Фотограф Игорь Гаврилов

РР-Онлайн представляет портфолио прославленного советского и российского фотожурналиста Игоря Гаврилова, снимавшего для «Огонька», американского TIME, немецкого FOCUS, более 40 лет посвятившего своей непростой профессии.

Из биографии Игоря Гаврилова. Родился в 1952 году в Москве. В 1970-м, заканчивая среднюю школу, стал победителем Всесоюзного конкурса среди выпускников школ и получил право внеконкурсного поступления на факультет журналистики МГУ имени Ломоносова. В 1975 –1988 г.г. работает штатным фотокорреспондентом журнала «Огонек».  В1988-м переходит в американский « Time» в качестве московского корреспондента. Номинирован на название «Лучший фотограф года» от журнала «Time». С конца 90-х по 2010 год — фотокорреспондент журнала FOCUS по России и СНГ. Лауреат премии World Press Photo. По приглашению университета Брукса (Калифорния, Санта-Барбара) читал мастерклассы по фотожурналистике для студентов университета. В наши дни — руководитель отдела российской фотографии в фотоагентстве East News.

Текст: Артём Чернов. Фото: Игорь Гаврилов.

Вместе с Игорем мы отобрали из его огромного архива 50 кадров, сделанных им в самые разные периоды жизни — от студенческих лет до совсем недавних поездок по планете.  Затем Игорь рассказал о каждом кадре — где-то в двух словах, где-то подробно, а где-то — и с отступлениями в более общие темы. Получился долгий и, надеемся, интересный разговор, диктофонную расшифровку которого мы предлагаем вам в этом материале. Почти весь текст — прямая речь Игоря Гаврилова, реплики вашего корреспондента начинаются с «РР». Просим вас дождаться полной загрузки этой страницы, прежде чем начать чтение: фотографий на ней много, и важно, чтоб все они появились на своих местах в тексте.

РР: Для начала — про красный серп и молот.

И.Г.: Это начало 90 годов. Кадр сделан во время, пожалуй, самой длинной моей командировки. Это была серия репортажей об Урале. И мы проехали на машине с Южного Урала до самого севера, до Ивделя, где я снимал колонию для пожизненно осужденных. И по пути мы постоянно натыкались на такого рода страшилки – то есть вся страна была уставлена какими-то совершенно фантасмагорическими памятниками советской эпохи – это серпы и молоты, трактора на постаментах,  всевозможные Ленины всех размеров и разной степени облупленности. На эти памятники раньше как-то внимания мало обращали, их было очень много, и они, скорее всего, не несли никакой смысловой нагрузки, а ставились по какой-то идиотической привычке. Этот, по-моему, из металла сварен и покрашен в красный жуткий цвет. В несколько человеческих ростов этот памятник.  

И.Г.:  Это Западная Украина. А год – это скорее всего 80-е какие-то годы, до перестройки, конечно.  Это очень милый, прекрасный человек. Я, к сожалению, не помню, как его зовут. Он золотарь – вот там сзади стоит бочка с говном, которое он возит. Во время войны он служил в пехоте. И был период такой позиционной войны, когда немецкие окопы напротив, с этой стороны – наши окопы, солдаты сидят – жаркое лето, воду не подвозят, жрать тоже не подвозят. Но вода-то главнее. И ночью солдаты по очереди ползали к маленькой, почти пересохшей речке, которая собственно и разделяла позиции немцев и советских войск. И пришла ему пора ползти – один котелок в зубах, два котелка на руках, автомат. Он подползает к речке и видит, что с той стороны точно в такой экипировке, только с другим автоматом подползает фриц, тоже в зубах котелок и два котелка в руках. Говорит, мы остановились вот у речки, между нами метров пять буквально, смотрим в глаза друг другу, и я начинаю наполнять котелок, опуская его в воду. Немец потом – свой. Потом я – еще два своих. И мы задом отползаем друг от друга. Принес он своим воду. Говорит, страшно было, как-то не по себе – то ли он начнет стрелять, то ли мне начинать стрелять. И в этот день он дал себе клятву, что если вернется живым домой, в деревню, то он выроет у домов тех женщин, у которых кто-то не вернулся с войны, колодцы, чтобы у них всегда была вода в доме. И он это сделал. Я приехал снимать его, когда он дорывал последний колодец. А не вернулось что-то 20 с лишним человек. То есть он за свою жизнь вырыл 20 с лишним колодцев своим односельчанам. А кадр сделан, когда он куда-то ехал на работу, я с ним тоже на этой говновозке куда-то ехал, и повстречали парторга колхоза что ли… И вот он ему какие-то претензии предъявлял. Чудный совершенно человек.

