«Хельмут Ньютон. Автобиография» читать онлайн книгу 📙 автора Хельмута Ньютона на MyBook.ru

Что выбрать

Библиотека

Подписка

📖Книги

🎧Аудиокниги

👌Бесплатные книги

🔥Новинки

❤️Топ книг

🎙Топ аудиокниг

🎙Загрузи свой подкаст

📖Книги

🎧Аудиокниги

👌Бесплатные книги

🔥Новинки

❤️Топ книг

🎙Топ аудиокниг

🎙Загрузи свой подкаст

1. Главная
2. Биографии и мемуары
3. ⭐️Хельмут Ньютон
4. 📚«Хельмут Ньютон. Автобиография»

Отсканируйте код для установки мобильного приложения MyBook

Недоступна

Премиум

(26 оценок)

Хельмут Ньютон

223 печатные страницы

2014 год

16+

Читать онлайн

Эта книга недоступна.

 Узнать, почему

О книге

Хельмут Ньютон – признанный классик фотографии ХХ века. Своими работами он изменил представление о моде, сексуальности и красоте. Начало творческого пути художника, жизнь в нацистской Германии, бегство от гитлеровского режима… Сотрудничество с журналами Harper’s Bazaar, Elle, Playboy, Vogue, знакомство с Сальвадором Дали, Маргарет Тэтчер, Жаком Шираком, Элизабет Тейлор, Катрин Денев, Миком Джаггером, секреты мастерства проницательного наблюдателя, которого интересует не внешняя сторона вещей, а их суть и скрытый смысл, – все это в автобиографической книге гения фотографии ХХ века.

«Автобиография Хельмута Ньютона так же откровенна, как и его снимки».

читайте онлайн полную версию книги «Хельмут Ньютон. Автобиография» автора Хельмут Ньютон на сайте электронной библиотеки MyBook.ru. Скачивайте приложения для iOS или Android и читайте «Хельмут Ньютон. Автобиография» где угодно даже без интернета. 

Читать отрывок

Подробная информация

Дата написания: 

1 января 2002

Объем: 

402322

Год издания: 

2014

Дата поступления: 

2 марта 2018

ISBN (EAN): 

9785389077591

Переводчик: 

Кирилл Савельев

Время на чтение: 

6 ч.

Зарубежная публицистика

Биографии и мемуары

Изобразительное искусство

выдающиеся личности

эротическое фото

автобиографии

фотоискусство

история фотографии

Правообладатель

Азбука-Аттикус

1 948 книг

Поделиться

Книги, похожие на «Хельмут Ньютон. Автобиография»

По жанру, теме или стилю автора

Думай медленно… Решай быстро

Даниэль Канеман

Сказать жизни «Да!»: психолог в концлагере

Виктор Франкл

Думай медленно… Решай быстро

Даниэль Канеман

Замок из стекла. Что скрывает прошлое

Джаннетт Уоллс

Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем

Фил Найт

Гении и аутсайдеры. Почему одним все, а другим ничего?

Малкольм Гладуэлл

Краткие ответы на большие вопросы

Стивен Хокинг

Отзывы на книгу «Хельмут Ньютон. Автобиография»

shieppe

Оценил книгу

Хельмут Ньютон один из самых знаменитых и скандальных фотографов современности. Без преувеличения его можно назвать родоначальником жанра эротической фотографии на страницах глянца. Одним из главных девизов фотографа была знаменитая фраза: «Sex sells» (Секс помогает продавать). И он не ошибся, с 1961 года он начинает сотрудничать с «Vogue» и становится одним из самых дорогих и значимых фотографов, нередко работающих в жанре «ню».

Первую часть своей автобиографии Хельмут посвятил рассказу о том, как тяжело живется немецкому еврею во времена нацизма. Пришествие нацистов к власти пришлось как раз на подростковый период жизни Хельмута – ему, избалованному мальчику из зажиточной семьи, было очень тяжело и страшно от осознания того, что внезапно он стал никому не нужен. Более того, из привилегированного ребенка он вмиг превратился в недочеловека, которого отовсюду гонят и даже в паспорте стоит позорная буква «J» (так, во времена Гитлера обозначали евреев). Хотя на жизнь юного Хельмута выпало немало страданий и лишений он не особо заостряет на этом внимание. Через всю его книгу красной нитью проходит желание стать великим фотографом. В первый раз он попробовал себя в фотографии еще в 7 лет и с тех пор никогда не забывал о своей мечте и не предавал ее.

Чтобы хорошо фотографировать женщин — нужно их любить, Хельмут любит женщин страстно и преданно. Скорее всего – это единственное, что он любит в жизни так же сильно, как и фотографию. «Я хочу только фотографировать и трахаться» — именно так он ответил своему отцу, когда тот пытался наставить сына на путь истинный, заставить учиться, чтобы потом стать коммерсантом. Хельмут любит женщин, а они в ответ любят его, он встречается с неимоверным количеством особ женского пола, и каждую он любит, как ему кажется в последний раз. Даже удивительно, что такой ловелас все-таки женится и не изменяет своей жене до конца своих дней. По крайней мере, в его автобиографии нет ни одного упоминания об этом.
Повествование отличается некоторой скомканностью – Хельмут не распространяется о том, как и когда к нему пришла слава, факты изложены достаточно скупо: с такого-то года начал работать на «Vogue», работал в нескольких странах, для разных филиалов журнала, сначала был посредственным фотографом, потом вдруг резко взлетел в статусе до невиданных высот. Как, почему и что случилось, Хельмут нам не расскажет, гораздо больше ему нравится перечислять мелкие подробности своей работы, описывать курьезы или трудности на съемках, рассказывать о своих грандиозных идеях и моделях, которые ему помогали в их воплощении. Впрочем, это тоже весьма увлекательное чтение.

