискусства в России с конца 1970-х годов.
Выставочный проект охватывает период с 1970-х по 1990-е годы в истории советской – российской фотографии. Он дает зрителям возможность увидеть разнообразие авторских подходов, отражающих как эстетические, формальные поиски последней четверти XX века, так и реакцию на социально-культурную ситуацию в стране.
На разных выставочных площадках города представлено более 150 произведений сорока авторов, многие из которых, без сомнения, входят в золотой фонд российского фотонаследия. Среди них фотоработы Александра Слюсарева, Владимира Антощенкова, Владимира Сёмина, Станислава Яворского, Гунара Бинде, Георгия Пойлова, Бориса Смелова, Ильи Наровлянского, Бориса Кудрякова, Николая Кулебякина, Сергея Леонтьева, Игоря Мухина и других ярких представителей отечественной фотографии.
В Доме Кино в рамках проекта организована выставка Бориса Смелова — одного из наиболее ярких представителей советского андеграунда, основоположника неофициальной советской фотографии 1970-х — 1980-х годов. Он работал практически во всех жанрах фотографии — портрете, репортаже, натюрморте, пейзаже. В экспозицию включены натюрморты автора, созданные им в 1970-е — 1990-е годы.
Ленинград — Петербург был главной темой, пронизывающей все творчество Б. Смелова. С именем фотографа связано создание нового жанра — «петербургский натюрморт». Используя при постановке натюрмортов предметы старинного петербургского быта, Смелов создавал работы, проникнутые глубокой ностальгией по прошлому. Это настроение особенно характерно для его ранних работ 1970-х годов. Натюрморты мастера, сравнимые с живописными полотнами, ранее неоднократно экспонировались как на квартирных выставках, так и в крупных музеях мира. Работы Бориса Смелова хранятся во многих частных и государственных собраниях России, США, Франции, Швеции, Италии, Великобритании, Германии и Австрии.
Фотограф Борис Смелов
Бори́с Ива́нович Смело́в, Пти-Борис (13 марта 1951, Ленинград — 18 января 1998, Санкт-Петербург) — ленинградский, петербургский фотограф, художник. Мастер пейзажа, натюрморта, портрета. Певец городской, петербургской романтики. Один из основоположников неофициальной советской фотографии 1970-х-1980-х гг. Оказывал значительное влияние на своих современников — представителей неофициального советского искусства — андерграундной художественной культуры. Имеет массу последователей в современной школе петербургской фотографии.Борис Смелов родился 13 марта 1951 года в Ленинграде. В детстве занимался рисованием. Обучался в математической школе. Заинтересовался фотографией с 10 лет, учился во Дворце пионеров у Д. Ритова. Получал призы на детских конкурсах. Осознанно стал фотографировать в 17 лет.
В 1968 году в фотоклубе Выборгского дворца культуры познакомился с Борисом Кудряковым, который ввел его в круг Константина Константиновича Кузьминского. В этот период был увлечен Петербургом Достоевского. По просьбе К. Кузьминского Б. Смелов снимал портреты неофициальных художников и литераторов.
В 1970—1972 гг. учился в ЛИТМО, в 1972 −1973 гг. — на факультете журналистики в ЛГУ.
В начале 1970-х, помимо городского пейзажа, жанрового фото и портрета Б. Смелов стал снимать натюрморты из предметов старинного петербургского быта, любовь к которому перешла по наследству от бабушки. В это время у него уже было две камеры — «Leica» и «Rolleiflex». В те годы не имел личной лаборатории, поэтому проявлял и печатал свои фото в фотолаборатории Леонида Богданова при ДК «Пищевиков».
В 1974 году принял участие в первой выставке независимой фотографии «Под парашютом» на квартире Константина Кузьминского. Представил на этой выставке 27 фоторабот. Константин Кузьминский придумал для Бориса Смелова и его товарища Бориса Кудрякова знаменитые прозвища, оставшиеся за ними навсегда — Гран-Борис (Кудряков) и Пти-Борис (Смелов).
В 1976 году в фотоклубе Выборского ДК Б. Смелов в качестве творческого отчета представил выставку из 34 фотографий (портрет, пейзаж, жанр, натюрморт). Выставка была закрыта на следующее утро, разгорелся скандал. После этого было полностью сменено руководство Выборгского фотоклуба, а Б. Смелов стал если и не диссидентом, то инакомыслящим в фотографии. В связи с этим скандалом всякое участие в официальных выставках стало невозможным, и поэтому вплоть до Перестройки Б. Смелов участвовал только в нелегальных квартирных выставках. В 1977 году он получил Золотую медаль за репортажную серию на 11 Международном салоне фотоискусства в Бухаресте.
Во время перестройки у Б. Смелова началась интенсивная выставочная жизнь. Его выставки проходили и за рубежом в таких странах как Великобритания, Германия, США, Финляндия, Норвегия и т. д. В 1991 году он посетил Вашингтон, где участвовал в выставке «Изменяющаяся реальность». В 1990-е годы Б. Смелов много экспериментировал с инфракрасной пленкой.
Умер Б. Смелов нелепо и трагически на Васильевском острове 18 января 1998 года. Похоронили его 24 января на Смоленском православном кладбище.
Борис Смелов (часть 1) — melibibula — LiveJournal
… Мы молчим. Простая питерская комната, но именно здесь витает петербургский флюид: с запахом ореха, книжной пыли и загадочного заморского вина.
Постепенно маршруты съемок складываются в осмысленное изучение того, где же мы все-таки живем? Зафасадный город не ремонтировался с революции, дома имели исторический румянец. Ограды, плитка, дымоходные трубы, прачечные, каретные — все носило в себе еще тот, «небольшивистский» дух. На крышах рос папоротник, на балконах росли сосенки, милая травка пробивалась из набережных. Мы были с ночлегом под забором и в районе станции Электродепо, что вблизи Варшавского вокзала, и на Химической, Челябинской, Магнитогорской улицах, тема забытости и богооставленности привлекала нас своей молчаливой поэзией. Мы ходили по ночному Московскому проспекту, сворачивали к порту, там пили вино, далее шли к Калинкину мосту, там придремывали минут пятнадцать, завтракали сушкой и шли к Новой Голландии. Он снимал моей «Москвой», а я его «лейкой». Бывало с одного места мы снимали что-то одной камерой, но запоминали номер кадра. После проявки мы разглядывали негативы. Кадры были совершенно разные!
…Вот мы с ним слушаем в его комнате Моцарта. Он медленно курит страшный «Беломор», я пью Каберне, хорошо. На улице идет дождь, такие дожди идут только тогда, когда ты не опечален прошлым, а будущее бесконечно и красочно…
Борис Кудряков, из книги «Друг детства»
Необходима Тайна (интервью с Б. Смеловым, 1951-1998)
– Борис, ваш приход в фотографию – это «первая любовь» или плод сознательных поисков своего вида искусства?
– В детские годы я пробовал рисовать, но уже годам к десяти понял, что серьезных успехов мне здесь не добиться. Потом был первый аппарат – «Любитель» и долгий период фотографических неудач. Настоящее осознание фотографии как искусства пришло, когда я уже кончал школу. К этому времени относятся мои первые успешные работы.
– Что вы подразумеваете, говоря об удачах и неудачах?
– Мои самые большие неудачи всегда были связаны с техническими аспектами фотографии, с ремеслом, когда из-за нетерпения и суеты я безвозвратно терял при съемке или в лаборатории лучшие кадры. А удача – это совпадение творческих стремлений, «предчувствия кадра» с конечным результатом.
Вообще я считаю себя представителем эмоциональной, интуитивной фотографии и, снимая, больше доверяю своим чувствам, чем предварительным замыслам. Но вместе с тем, не сочтите это за мистику, многие фотографии мне снились, и потом, порой, спустя годы, я вдруг видел их воочию. И счастье, если в такие моменты камера и пленка были со мной.
– Были ли мастера или фотографические школы, которые оказали влияние на формирование вашего фотографического лица?
– Наверное, назвать конкретно каких-то своих учителей в фотографии я бы не смог. Но каждая встреча с искусством больших мастеров, безусловно, по-своему формировала меня и как фотографа, и как человека. Одним из сильнейших впечатлений моей юности была, например, выставка «Лицо Франции»: знакомство с творчеством сразу стольких выдающихся фотохудожников (причем в авторских оригиналах) заметно расширило мои представления о возможностях и границах фотоискусства. Я восхищался работами А. Картье-Брессона, неоспоримо доказывающими, что настоящий фотограф должен быть мыслителем. Й. Судек открыл мне, что каждый предмет материального мира наделен собственной душой. Л. Родченко, мастер наиболее адекватный своему времени, показал, что средствами фотографии можно выразить дух эпохи…
– Есть ли, на ваш взгляд, сегодня канне-то новые черты, новые тенденции в развитии фотографии?
– Техническая революция в фотографии – появление камер-автоматов, высокочувствительных фотоматериалов, совершенной лабораторной техники – естественно повлекли за собой и качественные ее изменения. С одной стороны, легкость решения технических задач расширила творческие горизонты, обогатила образный строй и даже видение фотографов. С другой – возможность сделать качественную «карточку», не обладая ни умом, ни культурой, несет в себе опасность оглупления фотографии. Недаром на Западе да и у нас стал так моден «объективизм» – намеренное полное устранение «следов» личности автора из произведения. Для меня же в любой работе важнее, чем точная фотофиксация натуры, авторский взгляд на мир, человеческая позиция художника. Без этого снимки пусты и холодны.
В творчестве коллег мне больше всего нравится то, чего я сам не умею. По-моему, приходя на чужие выставки, надо оставлять за порогом тщеславие и зависть, тогда начинаешь многое понимать и чувствовать. Мне, например, очень нравятся рационально- иррациональные снимки (особенно цветные) Бориса Савельева, покоряет его безукоризненное «снайперское» видение.
– Что, на ваш взгляд, можно и нужно делать, чтобы избежать «обезлички» фотографии?
– Нам очень не хватает сегодня серьезной теории фотографии. Здесь практически не ощущается притока молодых, свежих сил. За последнее время меня заинтересовали лишь напечатанные «СФ» статьи безвременно ушедшего из жизни Андрея Сперанского, писавшего искренне, страстно и, что очень важно, с любовью к фотографии.
Мне представляется просто необходимым знакомство советских читателей и с классическими работами таких крупных западных теоретиков, как Зигфрид Кракауэр, и с новыми, оригинальными по взгляду на фотографию зарубежными исследованиями, например с книгой французского эстетика Ролана Барта «Камера люцида».
Вопрос образования для фотографов кажется мне чрезвычайно важным. Сам я с возрастом все болезненнее ощущаю его пробелы. Интересно, что большинство современных фотографов имеет техническое образование, А полезнее было бы гуманитарное – философское, психологическое, искусствоведческое, да еще со знанием иностранных языков. Ведь человек должен с легкостью ориентироваться в истории искусств, чтобы творить новую историю. Знать прошлое художник должен, может быть, даже лучше, чем настоящее, которое он может воспринимать на интуитивном уровне.