Вторая часть книги – «мои фотографии», состоит из фрагментарных зарисовок Ньютона о его работе, плюс содержит в себе много интересных и самых лучших фотографий самого Хельмута. Без фотокарточек автобиография была бы не полной, а так читателю предоставлена возможность самому составить мнение об одиозной личности фотографа, и, в силу своих возможностей, оценить его профессионализм, и талант.
Книга хорошо и толково написана, возможно, обыкновенному читателю она покажется слегка скучной, но люди интересующиеся фотографией и личностями, которые индустрию фотографии, буквально создали, обязательно найдут в ней много интересного для себя.

2 апреля 2014

LiveLib

Поделиться

bookeanarium

Оценил книгу

Имя Хельмута Ньютона привычно видеть на страницах глянцевых журналов о моде и красоте, где-то между Ричардом Аведоном, Сесилом Битоном и Энни Лейбовиц. Мир нарядов от кутюр, ювелирных украшений стоимостью с яхту, туфель ручной работы и косметики, накладываемой часами, ради одного прохода по подиуму. Да, Хельмута Ньютона уже нет, но его работы, провокационные и узнаваемые, стали классикой. Профили кинодив, музыкантов, селебрити: считалось большой удачей попасть к нему в видоискатель.

Кто же он, этот высокооплачиваемый фотограф из мира богачей и звёзд? Большую часть жизни он провёл без гроша в кармане, эмигрировав в Китай (а затем выселенный в Австралию) из Германии из-за нацистских преследований евреев. Брался за любую работу, включая сбор урожая персиков (сон в сарае на машине для сортировки, в рационе – только эти же самые персики), но выискивая всё же работу, связанную с фотографией. Это может удивить, но из некоторых изданий его увольняли, не получив нужного количества кадров.

В один из таких периодов стал альфонсом, о чём без стеснения рассказывает на страницах автобиографии. Отец говорил ему: «мой мальчик, ты окончишь свои дни в выгребной яме, ты думаешь только о девках и фотографиях», но именно фотография дала ему возможность зарабатывать на жизнь, получить стабильный доход, а затем и стать состоятельным человеком. Когда в шестидесятых он начинает сотрудничать с французским журналом Vogue, то становится одним из самых значимых фотографов, нередко работающим в жанре ню. Sex sells («секс помогает продавать») — один из секретов его успеха, который захотели повторить многие. Очень много и с большой теплотой Ньютон пишет о своей супруге, не которой женился в 28 лет и с которой прожил всю жизнь. Она тоже в итоге стала заниматься фотографией, но большой известности, соизмеримой с успехом мужа, ей это не принесло.

В книге с большим количеством знаменитых снимков почти ни слова об успехе, медных трубах и лаврах, а только о пути к успеху. По мнению Хельмута Ньютона, описание чужого успеха, большого или малого, просто не представляет интереса для читателей, поэтому свой рассказ фотограф обрывает на восьмидесятых. В этой автобиографии нет самолюбования, цель публикации немного другая. Век журнала эфемерен и короток, а книга похожа на дом: она живет в течение долгого времени. А вместе с ней – и подборка фотографий с комментариями.

«Я всегда интересовался фотокамерой моего отца: большим раздвижным «Кодаком» модели «Etui». Камера была обтянута кожей и снабжена оптическим экспонометром. Нужно было смотреть в отверстие на голубой огонек, а затем, после сложных расчетов, определять нужную экспозицию для съемки. Фактически, человек должен был обладать хорошими математическими способностями, чтобы нажимать на затвор».

13 апреля 2014

LiveLib

Поделиться

Оценил книгу

Ох и Хельмут! Космополит, гражданин мира, гордец, эгоист, забияка, грубиян, раздолбай, честолюбивец, курильщик и человек, который никогда не откажется от стакана виски, трудоголик, скандалист, беженец из оккупированной Германии, великий фотограф – все это о нем. Жизнями таких людей восхищаешься. А еще тут определенно один из двух вариантов: либо Хельмут Ньютон сильно приукрашает в своей «Автобиографии» похождения своей юности, либо он просто-таки притягивал секс.
Хельмут Ньютон родился в богатой еврейской семье в Германии и был крайне избалованным, капризным ребенком (каким он в общем-то и остался). Во время установления в Германии фашистской власти, будучи 17-летним парнем, Хельмуту пришлось бежать, спасая свою жизнь. И где его черти только не носили! В его жизни были очень непростые периоды, но он сумел не только не растерять себя, но и в дальнейшем найти свой путь к успеху и вырасти в великого фотографа.

Спасибо shieppe , после ее рецензии я захотела прочитать эту книгу.

18 июня 2014

LiveLib

Поделиться

Цитаты из книги «Хельмут Ньютон. Автобиография»

Я подвергал бедную девушку адским мучениям и однажды заставил ее ползать по полу фотостудии, поедая виноград. Бог знает, зачем я это сделал – снимки получились ужасные!

2 июня 2018

Поделиться

Я всегда убеждался в том, что работа является лучшим лечением. Когда я работаю, все проходит само собой. Физически я чувствую себя лучше. Маленькая автоматическая камера, которую я взял с собой в больничную палату, помогала мне забыть о немощи. Съемки серии фотографий дамского белья в отеле Volney очень помогли в выздоровлении. В фотокамере есть что-то магическое; она служит барьером между мной и реальностью.

14 марта 2018

Поделиться

Когда я бывал в Риме, мы вообще не ложились спать. Я хорошо помню, как летом 1971 года я провел в Риме семь дней, занимаясь только фотографией, и в конце недели ассистент спросил меня: «Ты хоть понимаешь, Хельмут, что за семь дней мы спали двадцать часов?»

14 марта 2018

Поделиться

Переводчик

Кирилл Савельев

113 книг

Другие книги переводчика

Подборки с этой книгой

О проекте

Что такое MyBook

Правовая информация

Правообладателям

Документация

Помощь

О подписке

Купить подписку

Бесплатные книги

Подарить подписку

Как оплатить

Ввести подарочный код

Библиотека для компаний

Настройки

Другие проекты

Издать свою книгу

MyBook: Истории

Хельмут Ньютон: признанный классик фотографии ХХ века

Всемирно известный фотохудожник Хельмут Ньютон утверждал, что весь эротизм его фотографий — это то, чего на самом деле хотят женщины. А он всего лишь исполнитель, «наёмный пистолет». Так ли это?