Культура автора всегда так или иначе проявляется в его произведениях. И, думаю, без любви к философии Достоевского, живописи Ван-Гога, музыке Моцарта не только я сам, но и мои работы были бы беднее.
– Каким жанрам фотографии отдаете вы предпочтение сегодня?
– Тут, пожалуй, уместнее говорить не о жанре, а о теме. В основном я снимаю свой город. И если, скажем, работы давнего цикла «Памяти Достоевского» были скорее притчами, то жанр сегодняшних – городской пейзаж. Реже, чем раньше, снимаю натюрморты. Для них нужен какой-то особый толчок, появление предмета, вокруг которого начнет складываться сюжет, как вокруг песчинки вырастает жемчужина.
– И последний вопрос. Есть ли такое качество, которым непременно обладает удачная фотография?
– Есть. В ней должна быть Тайна. Иначе будет утеряна многозначность ее восприятия.
Журнал «СОВЕТСКОЕ ФОТО», №10 1988
Царство искусства – это вторая
действительность, она являет собой
волшебное соединение сновидений и
реальности.
Б. Cмелов
Родился Борис в 1951 году и жил до десяти лет на Василевском острове, угол Седьмой линии и Среднего проспекта (теперь там метро), вместе со своей мамой Натальей Николаевной Смеловой, врачом-педиатром (расставшейся с отцом Бориса Иваном Васильевичем Поповым, киномехаником, когда Боре было пять лет), старшим братом и бабушкой, бывшей бестужевкой. Каждый раз, когда бабушка брала с собой юного Борю на ежегодные встречи выпускниц бестужевских курсов, Борис фотографировал их и в результате создал целую серию портретов бестужевок. Увлекшись фотографией в детстве после того, когда мама подарила ему фотоаппарат, он сразу поступил в фотокружок во Дворце пионеров. Участвуя в детских конкурсах, он получал неоднократно премии и грамоты.
Учился в математической школе, мечтая поступить в институт, как можно более связанный с фотографией. Сначала был оптико-механический, но, как выяснилось, ничего общего с фотографией он не имел. Затем факультет журналистики ЛГУ, но там оказалось ещё хуже из-за навязывания советской идеологии.
Кафе «Сайгон», на углу Невского и Владимирского проспектов, в конце 60-х – начале 70-х было местом, где собирались творческие люди, не желавшие заниматься официальным искусством. Там Борис познакомился с К. Кузьминским, В. Кривулиным, Б. Кудряковым (Гран-Борис). Костя Кузьминский устраивал у себя дома квартирные выставки, в том числе была фотографическая выставка «Под парашютом», в которой участвовал Борис. У Кузьминского Борис познакомился с художником Дмитрием Шагиным, который пришёл в восторг от его фотографий, и познакомил Бориса со своей мамой художницей Натальей Жилиной.
После неуютной жизни в новостройках, Борис опять оказался на родном Васильевском, поселившись у своей жены, Натальи Жилиной, моей и Митиной мамы. В доме было весело, собирались большие компании друзей Бориса, мамы и Мити. Между хмельным весельем, велись серьёзные философские беседы. Устраивались квартирные выставки.
В 1975 году в Выборгском Д.К. состоялась первая персональная выставка Бориса. На ней было представлено около 50 великолепных фотографий. Выставка просуществовала один вечер, на следующее утро из выборгского райкома партии, пришли «партработники» и сорвали со стен фотографии, разорвали и выбросили их в мусорный бак.
Вот уже третий год при виде только что выпавшего снега, первое желание бежать к Боре с криком: «Вставай, снег выпал, пошли на съёмку!»……….
Мы всегда выскакивали, сломя голову, чтобы застать выпавший снег, совсем идеальным, не затоптанным. Особенно ценен был снег, выпавший ранней осенью, когда скульптуры в Летнем саду ещё не закрыты. Мне, двенадцатилетней ученице Бориса, было очень весело целыми днями бродить по сказочно заснеженному городу, забираться на чердаки и крыши, высматривая виды на город с «птичьего полёта». И потом, уже по раскисшему снегу, забредать в мастерские к друзьям Бориса и слушать разговоры о фотографии, мечтая о том времени, когда и я стану «настоящим фотографом».
Поездки за город, в основном в Павловск и Петергоф, играли немалую роль в творчестве Бориса. Фонтаны Петергофа в работах Бориса, поражающие своим великолепием, выглядят совершенно необычно, несмотря на такую популярную тему среди фотографов. А Кентаврский мостик в Павловске, к съёмке которого он возвращался вновь и вновь! Один и тот же мостик, и каждый раз абсолютно новая восхитительная фотография!
Собирая старинные бутылочки, раковины и всевозможные вещицы из дореволюционного быта, Борис выстраивал из них удивительно изящные и завораживающие взгляд натюрморты. Волшебный мир, рождался из штофов, графинчиков, часов и зеркал, и, несмотря на огромное количество предметов, поражал своей стройностью и гармонией.
В 1993 году, когда давно забылись запреты на выставки, и Борис уже участвовал во многих выставках в России и за рубежом, наконец-то состоялась его вторая персональная выставка в галерее «Борей» на Литейном проспекте. На открытии было не протолкнуться, такое было количество друзей и поклонников его таланта.
Казалось, всё очень радужно, искусство свободно, и талантливые художники будут по достоинству оценены. Но после «перестроечной» эйфории на смену официальному «совковому» искусству пришёл модный «концепт», толком не дав художникам высунуться из подполья. Искусствоведы быстро переориентировались и объявили, что в современном искусстве есть только соцреализм, китч и концепт. А художникам, ищущим гармонию и красоту, нет места в так называемом «актуальном искусстве».
Пытаясь как-то противостоять этому, Борис, я, мой муж фотограф Александр Соколов и мой ученик Алексей Зеленский, объединились в группу под названием «Пунктум». И начали с того, что устроили выставку в «Борее», назвав её «To be continued», но продолжения не последовало, несмотря на то что, выставка имела успех у истинных ценителей искусства. Ведь для борьбы с «акулами» концептуального искусства нужно стать такими же зубастыми и клыкастыми, что абсолютно не вяжется с призванием художника. В результате мы просто продолжали работать в тишине и безвестности, как и прежде, не тратя попусту сил на борьбу за выживание в социальной среде.
Как-то раз друг Бориса, приехав из Америки, подарил ему инфракрасную плёнку. Эффект этой плёнки, сказывающийся в основном на необычайной белизне листвы деревьев, увлёк Бориса, и он с помощью этой плёнки сделал большую серию совершенно феерических фотографий. В результате ставших заключительным этапом творческой деятельности Бориса.
Такое ощущение, что Боря знал о том, что скоро уйдёт из этой жизни. Гуляя по своему любимому Смоленскому кладбищу, он не раз говорил приходившей в ужас от его слов жене: «Обязательно похорони меня здесь, на Смоленском».
Сколько раз мы в волнении ждали его, когда он не возвращался вечером домой, блуждая по городу, зачарованно пьяный от вина и фантазий. Он всегда возвращался на утро, рассказывая о том прекрасном для него моменте, когда сознание возвращается из бездны опьянения, и тогда особенно остро воспринимается красота окружающего мира.
…. 18 января 1998 года он так и не вернулся, заснув и не проснувшись на Большом проспекте Васильевского острова, между часовней и распивочной….
Мало сказать, что Борис любил Петербург, он не мыслил себя вне Петербурга. Даже когда, город носил позорное название Ленинград, для Бориса это не имело значения, он жил в своём старинном, руинном, заброшенном Петербурге, где каждая трещинка в стене прекрасна. Он бродил по городу в поисках пригрезившихся ему в полусне кадрах, и ловил своей «лейкой», становившейся единой с его глазом, нужное освещение, выпавший снег, воплощая свои видения в дивные фотографии.
Приверженец прямой фотографии (без всяких рукоприкладств), Борис создавал работы, выходящие за рамки привычной реальности, но отображающие иную реальность, полную гармонии и тайны, открывающуюся только отрешенному от социума взору великого художника.
Мария Снигиревская, ноябрь 2000
Franz Konwitschny, кабинетное сухое Hans Wirsching Riesling и ностальгия по тому, чего никогда не было (?).
Вторая часть
Третья часть
Использованы материалы из книги «Оптимизм памяти. Ленинград 70-х», составитель В. А. Никитин, из журнала «СОВЕТСКОЕ ФОТО», №10 1988, и с сайта Фотохудожники АОРТЫ, фотографии 1-8, 17 с сайта Две воды, 9-16 с сайта Наше наследие
.
фотографии, графика — Музей современного искусства Эрарта
В галерее «Борей» открыта замечательная выставка классика ленинградской фотографии Бориса Смелова.
В галерее «Борей» открыта замечательная выставка классика ленинградской фотографии Бориса Смелова. Помимо фоторабот представлена малоизвестная графика: в основном, эскизы к фотографиям. Борис Смелов, освоивший камеру «Юность» уже в 10 лет и закрепивший навыки в фотокружке Дворца пионеров, скоро превратился в истинного мастера, педантично работающего с лучшими камерами и фотоматериалами. Но дело даже не в технике исполнения. Наличие эскизов является свидетельством того, что фотография воспринималась Смеловым как самостоятельный вид искусства. Родство фотографии Смелова с произведениями изобразительного искусства очевидно. Оно проявляется как тематически, например, в постановочных натюрмортах с предметами петербургской старины, иронически отсылающих к традиции Vanitas и голландской живописи, так и технически — в экспериментах с инфракрасной пленкой, мистически преображающих привычный городской пейзаж.
Второй зал выставки посвящен городскому пейзажу. Смелов, обратившись к литературной традиции «петербургского текста», предвосхитил трепетные искания тысяч фотографов, по сей день пытающихся уловить атмосферу «Петербурга Достоевского». Фотографии Смелова действуют отрезвляюще и одновременно завораживающе. Эти статичные работы, на которых город предстает пугающе безлюдным и романтически зловещим, порождают странный эффект. Мгновенно стирается действительность, стихает бытовой шум города: мистические городские пейзажи кажутся вневременными, истинными. Именно так выглядит Петербург! И если уж снимать его, то только так. Возможно, выставка раздосадует современных фотолюбителей, увлеченных техническими новинками. Внушительных размеров объективы поникнут перед величием художника Смелова и никогда более не будут целиться в Новую Голландию. Собственно, уже и Новой Голландии не существует.
Смелову действительно удалось создать вневременной портрет города, но уже в следующих залах жанровая фотография и портреты знаменитых художников «неофициального искусства» напомнят о культурно-исторической функции фотографии. Портреты Арефьева, Васми, Курехина, будучи документами уже легендарной эпохи, не менее интересны эстетически, ведь истинному мастеру доступны все жанры.
Экспозицию завершают элегические пейзажи — туманная набережная и покосившиеся кресты Смоленского кладбища. Смелов умер именно на Васильевском острове в январе 1998 года. Предчувствуя смерть, художник заранее просил похоронить его на Смоленском кладбище.