В детстве Хельмут носил стрижку мальчика-пажа, бархатные костюмчики, падал в обмороки и больше всего на свете любил маму. А когда ему исполнилось 16, отец, уже не зная, как вернуть чадо в рамки, предупредил: «Мой мальчик, ты окончишь свои дни в выгребной яме. Ты думаешь только о девках и фотографиях». Отец Хельмута умер, так и не узнав, до каких лавров и наград довели сына эти думы. Биография Ньютона, если отсечь работу, – это бесконечные истории о женщинах. Мама, которая приходила поцеловать сына перед сном в комбинации телесного цвета, овевая запахом Chanel № 5. Прелестная женщина-фотограф Ива Симон, научившая подростка не просто снимать, а делать это артистически. Жозетта Фабьен, с которой 18-летний безработный фотограф превратился в довольного жизнью альфонса. Жена Джун – актриса и фотограф, с которой нещадно куря и поглощая литры кофе, они ночами придумывали идеи для модных журналов. Главный редактор американского Vogue, железная Диана Вриланд в костюме-двойке и с ниткой жемчуга, «умные» Элизабет Тейлор и Мадонна и огромная оранжерея «девушек в цвету» – берлинских пловчих с гладкими телами красавиц эпохи немецкого рейха, роман с которыми мог закончиться для еврейского парня Аушвицем, парижских ночных бабочек, весёлых австралиек, развлекающихся с солдатами на пленэре, роскошных пустоголовых «моделек».

Из всего разнообразия лиц, тел, сюжетов, историй Ньютон сформатировал образ женщины ХХ века – сексуальной, сильной, соблазнительной и опасной. Он дал понять, что мода и секс скованы одними наручниками. И когда мужчины признавались, что обнажённые модели Ньютона наводят на них ужас, автор был доволен – это то, что требовалось. Он утверждал, что весь эротизм его фотографий – это то, чего на самом деле хотят женщины. Он, Хельмут Ньютон, – «наёмный пистолет». С 60 по 80-е годы он воплощал  самые экстремальные  женские фантазии, а в книгах рассказывал, как он это делал. Мы предлагаем вам отрывки из его «Автобиографии», вышедшей в издательстве «КоЛибри». 

Париж, 1966

Недавно я отснял серию фотографий для английского журнала Queen в мезонине моей квартиры. Это крошечная комнатка с маленькими окнами, встроенная в угловую башню. У меня была идея показать женщину в этой комнате в то время, как снаружи, за окном, пролетает безумие современного мира.

В небе проносятся истребители, взлетает ракета – одним словом, громы и молнии. Я договорился с главным художником Вилли Лэнделсом, что он впечатает эти кадры в мои снимки. 

Когда макеты были закончены и лежали на столе у Вилли, в кабинет вошёл Джослин Стивенс, владелец Queen, вернувшийся из отпуска с островов Карибского моря. Стивенс – колоритная личность, под его руководством Queen стал великим журналом. Вот какую сцену мне описали несколько дней спустя…

Снимки, которые Ньютон сделал для Queen в Париже, 1966 год

Джослин видит макеты на столе у Вилли, берёт их, потом бросает на пол и кричит: «Что делают в редакции моего журнала эти мастурбирующие женщины, лежащие на полу, пока за окнами взрываются фаллические символы?» После этого он срывает со стены телефон и выбрасывает его в окно.

Никогда нельзя предугадать, какую реакцию ваши фотографии могут вызвать в высших эшелонах редакции. Летом 1971 года я делал серию модных фотографий с животными для французского Vogue. В то время все отпечатки изготавливались и ретушировались в лаборатории журнала. На одном снимке была изображена фотомодель в обществе медведя. Десять лет спустя я достал этот негатив из архива и отпечатал его в своей лаборатории. Когда я увидел снимок, то очень удивился. На фотографии выявилась новая деталь: у медведя была хорошо заметная эрекция. Руководители Vogue сочли разумным воспользоваться правом цензуры и распорядились отретушировать снимок. Красивые женщины могут оказывать поразительное воздействие на животных.

Рим, 1970

С тех пор как я посмотрел фильм «Сладкая жизнь», меня очень интересовал феномен папарацци, совершенно нового племени газетных фотографов. Именно поэтому я сейчас нахожусь в Риме, где их только и можно найти. Я попросил сотрудников журнала Linea Italiana организовать встречу с несколькими папарацци. Я собирался нанять их для позирования рядом с моей моделью, причём мне нужны были настоящие мастера своего дела.

Встреча с «главным» была назначена в кафе Greco, где находится их штаб-квартира.

В 17:00 я сижу в баре и пью кофе вместе с этим человеком. Перед его чашкой лежит пачка сигарет. Он говорит мне: «Видите того мужчину на другом конце стойки? Это высокопоставленный чиновник министерства внутренних дел. Он участник крупного политического скандала. Я долго старался подловить его и вот добился своего». В пачке сигарет находилась крошечная фотокамера, и он вёл съёмку всё время, пока мы пили кофе. Это произвело на меня сильное впечатление. Он объяснил мне, что папарацци всегда работают по двое. Они ждут перед рестораном, где обедает какая-нибудь знаменитость. Потом, когда человек выходит из ресторана, один из фотографов создаёт заминку. Он задевает человека, иногда ощутимо толкает его; тот сердится и защищает свою спутницу, которая, как правило, тоже известна в высшем свете. Тогда первый папарацци отскакивает в сторону, чтобы освободить кадр для своего партнёра, который  быстро делает снимки со вспышкой.

Дьявольски искусная и эффективная техника.

Большинство этих молодых мужчин с камерами не имеют никакого опыта фотографии. Это провинциальные парни, приехавшие в Рим на заработки. Я сказал им, что они должны вести себя точно так же, как при встрече со знаменитостью: агрессивно и безжалостно. Между тем я буду делать очень быстрые снимки и запечатлевать сцены по мере того, как они будут создавать их. 