Выставка Борис Смелов – Афиша-Музеи
Авторская печать из семейного собрания, проданного расторопной московской галерее «Партнер проджект». Дальше, внимание, галерейный бизнес в два хода. Выставка в Эрмитаже — раз (локальный авторитет становится официально признанным классиком). Классик у нас, в галерее, — два. Партия. Партнер проджектс. Покупатели, кто застал еще доклассические цены, рукоплещут, зажав в подмышке враз потяжелевшего Смелова.
Матвиенко черкнула несколько прочувствованных строк для великолепной печати каталога — но также посетила вернисаж и даже выступала. Главмитек Шагин, смеловский пасынок, так сказать, пасынок, ибо с отчимом мог бы в принципе учиться в одной школе, Шагин стоял рядом с Матвиенко и улыбался обезоруживающей улыбкой швейцара.
Из трех с чем-то сотен снимков, выкупленных московской галереей, в выставку вошла без малого сотня, выбранная куратором Аркадием Ипполитовым. Само собой Петербург в тонусе «Петербурга Достоевского». Добужинских иллюстраций к оному. Беспробудная хмурь, смурь, крыши и дворы-колодцы и петербургское солнце, не то восходящее, не то наоборот. Позаброшенность коммунально-хозяйственная, возведенная в принцип экзистенциальный.
Одиночество и канун полного пи…ца: наводнение, снимаемое годами с одной-двух-трех выверенных точек — у лестницы на Дворцовой набережной, например, чтобы был вид на стрелку Васильевского, на коронный, то есть, Петербург, эти волны плещутся на трех подряд снимках, будто непрерывная съемка; разница в восемь лет, что ли; коллоидная мокрота никогда еще так не отвечала влажности воздуха, изображаемого над Петербургом-Ленинградом, Ленинградом-Петербургом. Есть и волшебные темы, где Смелов дает скорее Чайковского, не Достоевского: пригородные парки, поистине «где я живу душой»; поздние эксперименты с инфракрасной пленкой, когда зеленая листва начинает светиться безумно белым светом, когда невозможно не сослаться на оптику человека выпившего, средь бела дня ошеломленного белизной этого дня и света. Но общий тон все-таки подкопченно-черно-белый. Которого, сознаемся, теперь все же нет. Не то чтобы коммунальщики стали лучше, но город другой.
То, что было для Смелова натурой, нынешним наблюдателям достается на фотографиях. Чуть не на открытках («чуть», потому что все-таки Смелов на открытках стал бы совсем Добужинский). Причем чтобы необязательно смеловской съемки. Места, что он снимал, стали поистине общим местом; теперь все как Смелов; теперь это заурядно — ностальгия по Ленинграду-Петербургу, все-таки Ленинграду; хотя в ленинградские времена Смелова для Смелова это был всегда Петербург, никогда не Ленинград. Уж ни в коем случае не Питер. Зацикленный по-семидесятническому на Достоевском, свой «Петербург Достоевского» он нашел; за этой прелестью пошли много кто. В честь Смелова теперь надо бы делать оммаж, собирая всех, у кого «как Смелов», — много у кого; да чуть не все; но московской галерее это ведь по барабану. Ведь у нее — Смелов.
Борис Смелов
1951 — 1998 • Россия© Борис Смелов
Информация на этой странице объединяети не имеет отношения к художнику.
Смелов — покойный великий российский андеграундный фотограф, который сосредоточился на людях и местах Санкт-Петербурга, Россия. В его работах каждое лицо, каждое дерево, каждая улица и каждое здание — это живой элемент существования большого города. Как фотографа изобразительного искусства, его работа была чем-то вроде аномалии в СССР, который официально признавал только фотожурналистику и любительскую фотографию.Трудно представить себе жизнь этого великого фотографа и то, как он, возможно, зарабатывал себе на жизнь, работая в непризнанной профессии. Все мы слышали о художниках, которые приносят свои работы на собрания других художников для признания в их сообществе. Но как они зарабатывали на жизнь, как продолжали заниматься своим искусством? Смелов явно добился определенного признания, о чем свидетельствует закрытие Советским правительством выставки Смелова … (https://secondhanging.wordpress.com/2011/03/25/boris-smelov-at-sputnik-gallery/) Интересно предположить, как Борис Смелов мог отреагировать на цифровую революцию в фотографии, которая только начала расправлять свои всеобъемлющие крылья в 1998 году, когда художник умер.С одной стороны, он был постоянно заинтригован новыми разработками в этой среде и часто сожалел о сложности получения новейших инструментов и материалов в Советском Союзе, где официально признавалась только журналистская и любительская фотография. Тем не менее, у него были первоклассные камеры, он всегда печатал на высококачественной бумаге и признавал, что технический прогресс, естественно, приводит к изменению качества. Когда она стала доступна, он сам провел интересные эксперименты с инфракрасной пленкой.В интервью, опубликованном в 1988 году, Смелов отметил, что такие устройства, как автоматические фотоаппараты и новые технологии для проявки и печати, «расширили культурный горизонт, обогатили запас доступных изображений и даже точку зрения фотографов». И все же его энтузиазм не был безоговорочным … (http://www.nyartbeat.com/event/2011/8B56)
Подробнее в Google Показать
Другой
Художник
РОСФОТО Фотографии 1960-1980-х годов
Уже более тридцати лет работы Бориса Смелова считаются визитной карточкой нонконформистской фотографии Ленинграда.За последнее десятилетие его фотографии снова привлекли внимание публики и профессионалов. На выставке представлена небольшая часть обширной коллекции произведений Бориса Смелова, хранящейся в Государственном музейно-выставочном центре РОСФОТО в Санкт-Петербурге.
Родившийся в 1951 году Борис Смелов впервые увлекся фотографией в детской студии в возрасте 10 лет. В 17 лет он стал членом первого фотоклуба в Ленинграде и СССР, где он реализовал потенциал фотографии. фотография как способ творческого познания мира.В 1973 году он впервые опубликовал свои фотографии в московском журнале «Журналист». Они вышли с запиской о его одержимости фотографией. Издание привлекло внимание к имени Смелова и снискало ему репутацию талантливого молодого автора с узнаваемым стилем «минор».
В 1974 году Смелов принял участие в независимой фотовыставке «Под парашютом», попавшей под пристальное внимание властей. В 1976 году выставка Смелова в фотоклубе возмутила цензоров, которые немедленно закрыли выставку и запретили фотографу официальную выставочную деятельность.Несмотря на это, в 1979 году его работы были опубликованы в ведущем фотографическом журнале СССР «Советское фото».
С началом перестройки работы Бориса Смелова стали востребованными. Участие в многочисленных выставках как в России, так и за рубежом принесло ему заслуженную известность.
Жизнь Бориса Смелова трагически оборвалась в 1998 году. Одиннадцать лет спустя в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге прошла ретроспективная выставка его работ.
Выставлено на Art Market Budapest
Место проведения : Культурный и конференц-центр Millenáris, Kis Rókus u.16
Борис Смелов | Художественный институт Чикаго
Борис Смелов | Художественный институт ЧикагоУзнайте больше
Работы по теме
- Перед дальним путешествием, 23 августа 1972 г., 2017 г.
Рахиль Моносова - Озеро Чиверо, 31 августа 1972 г., 2017 г.
Рахиль Моносова - № отношения14, 1980
Николай Бахарев - Bridge Workers, Нью-Йорк, 1973, напечатано 2003
Дмитрий Бальтерманц - Без названия, май 1990 г.
Геннадий Бодров - г.С., 1983
Елена Дарикович - Без названия, 1987
Елена Дарикович - Без названия, 1989
Олег Дериглазов - Долгожданная встреча, 1993
Валера Черкашин - Вход на ВДНХ, ТПОЭ, 1997 г.
Валера Черкашин - Пирамида СССР, 1997 г.
Валера Черкашин - Владимир Маяковский, 1924 г., отпечатанный 1940-е гг.
Родченко Александр Михайлович - Индустрия социализма, 1935 год
Эль Лисицкий
Мастеров фотографии: Борис Смелов
| Борис Смелов |
Фотограф Борис Смелов (1951-1998) стал легендой Санкт-Петербурга.Петербургская фотография при жизни. Он был живым классиком, который вызывал благоговение у всех, кто имел отношение к искусству «фотографии». Критики и профессиональные фотографы единогласно признали Бориса Смелова одним из лучших европейских мастеров фотографии. Созданный им образ Санкт-Петербурга — это не только качественные фотографии, но, несомненно, самое красноречивое высказывание, которое когда-либо говорилось об этом городе в конце прошлого века, высказывание, которое по своей значимости не уступает стихам Бродского.Его Apollo из серии фотографий скульптур Летнего сада представляет собой фотографию гордого мраморного профиля древнего бога с каплями дождя и ползающим пауком. Эта фотография многократно тиражировалась и стала символом петербургской культуры конца ХХ века, символом, который был настолько богат по содержанию и значению, что мог рассказать о Петербурге — Петрограде — Ленинграде — Санкт-Петербурге больше, чем самый солидный. сборник статей с научных конференций.
Творчество Бориса Смелова — ценное и яркое явление петербургской культуры 1970–1990-х годов. Он связан с Петербургом, он посвящен Петербургу, но в то же время лишен краеведческой ограниченности. Его работы можно сравнить с самыми художественными моделями мировой фотографии, такими как работы Картье-Брессона, Дуайена и Кертиса.
Смелов — художник, стоящий на пороге веков, отечественный художник, стоящий на уровне высших достижений мировой фотографии, демонстрируя связь между относительно новым искусством фотографии и традиционным искусством, в первую очередь традиционное искусство св.Петербург — город интернациональный по сути. Фотография — открытие девятнадцатого века. Оно изменило и определило мировосприятие современного человека больше, чем любое другое открытие. Фотография может создать последовательную цепочку моментов, определяющих нервный пульс городской жизни.
Каждая фоторабота — это не просто документ, это воплощение того, что лежит в глубине нашего сознания и того, что приходит только в наши мечты и фантазии, ведь воспоминания — это форма фантазии. Случайные моменты переплетаются друг с другом, создавая важное сообщение, целый текст о городе, его уникальную выразительность, которая может быть более цельной и значимой, чем его неизменные неподвижные памятники.В остроте переживания таких вырванных из потока времени моментов чувствуется неповторимый аромат творчества Бориса Смелова, которое он сам называл «интуитивной фотографией». Однако в его случае интуиция всегда сопровождается точным и точным расчетом интеллекта.
Борис Смелов не фотографировал специфику настоящего Ленинграда, и было бы даже поверхностно сказать, что он пытался поймать на своих фотографиях призрак Петербурга. Его Петербург — не просто город, это город с большой буквы.В нем есть что-то, связанное с изображением города другого великого фотографа, парижанина двадцатого века Эжена Атже, которому Смелов был очень близок, как казалось. Неожиданный ракурс фотографий Бориса Смелова придает новый смысл знакомым общим местам — город больше не застывший текст. Он вступает в дискуссию со зрителем, сообщая что-то новое и неожиданное, будь то волшебный свет, исходящий изнутри Исаакиевского собора, рифмующийся со светящимся одиноким окном в стене, возвышающемся над заснеженными крышами, или усталые силуэты случайных людей. пассажиры на фоне панорамы Невы, просматриваемой из окон вечернего трамвая.