После второго дня съёмок один из папарацци подошёл ко мне и сказал, что двое его коллег зарядили свои камеры и тайно снимали меня и мою модель. Они выяснили, сколько мне платят за фотографии, и подготовили собственное «разоблачение», которое заранее продали в один из местных таблоидов. Понадобилась вся сила убеждения моего итальянского друга вкупе с огромной взяткой, чтобы вернуть эти плёнки. В конце третьего дня съёмок моя модель была абсолютно подавлена и близка к истерике из-за постоянных толчков, пробежек и хамского обращения, которые ей пришлось вытерпеть.

Звёзды

Мне всегда бывает очень приятно нацелить объектив своей фотокамеры на красивую актрису. Понадобилось много времени, чтобы убедить Настасью Кински провести со мной сеанс съёмки, но когда она дала согласие, то без устали работала в течение двух дней, с утра до ночи. Ханна Шигулла – очаровательная женщина, которая любит фотографироваться, хотя иногда становится нетерпеливой и непредсказуемой. В 1980 году я сделал серию её фотографий в роли Лили Марлен для немецкого Vogue. Представляя снимки редакторам, я установил диапроектор в их мюнхенском офисе. После просмотра наступила мёртвая тишина. Никто из редакторов не проронил ни слова; они выглядели ошеломлёнными. Я находился в недоумении. Фотографии вышли хорошие, Ханна выглядела великолепно – с технической точки зрения не было никаких проблем. Я обвёл взглядом комнату. Тут главный редактор нарушила молчание и пробормотала: «Волосы под мышками!» Во время съёмки Ханна закинула руки за голову, и я сразу же влюбился в её волосы под мышками. Я настоял на том, чтобы она держала руки за головой, так что волосы стали важной притягивающей деталью моих фотографий.

Разумеется, в мире Vogue нет места для такой неэстетичной вещи, как волосы под мышками.

Замок Арканжюс, 1975

Сейчас я нахожусь в этом волшебном замке, расположенном в нескольких километрах от Биаррица. Граф Гай д’Арканжюс пригласил меня сделать серию фотографий для французского Vogue и для моей первой книги. Как всегда, я мучительно обдумывал выбор фотомодели. Для меня это самый важный элемент моих фотографий. За сутки до отъезда в мою парижскую студию пришла девушка, которую прислало модельное агентство. На мой взгляд, она была немного низковата – примерно пять футов семь дюймов. Она начинающая, у неё нет снимков для показа, нет никакого опыта, но что-то в её лице завораживает меня. Я не могу этого объяснить. Тяжеловатое тело, но замечательное лицо с искрой разума в глазах (такое случается редко, но обычно в этом нет необходимости). Так или иначе, я мгновенно понял, что именно она мне нужна. Конечно, это ужасный риск: пять дней напряжённой работы с начинающей моделью.

Для меня вдохновение на съёмках обеспечивает точный расчёт времени, когда нужная девушка оказывается на месте в нужный момент. Я никогда не стараюсь угодить публике, иначе не стал бы заниматься фотографией. Нет, я прежде всего хочу угодить себе. Задолго до того, как публика захотела увидеть пухлую фотомодель с явно избыточным весом, я просил и умолял редакторов модных журналов распарывать спинки платьев, чтобы эти красавицы могли втискиваться в них. Понадобилось два года, чтобы в других журналах стали говорить о красоте «больших», тяжеловесных девушек.

Меня часто просят рассказать о своём видении женского совершенства, но это невозможно. Я узнаю, что девушка красива, когда вижу её. Это похоже на открытие новой, неизвестной территории, которую я могу исследовать. Мой идеал женской красоты со временем подвергся резким изменениям. В шестидесятые годы моей любимой моделью была высокая белокурая немка. Я работал с ней в течение долгого времени. Она была худой, с угловатыми чертами лица, но излучала странную чувственность не только на фотографиях, но и в реальной жизни.

Мужчины были совершенно зачарованы ею и сразу же следовали за ней, чувствуя её сексуальность. Для меня это не имеет логического объяснения, я не знаю, почему одна девушка «соблазняет» мою камеру, а другая нет.

Пляж в Сен-Тропе

Сен-Тропе, 1978

Как и в последние пятнадцать лет, мы с Джун проводим начало лета в нашем доме в Рамателле. На этот раз я прямо здесь буду заниматься созданием фоторепортажа о готовой одежде для журнала Stern. Мне сказали, что вся одежда будет чёрной и очень роскошной: элегантные вечерние платья и платья для коктейлей. В течение многих лет я наблюдал за толпами отдыхающих на пляжах Сен-Тропе. Для вуайериста вроде меня в мире нет более интересного места. Здесь, на пляже «Ля Вуаль Руж», в 1969 году девушки впервые публично снимали лифчики. Здесь с вертолётов жандармерии на нудистов, загоравших на общественных пляжах, распыляли несмываемую краску, чтобы потом можно было найти и оштрафовать их. У каждого пляжа имелись постоянные клиенты: снобы и богачи, бедняки и проститутки, холостяки и семьи с детьми. Это жители Марселя и Парижа, туристы из Лос-Анджелеса и Дюссельдорфа. Я хорошо знаком с местной жизнью и обычаями, поэтому решил снимать здесь для Stern. Довольно часто бывает так, что места, которые я знаю лучше всего, более таинственны для меня, чем неизвестные или экзотические территории. И вот изящные модели, с ног до головы одетые в чёрное – в чёрных шляпках с вуалями, чёрных чулках, чёрных туфлях на высоком каблуке и чёрных перчатках, – невозмутимо позируют среди полуобнажённых мужчин и женщин, загорающих на пляже.