Имя Смелова хорошо известно фотографам, коллекционерам, критикам и историкам фотографии. Сегодня ни один мало-мальски известный петербургский фотограф не избежал его влияния. Это общепризнанный факт. Он был представлен на различных выставках как при жизни, так и после смерти. Говоря о петербургской фотографии, невозможно не упомянуть его, однако до сих пор не было ни одной масштабной музейной выставки, посвященной его творчеству, ни одного альбома, посвященного только ему.Представленная в Эрмитаже выставка — свидетельство признания этого выдающегося мастера, талант которого ценится по достоинству.
| Вопрос | Ответ | Комментарии | |
| Априорные знания: да или нет? | Наклонитесь к: нет | ||
| Абстрактные объекты: платонизм или номинализм? | Принять: номинализм | ||
| Эстетическая ценность: объективная или субъективная? | Наклонитесь к цели | Но разные люди относятся к объекту по-разному. | |
| Аналитико-синтетическое различие: да или нет? | Недостаточно знаком с проблемой | ||
| Эпистемическое обоснование: интернализм или экстернализм? | Недостаточно знаком с проблемой | ||
| Внешний мир: идеализм, скептицизм или нескептический реализм? | Наклоняться к: не-скептическому реализму | ||
| Свобода воли: компатибилизм, либертарианство или отсутствие свободы воли? | Принять: компатибилизм | ||
| Бог: теизм или атеизм? | Принять: атеизм | ||
| Знание: эмпиризм или рационализм? | Принять и то, и другое | ||
| Заявления о знаниях: контекстуализм, релятивизм или инвариантизм? | Принять: контекстуализм | ||
| Законы природы: юмовские или не-юмовские? | Недостаточно знаком с вопросом | ||
| Логика: классическая или неклассическая? | Принять и то и другое | ||
| Психическое содержание: интернализм или экстернализм? | Принять: экстернализм | ||
| Метаэтика: моральный реализм или моральный антиреализм? | Недостаточно знаком с проблемой | ||
| Метафилософия: натурализм или ненатурализм? | Принять: натурализм | ||
| Разум: физикализм или нефизикализм? | Принять: физикализм | ||
| Моральное суждение: когнитивизм или некогнитивизм? | Недостаточно знаком с проблемой | ||
| Моральная мотивация: интернализм или экстернализм? | Наклонение к: экстернализму | ||
| Проблема Ньюкомба: одна коробка или две коробки? | Принять: одна коробка | ||
| Нормативная этика: деонтология, консеквенциализм или этика добродетели? | Недостаточно знаком с проблемой | ||
| Перцептивный опыт: дизъюнктивизм, теория квалиа, репрезентативность или теория чувственных данных? | Принять другую альтернативу | ||
| Личная идентичность: биологическая точка зрения, психологическая точка зрения или точка зрения дополнительных фактов? | Недостаточно знаком с проблемой | ||
| Политика: коммунитаризм, эгалитаризм или либертарианство? | Принять более одного | Либертарианский коммунизм, т.е.е. анархизм | |
| Имена собственные: Фрегеан или Миллиан? | Агностик / неопределившийся | ||
| Наука: научный реализм или научный антиреализм? | Принять: научный реализм | ||
| Телетранспортер (новая материя): выживание или смерть? | Наклоняться к: выживанию | Хотя я могу философски и интеллектуально принять тот факт, что продолжение моего сознания ничем не отличается от всего моего существа, что-то в ситуации с транспортером заставляет меня * чувствовать *, что я уйду навсегда, и дубликат возьмет верх.Однако я принимаю это как наивную, инстинктивную реакцию (чтобы не судить о достоинствах такой реакции). | |
| Время: A-теория или B-теория? | Не в этом дело | ||
| Проблема с тележкой (пять прямо вперед, одна на обочине, поворот требует переключения, что делать?): Переключаться или не переключаться? | Наклонитесь к: switch | ||
| Истина: корреспонденция, дефляционная или эпистемологическая? | Недостаточно знаком с проблемой | ||
| Зомби: немыслимое, мыслимое, но не метафизически возможное или метафизически возможное? | Другое | Идентично незомби. |
Галерея у реки для ежедневной порции искусства и кофе
Будьте готовы к теплому и красочному приему! Мы посетим KGallery, которая предлагает интересные выставки петербургских художников, а также вкусный кофе, разнообразные книги по искусству и расслабляющую музыку. А еще вы можете насладиться прекрасным видом на Фонтанку в Санкт-Петербурге. Любопытный?
ФОТО: ДУМАЙТЕ СВОИ ФОТО
K Галерея: Искусство, Кафе и Книжный магазин
KGallery — известная картинная галерея в Санкт-Петербурге с одной из самых богатых частных коллекций русского и советского искусства XIX и XX веков.Галерея представляет произведения из собственного собрания и других частных коллекций в своем пространстве. Он также участвует в выставках, организуемых в государственных музеях. Это идеальное место для тех, кто хочет создать свою личную коллекцию произведений русского искусства, будь то в стране или за рубежом.
KGallery взяла на себя еще одну миссию, открыв книжный магазин и кафе в 2019 году: сегодня это теплое, гостеприимное и красочное пространство, где ценители искусства могут проводить время в своем собственном ритме.Можно спокойно поработать в уютном уголке, пообщаться за круассаном и маття латте, перелистать книги по искусству или купить подарки и канцелярские товары.
Борис Смелов: «Угол обзора»
KGallery в последнее время специализируется на искусстве фотографии, и на ее весенних выставках представлены работы двух фотографов: один из них — Борис Смелов, чьи фотографии Санкт-Петербурга, известного к тому времени как Ленинград, были изюминками нонконформистской фотографии в годы между 1970-ми и 1990-ми годами.Когда вы войдете на выставку, вас сначала встретит фотограф на фоне его петербургских зданий. Затем вы встретите его «Пешеходы на набережной».
Борис Смелов известен своими неожиданными ракурсами. Его фотографии делают зрителя сторонним наблюдателем и привносят эмоциональное, иногда драматическое измерение в городские сцены. Хотя можно было бы ожидать, что он будет приближаться к испытуемым спереди, он предпочитает смотреть сзади… А когда речь идет о зданиях, он скорее снимает их сверху, с крыш.И эти ракурсы всегда открывают сцену или настроение, которые иначе остались бы невидимыми.
Когда вы смотрите на его фотографии, имейте в виду, что он представил этот новый подход в очень уникальный период в истории России. Это было время создания искусства в любом другом стиле, кроме того, что официальное художественное понимание должно было оставаться «андерграундным» и ограничиваться так называемыми «квартирными выставками». Действительно, одна из его публичных выставок была подвергнута цензуре из-за нонконформистского характера его городских пейзажей.
Он также создал коллекцию натюрмортов из собственной подборки предметов повседневного обихода, которые мы можем рассматривать как свидетели его эпохи. На выставке в KGallery представлены его сорок фотографий с городскими пейзажами и натюрмортами. Он работал на улицах днем и ночью, снимая улицы, здания, дворы и набережные Санкт-Петербурга. Это была одна из тех ночей, когда его жизнь трагически оборвалась в 1998 году, когда ему было сорок семь лет.
Наталья Березина: «Навстречу свету»
ВеснойKGallery представляет очередную фотовыставку, на этот раз современного тревел-фотографа из Санкт-Петербурга Натальи Березиной.У нее большая коллекция фото экспедиций в Европу, Америку, Африку, Антарктиду и Арктику. А с этой выставки вы сможете взглянуть на эту широкую географию ее глазами и погрузиться в краски и формы природы.
Архитекторы нашего города
И, наконец, KGallery представляет выставку литографий, посвященных архитектурным шедеврам города Санкт-Петербурга. Эти работы дают нам возможность взглянуть на город глазами его современных жителей, как на смесь его старых и новых компонентов.В коллекции Кирилла Авелева представлены литографии художников Валентина Громова, Асы Марукилиной, Ивана Чемакина и Алены Терешко.
Среди них серия литографий Ивана Чемакина о здании Адмиралтейства русского архитектора Андреяна Захарова. На гравюрах это исторически значимое здание изображено с разных сторон и показано, чем оно является сегодня: визуальный ориентир на пересечении Адмиралтейского проспекта и Гороховой улицы с оживленным автомобильным движением.Какая вдохновляющая выставка, чтобы переосмыслить город Санкт-Петербург! Этот сборник похож на путеводитель для тех, кто хочет сделать альтернативные чтения города.
Что еще?
Три выставки, знаменующие открытие весеннего сезона, будут открыты до начала апреля 2021 года.
Следите за KGallery в Instagram: KGallery, чтобы быть в курсе выставок, и KGallery Book Café, чтобы подбодрить красочное кафе и книги.
СвязанныеРабот. Борис Смелов. Художники / Галерея Фролова
Мечта II. 1970
Двуликий Янус, 1971
Звук гобоя. 1972
Человек с ведром. 1973
Снегопад.1970-е годы
Натюрморт с двумя рюмками. 1970-е годы
Глядя вниз. 1975
Павловск. Аполлон. 1984
Львиный мост. 1986
Летний сад.Терпсихора. 1980-е годы
Конец Фонтанки. 1990
Тополиный пух. 1994
Большой Каскад. 1995
Одуванчики. 1995
Свято-Николаевский собор и Пикалов мост на канале Грибоедова.1995
Двор на Васильевском острове. 1990-е годы
Лестница Раскольникова. 1970-е годы
Зимняя канавка. Ночь. 1972
На канале Грибоедова. 1972
Курильщик.1974
Минерва. 1976
Аполлон. Летний сад. 1978
Фонарный столб на Львовском мосту. 1970-е годы
Трехарочный мост. 1982
Натюрморт с трещинами в стекле.1980S
Прогулка с Тото. 1986
Пятнистые лилии. 1987
Сенной мост. 1993
Мой дом — моя планета. 1994
У Моста поцелуев (Поцелуев мост).1995
Весенняя охота на лягушек. 1995
Натюрморт с одуванчиками. 1988
Автопортрет. 1997
Волковское кладбище. 1971
Натюрморт с ретортой и часами.1973
Канал Грибоедова. 1972
Голубь. 1975
Натюрморт под столом виолончели. 1977
Наводнение на Дворцовой набережной 11.11.1978
Вид на стрелку Васильевского острова во время наводнения.1980
Бескрылый ангел (Смоленское кладбище). 1980S
Рыбак. 1985
Дух Невы. 1986
Почему я пережил тебя, любовь моя. 1987
Мост Кентавров — II.1994
Николаевский мост. 1995
Мариенталь. Павловск. 1995
Натюрморт (Автопортрет в зеркале).