Париж, 1978

Я стою на мосту Александра III. Сейчас пять часов вечера, но уже совсем темно, очень холодно и моросит дождь. Время для съёмок коллекции высокой моды. Вот уже двадцать четыре года я фотографирую тонкие ткани и воздушные платья в совершенно невозможной обстановке. Я знаю, что всегда могу снимать это в студии, но когда вижу там белый бумажный фон, то захожу в тупик и не знаю, что придумать. На этот раз я решил сделать фотографии для французского Vogue на манекенах: у меня не поднимается рука вытаскивать живых моделей на улицу в такую погоду. Тем более я не стал бы заставлять девушку стоять на перилах моста в рискованном положении на пронизывающем ветру. Мы все жмёмся друг к другу в съёмочном фургоне и ждём, пока ветер немного утихнет.

Мы начинаем одевать манекены. Это работа для специалистов. У меня есть настоящая волшебница из Au Printemps, которая умеет придавать манекенам замечательные живые позы с помощью картона и скатанных газет. Одна из главных задач состоит в том, чтобы манекены выглядели как можно более реальными.

Игра с манекенами необыкновенно увлекательна. Каждый из них обладает собственной личностью. Я часто даю им имена. Вот эта очень эротична, с покорным выражением лица. Я называю ее Жоржеттой, на фотографиях она всегда выходит замечательно. Другую зовут La Conne, что значит «идиотка». Как бы я её ни поворачивал, у неё всегда необыкновенно  тупой вид. С ней ничего нельзя поделать, поэтому я решаю избавиться от неё. К счастью, у меня в запасе есть пять других красавиц, а также десять разных пар рук и ног, сложенных в фургоне.

Одну из них наконец одевают. Мы ставим её на перила моста, привязываем верёвками и проволокой, чтобы она не упала в Сену, если ветер снова усилится. Верёвки должны быть незаметными. Это цветные фотографии, и ретушировать их будет слишком дорого. Кроме того, во время съёмок модной коллекции нет времени для таких трюков: макет журнала должен быть в типографии уже через три дня. Чрезвычайно трудно работать с этими манекенами, и я клянусь больше никогда не делать этого.

Разумеется, полгода спустя я всё забыл и поддался новым соблазнам. На этот раз поступила коллекция манекенов, которую я видел в каталоге Адели Рутштейн, лондонского поставщика магазинного реквизита. Куклы были не измождёнными девицами, какие являются излюбленной продукцией большинства изготовителей, а массивными шестифутовыми бабищами с большой грудью и широкими бёдрами. Спустя короткое время я нахожу тему для серии снимков с этими манекенами: обнажённые, они будут прикованы цепями к уличным фонарям и красивым железным оградам с видами Парижа на заднем плане. 

Женщины, переодетые мужчинами, Париж, 1979 год

Париж, 1979

Эта идея вертелась у меня в голове в течение некоторого времени: фотографировать пары, где мужчину будет изображать женщина, наряженная мужчиной. Иллюзия должна быть совершенной, чтобы вводить зрителя в заблуждение. Такая двусмысленность пленяла меня, поэтому я поделился своей идеей с Каржере, главным художником французского Vogue, и она ему понравилась. 

И вот мы в холле отеля George V. Женщины-мужчины выглядят великолепно, талии их элегантных костюмов затянуты так туго, что они едва могут дышать, короткие волосы напомажены, и единственной истинно женской особенностью, которую можно разглядеть, являются изящные руки. Я, делая фотографии, получаю огромное удовольствие, но его никто не разделяет. На второй день, по мере продолжения съёмок, девушки выглядят всё более недовольными: им не нравятся роли, которые они играют. В конце концов они говорят: «Сегодня вечером мы наденем свои лучшие платья, как следует накрасимся и отправимся танцевать с парнями!»

Париж, 1981

Этот снимок был навеян проститутками на рю Сен-Дени в Париже

Париж, 1981

Однажды, когда мы с Джун гуляли в Люксембургском саду, мне внезапно захотелось помочиться. Я направился к своему любимому писсуару, расположенному лишь в нескольких метрах от пешеходной дорожки. Над невысокой стеной писсуара, у которой мужчины справляют нужду, видны их головы, а вдоль стены постоянно бежит ручеёк, который уносит отбросы.  Когда я облегчался, то оглянулся через стену и увидел, что Джун смотрит на меня и спокойно ждёт, когда я закончу свои дела. Люди равнодушно проходили мимо, ничто не нарушало идиллическую обстановку. Где ещё такое возможно, кроме Франции? Я сказал Джун: «Я просто обязан сделать здесь снимок для модного журнала. Как удивительно видеть роскошно одетую женщину, ждущую своего спутника и наблюдающую за ним точно так же, как это делала ты!»

Через несколько месяцев, во время одной из наших прогулок, мы миновали большую оранжерею, куда уносят пальмы в кадках, когда на улице становится холодно. Там сидели люди, принимавшие солнечные ванны; это самое укромное место в Люксембургском саду. Среди них была женщина около пятидесяти лет, с зонтиком, затенявшим лицо. Она была в чёрном сшитом на заказ костюме с плотно облегающей юбкой, без чулок, но в высоких чёрных кожаных сапогах. Ноги она расставила в стороны. Когда мы проходили мимо, я окинул её взглядом с головы до ног и не поверил собственным глазам: под юбкой на ней ничего не было, а полулежала она в такой позе, что можно было видеть всё до малейшей детали. Примерно через пятьдесят метров я пришёл в себя и сообщил Джун о том, что видел.

«Ты всё это выдумал, – заявила она. – Это плод твоего нездорового воображения». – «Хорошо, – сказал я. – Давай вернёмся и проверим».

Мы повернулись и пошли обратно. Картина оставалась точно такой же, во всех подробностях. Джун хотела, чтобы я сбегал за фотокамерой, но я не стал этого делать. Я не репортёр. Тем не менее я сохранил этот образ в своей памяти и когда-нибудь воспроизведу его на постановочной фотографии.

Голливуд, 1985

Уже давно во время моих ежегодных поездок в Голливуд я фотографирую массу актрис для Vanity Fair. Некоторые из них талантливы, другие нет. Они неизменно приходят в сопровождении агентов по связи с прессой, которые с годами становятся всё более беспардонными и назойливыми. Они стоят у меня за спиной, заглядывают через плечо, пока я фотографирую их подопечных, и говорят: «Это неправильный угол съёмки, пусть она повернёт голову направо» или «Она слишком оголяется, пусть прикроет плечи». Кроме того, агенты требуют представлять для одобрения готовые фотографии. Я удовлетворил это требование лишь в двух случаях: для Элизабет Тейлор и Мадонны, которых я считаю очень умными женщинами. После того как я запретил агентам принимать участие в моих сеансах, съёмки актрис закончились. Вместо этого я стал фотографировать актёров и режиссёров, чьи удивительно интересные лица завораживали меня. Я также попросил Тину Браун, которая тогда была главным редактором Vanity Fair, разрешить мне фотографировать преступников, убийц и политиков.

Маргарет Тэтчер, 1991

Маргарет Тэтчер всегда завораживала меня. Она воплощала женскую силу и властность, которая достигла вершины успеха и при этом стала казаться мне ещё более сексуальной. Вскоре после отставки она приехала в Аннахайм, штат Калифорния, чтобы прочитать лекцию перед сотнями людей. Шёл 1991 год, и Тина уговорила миссис Тэтчер позировать для меня. Я приехал в отель, где она остановилась со свитой рано утром, примерно в 08:30.  

Администрация отеля выделила мне просторный номер для фотостудии, но я намеревался сфотографировать Тэтчер возле бассейна. В течение долгого времени я испытывал своеобразную влюблённость по отношению к ней. Сила и магнетизм её личности оказывали на меня сильное влияние, и я хотел показать своё восхищение, подарив ей самые великолепные розы, которые смог бы купить. Я помчался в цветочную лавку при отеле, но она была ещё закрыта. Я возвращался туда трижды; наконец она открылась, и я увидел массу увядающих роз. Я купил все до одной, помчался наверх и стал поджидать свою добычу. Каждый раз, когда я слышал, как кто-то идёт по коридору в сторону моего номера, я устремлялся к двери с розами в руках, готовый распахнуть её и приветствовать мою богиню. Наконец она появилась, одетая в элегантный костюм. На ногах были тонкие нейлоновые чулки, а волосы уложены в безукоризненную причёску с высоким зачёсом, причём каждый волосок сиял. Я взмок от возбуждения и нервозности, а она была спокойной и собранной. Я подарил розы; Тэтчер любезно приняла их и передала секретарю, молодому человеку приятной наружности. Я предложил спуститься к бассейну, но она отказала довольно суровым тоном. Снаружи поднимался ветер, и она не хотела портить причёску. Тогда я попросил её сесть на стул, причём нога на ногу. Её ноги показались мне совсем неплохими. Она села, но не закинула ногу на ногу. Я  установил на штатив старую маленькую камеру Fuji; она немного наклонила голову вбок и улыбнулась в объектив кисловатой улыбкой. Я попросил её выпрямить голову и быть посерьёзнее. Она возразила: «Но человек выглядит так неприятно, когда не улыбается!» В какой-то момент она перестала улыбаться, и я щёлкнул затвором. На этом всё кончилось. Она встала и величественно вышла из комнаты. Пять минут спустя вернулся её секретарь, и я попросил его подписать стандартное разрешение для редакции журнала, дающее право на публикацию фотографий. Он сказал: «Мистер Ньютон, мы никогда ничего не подписываем. Вы можете опубликовать любые сделанные вами фотографии премьер-министра».

Миссис Тэтчер настолько владела ситуацией, что не сделала ни одного неверного движения и ничем не выдала своего настроения. Как выяснилось потом, ей очень не понравилась эта фотография. Я же буквально влюбился в этот снимок: она была похожа на акулу, держала голову очень прямо и не улыбалась. Теперь эта фотография (большой отпечаток высотой два метра) выставлена в Национальной портретной галерее в Лондоне.

Лени Рифеншталь, 2000

Vanity Fair направил меня сделать ещё один портрет Лени Рифеншталь. Мы впервые встретились в Гаване в 1987 году и завязали довольно странные взаимоотношения: я восхищался ею как великим кинорежиссёром и фотографом, а она казалась польщённой, что немецкий еврей, пользующийся репутацией скандального фотографа, проявляет к ней неподдельный интерес. Будучи подростком, я видел все её картины: «Голубой свет», «Белый ад» и так далее. В основном это были фильмы о немецких горах, героических лыжниках и лётчиках, снегах и ледниках.

В то время берлинцы называли ее не иначе как Reichsgletscherspalte –  слово, приблизительно означающее «ледниковая подстилка германского рейха», поскольку не сомневались, что она была любовницей Гитлера. Разумеется, это было неправдой, но Лени действительно когда-то сходила с ума по Гитлеру. После войны она осталась не у дел. 

Я был хорошо знаком с её работами и часто упоминал о них в своих лекциях. За это я получал упрёки от множества людей, включая Джун, не понимавших, как еврей может одобрительно отзываться о человеке, чьи политические симпатии весьма сомнительны. Однако я могу отделять людей от их работы.

В июне 2000 года, когда я приехал в её дом под Мюнхеном для последнего фотосеанса, она усадила меня за большой стол, ломившийся от кофе и пирожных, взяла за руку и долго не отпускала. Должен сказать, у этой девяностодевятилетней дамы была железная хватка, – а потом ткнула мне в лицо газетную статью и сказала: «Хельмут, обещай мне не называть меня старой нацисткой, иначе я никогда больше не разрешу тебе фотографировать меня». Что я мог поделать? Будучи старым pute (франц. – продажная женщина, проститутка. – Прим. переводчика) и думая только о фотографиях, которые я надеялся отснять в тот день, я мог даже пообещать жениться на ней. Мы приступили к съёмкам. Лени носила брюки, а я знал, что она очень гордится своими ногами и считает, что они лучше, чем у Марлен Дитрих. Я попросил её надеть юбку. Что ж, брюки исчезли в мгновение ока, и она предстала передо мной в коротенькой юбочке. Я не был разочарован. Как говорится, «ноги уходят последними».

Фотографии с Polaroid

Когда я готовлю к работе свой Polaroid, то всегда испытываю странное чувство. До изобретения этого невероятного устройства мастера обходились без него и создавали незабываемые фотографии. Зачем мне нужен этот «костыль» для работы? И как получается, что первые снимки, сделанные на Polaroid, часто обладают свежестью и непосредственностью, отсутствующей в тщательно подготовленных и скомпонованных фотографиях на том, что я называю «настоящей плёнкой»? Причина вот в чём: мне не терпится увидеть, как будет выглядеть моя фотография, поэтому хватаю камеру, навожу её прямо или под углом и щёлкаю затвором.

Polaroid – это замечательный блокнот для эскизов. 

Хельмут Ньютон

Я часто пользуюсь им, чтобы получить первое представление о том, что собираюсь делать. Нравится ли мне то, что я вижу? Хочу ли я продолжать в том же духе или следует изменить тактику? В какой-то момент – лучше раньше, чем позже – я должен решить, в каком направлении пойдет сеанс фотосъёмки. Polaroid помогает мне в этом, Когда я работал над серией «Одетые и обнажённые» – пожалуй, самой сложной из моих фотосерий, – то просматривал целую кучу моментальных снимков. Мой ассистент стоял рядом и беспрестанно щёлкал Polaroid, пока я «всерьёз» фотографировал, чтобы обеспечить такое же расположение фигур во втором варианте каждого снимка. Очень трудно добиться совершенно одинакового положения рук, ног, туловища и головы даже у одного человека, который находится или движется перед камерой. При этом интервал между первым и вторым вариантом каждого снимка часто составлял несколько часов.  

Приходилось то и дело поправлять причёски и макияж; в конце концов, людям нужно есть, а после этого их энтузиазм ослабевает. Если бы у меня не было большого количества моментальных снимков для сравнения, я не смог бы добиться точного совпадения поз в обоих вариантах снимков.

Однажды я зашёл пропустить рюмочку-другую в квартиру одной женщины в Лос-Анджелесе. В какой-то момент она достала зажигалку в виде пистолета, прикурила, а потом сунула в рот ствол пистолета-зажигалки и посмотрела на меня. Я быстро сделал снимок Polaroid, а год спустя воспроизвёл этот драматический момент на настоящей плёнке. 

«Реконструкция – лучшее подобие реальности» – вот ещё одна моя находка.

Хельмут Ньютон (31 октября 1920 – 23 января 2004)

Родился и вырос в Берлине, в семье немецкого еврея, фабриканта пуговиц.

В 12 лет купил себе первую фотокамеру, в 16 пошёл в ученики к фотографу Иве Симон.

В 1938 году Ньютон уезжает, спасаясь от нацистов, вначале в Сингапур, потом в Австралию, где получает гражданство, открывает собственную фотостудию, работает вольным фотографом и женится на актрисе Джун Браун.

Переехав в Европу в середине 50-х, Ньютон снимает для журналов Elle, Marie Claire, Vogue, Gardende Mode, Queen и Playboy. 

Его называют безжалостным вивисектором бомонда и порнографом, а сам он признаётся: «Я не верю в хороший вкус – это скучно, но у меня есть предохранительный клапан, который не даёт мне снимать порнографию, даже когда есть возможность…»

Частная собственность Хельмута Ньютона

Хельмут Ньютон, урожденный Хельмут Нойштадтер, был немецко-австралийским фэшн-фотографом, известным своими исследованиями обнаженной натуры женщин.

Родившийся в семье немецко-еврейского владельца пуговичной фабрики и матери-американки, Ньютон посещал Реалгимназию Генриха фон Трейчке и Американскую школу в Берлине. Интересуясь фотографией с двенадцати лет, когда он купил свою первую камеру, он работал с немецким фотографом Ивой (Эльза Нойландер Саймон) с 19 лет.36. Все более жесткие ограничения, накладываемые на евреев Нюрнбергскими законами, означали, что его отец потерял контроль над фабрикой, на которой он производил пуговицы и пряжки; его даже ненадолго интернировали в концлагерь. «Хрустальная ночь» 9 ноября 1938 года вынудила семью покинуть Германию.

Родители Ньютона бежали в Чили. Ему выдали паспорт сразу после того, как ему исполнилось 18 лет, и он покинул Германию 5 декабря 1938 года. В Триесте он сел на «Конте Россо» (вместе с примерно двумя сотнями других, спасавшихся от нацистов), намереваясь отправиться в Китай. После прибытия в Сингапур Ньютон был интернирован британскими властями и отправлен в Австралию на борту «Королевы Марии». Интернированные отправились в лагерь Татура, штат Виктория, поездом под вооруженной охраной. Освобожден из интернированных в 1942 года, и некоторое время работал сборщиком фруктов в северной Виктории. В апреле 1942 года он поступил на службу в австралийскую армию и работал водителем грузовика. После войны, в 1945 году, он стал гражданином Австралии и сменил имя на Ньютон в 1946 году. В 1948 году он женился на актрисе Джун Браун. Позже она стала успешным фотографом, известным как Элис Спрингс.

В 1946 году Ньютон открыл студию на фешенебельном Флиндерс-лейн и в благополучные послевоенные годы работал в основном над фэшн-фотографией. Он поделился своей первой совместной выставкой 19 мая.53 с Вольфгангом Зиверсом, немецким беженцем, как и он сам, который также служил в той же роте. Выставка «Новые взгляды в фотографии» прошла в отеле «Федерал» на Коллинз-стрит и, вероятно, стала первым проблеском фотографии «Новой объективности» в Австралии. Ньютон вступил в партнерство с Генри Талботом, немецким евреем, который также был интернирован в Татуре.

Растущая репутация Ньютона как модного фотографа была вознаграждена, когда он получил заказ на иллюстрацию моды в специальном австралийском приложении к журналу Vogue, опубликованном 19 января.56. Он выиграл двенадцатимесячный контракт с британским Vogue и уехал в Лондон в феврале 1957 года. Он оставил журнал до истечения срока своего контракта и уехал в Париж, где работал во французских и немецких журналах. Он вернулся в Мельбурн в марте 1959 года по контракту с австралийским Vogue.

Он поселился в Париже в 1961 году и продолжил работу модным фотографом. Его работы публиковались в журналах, в том числе во французском Vogue и Harper’s Bazaar. Он установил особый стиль, отмеченный эротическими, стилизованными сценами, часто с садомазохистскими и фетишистскими подтекстами. Сердечный приступ в 19 лет70 несколько замедлил его работу, но он расширил свою работу, и его известность / известность значительно возросли, особенно с его серией «Большие обнаженные тела» 1980 года, которая ознаменовала вершину его эротико-городского стиля, подкрепленного отличными техническими навыками. Он также работал в портретной живописи и более фантастических исследованиях.

Ньютон очень любил свой родной город Берлин, и в октябре 2003 года он пожертвовал обширную коллекцию фотографий в Фонд прусского культурного наследия, создав Фонд Гельмута Ньютона. Целью фонда является сохранение, защита и представление творчества Хельмута Ньютона и Алис-Спрингс.

В последние годы своей жизни Ньютон жил в Монте-Карло и Лос-Анджелесе. Он погиб, когда его машина врезалась в стену на подъездной дорожке к знаменитому Chateau Marmont, отелю на бульваре Сансет, который в течение нескольких лет служил его резиденцией в Южной Калифорнии. Было высказано предположение, что за несколько мгновений до столкновения у Ньютона случился сердечный приступ. Его прах похоронен рядом с Марлен Дитрих по адресу

Гельмут Ньютон, мужчина, которого любили (некоторые) женщины

Гельмут Ньютон: Плохой и Красивый 9Премьера фильма «0022» режиссера Геро фон Бема должна была состояться на кинофестивале Tribeca этой весной, но, поскольку премьера была отложена, документальный фильм об ужасных детях фотографии теперь дебютирует онлайн в виртуальном кинотеатре Нью-Йоркского кинофорума. Хорошо это или плохо, но фильм, действие которого начинается в эпоху «Я тоже», словно капсула времени мужского взгляда на стероидах, свидетельствует о стойкости Ньютона.

Ньютон был известен своим фирменным стилем фотографии, обычно черно-белой и изображающей женщину — молодую, высокую, худую, обнаженную и дерзкую. Эта трансгрессивная женская икона стала брендом Ньютона, его шаблоном. Он фотографировал женщин для Vogue, работал для популярных эротических журналов, таких как 9. 0021 Playboy , и публиковали книги с обнаженными телами, которые продавались по высоким ценам после того, как их ограниченные тиражи были распроданы. Его фотографии бросали вызов коммерческим публикациям в 1960-х, и когда моде требовалось какое-то волнение, он обычно мог его обеспечить. Мужчины как фотографические объекты были для него аксессуарами, «такими как шляпы и перчатки», — говорит он.

Соответственно, в фильме мы слышим не от коллег Ньютона-фотографа, а от женщин, которые ему позировали, таких как актрисы Шарлотта Рэмплинг, Грейс Джонс, Изабелла Росселлини, Клаудия Шиффер и Ханна Шигулла. Каждая из них вспоминает, как Ньютон давал ей возможность стоять уверенно, в одежде или без, когда он ободряюще щелкал. Эти одобрения могут звучать как воодушевление из другой эпохи, с кадрами беззаботного Ньютона, наслаждающегося своими 15 минутами — или, скорее, пятью десятилетиями — как еще один поворот мифа о человеке, который стремится нравиться только женщинам, а не себе. А женщины, которые его не любили?

Единственным несогласным голосом в документальном фильме является Сьюзен Зонтаг, гостья вместе с Ньютоном во французском литературном телешоу Apostrophes, в 1979 году. Говоря по-французски, Зонтаг называет Ньютона женоненавистником, унижающим женщин. Она повторяет это обвинение после того, как Ньютон озорно ухмыляется и заявляет, что любит их. Спокойная и терпеливо настойчивая, Зонтаг говорит, что слышала подобные вещи от мужчин, «которые помещали женщин в унизительные образы». Сегодня у нее будет гораздо больше компании.

Больше мы ничего не слышим о фотографиях Ньютона ни от автора О фотографии , ни от других фотокритиков в фильме. Равнодушие, по-видимому, было взаимным, поскольку Ньютон заявлял, что презирает искусство и хороший вкус, а плохой вкус мог выявить в нем художника. Филлис Посник, редактор Vogue , вспоминает, как попросила фотографию жареного цыпленка. В результате после того, как Ньютон помассировал приготовленную птицу, получилось связанное животное с барабанными палочками, воткнутыми в крошечные высокие каблуки, — образ, напоминающий дадаизм 19-го века. Берлин 20-х годов, где вырос Ньютон.

Многословный Ньютон хвастается, что его «плохая» сторона навлекла на него неприятности, когда он был подростком-евреем в гитлеровской Германии. Сын буржуазного еврейского изготовителя пуговиц Ньютон (Гельмут Нойштадтер) говорит, что его отец презирал его представление о том, что фотография может быть чем-то большим, чем просто хобби.

Ученик ведущего фэшн-фотографа Эльзы Эрнестин Нойландер, или Ивы (умершей в нацистском лагере), он бежал из Европы через Триест, Италия, добрался до Сингапура, где был нанят и уволен Straits Times и ушел тонуть или плыть в образе альфонса, а затем добрался до Австралии, где встретил свою жену Джун, фотографа, называвшую себя Элис Спрингс.

Вернувшись в Париж, он попал в Vogue и всю жизнь фотографировал женщин. Ньютон показан ближе к концу своей жизни (он умер в 2004 году, в возрасте 83 лет, после того, как его «кадиллак» врезался в стену на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе), он беседует с полной комнатой абитуриентов-инженю, веселым человеком, который изменился так же мало, как наглый картины, которые сделали его имя.

No related posts.