 

И.Г.:  Площадь Революции, Москва, скорее всего, 70 годы… Я не помню, может быть, этот кадр даже сделан, когда я еще был студентом – то есть с 71 по 75 год, не помню точно, когда я еще ходил и просто ловил жанр. А это те же самые годы, когда во всей стране нечего было жрать, несмотря на то, что пятилетки выполнялись и перевыполнялись, и намолачивали в два раза больше, чем обещали намолотить, и молока, и мяса давали, и ботинки шили, но нигде ничего не было  в магазинах. Но люди вот из провинции приезжали и два-три дня от рассвета до заката скупали все, что можно было скупить в столице, и потом уезжали к себе по домам, одаривая родных и близких.

  

Отступление первое

И.Г.:  Я никогда не работал в информационных агентствах и в газетах, поэтому у меня нет и не было никогда, к сожалению, привычки фиксировать дату и место. Я никогда не был информационным фотографом, для меня важнее было создать некий образ того времени или того события, или того человека, которого я снимал. И у меня даже в архиве многие конверты не помечены датами. Я почему-то думал, что я буду всю жизнь все помнить. Это сейчас все просто: на камере дату посмотрел и узнал. А у меня с этим некие проблемы. Поэтому я, к сожалению, могу только десятилетиями снимки датировать…

 

 

И.Г.:  70 годы. Якутия, река Лена – одна из самых моих интересных командировок, в которую я ездил со своим другом, журналистом, сейчас писателем и сценаристом Сережей Марковым. Нам дали корабль Академии наук, и мы на этом научном судне за месяц прошли от Якутска до Тикси. Останавливаясь, естественно. И тайменя ловили, и к рыбакам ездили. Это как раз одна из рыбацких стоянок, на которую нас бросили на вертолете, что тоже в те годы было достаточно просто сделать. То есть мы подсели на вертолете утром, вечером нас забрали обратно, на наш корабль. И этот стол – то, что осталось после нашего обеда. Таз – это из-под черной икры. А ребеночек, поскольку у них там с игрушками плохо, играл потом бутылками из-под выпитой водки.

 

Отступление второе

И.Г.:  Я работал в «Огоньке» со 2 января 1975 года. Я еще не защитил диплом, меня пригласил Бальтерманц работать в «Огонек». А 2 января или 3 января мне вручил удостоверение журнала «Огонек» Анатолий Владимирович Сафронов, бывший главным редактором в те годы.

РР: Ну, там еще тогда все мэтры были живы.

И.Г.:  Да, да. Ну, собственно говоря, когда я уходил, они все живы были. Из «Огонька» я ушел в 91 году или в 90-м. Кстати говоря, был, по-моему, первым фотографом, который из «Огонька» ушел, потому что из «Огонька» только вперед ногами в всегда уходили. Из «Тайма» тоже, по-моему, так не уходили. Я тоже из «Тайма» ушел… А потом и из FOCUS ушел…

 

 

И.Г.:  70-е, Москва. Безбожный переулок. Напротив вот того окошка, в которое люди сдают посуду, только что отмытую от этикеток в луже, находится магазин  «Минеральные воды» – достаточно известный в Москве. Для того чтобы сдать посуду, получить деньги, перейти напротив и купить вина или пива, которое там тоже продавалось, люди этим делом и занимались.

 

И.Г.:  Кадр с самой несчастливой судьбой. Я его сделал опять же на Западной Украине, в городе Ивано-Франковске во время какого-то молодежного фестиваля. И, в общем, туда съехалось достаточно большое количество иностранцев из соцлагеря, много корреспондентов. Я шел в пресс-центр из гостиницы и увидел такую сценку на автобусной остановке. Буквально два раза нажал. На меня набросился тут же какой-то военный, стал кричать на весь Ивано-Франковск, что я порочу советский образ жизни, почему я снимаю инвалидов, откуда я взялся. Схватил меня буквально за руку так цепко и пошел со мной в пресс-центр.Там он стал опять на кого-то орать, искать начальника. И вот пока он там метался по этому поводу, я просто пошел дальше по своим делам. В «Огоньке» кадр не напечатали, и куда бы я его не предлагал, его нигде не принимали. И уже только в конце 80-х у меня его вдруг взял журнал «Смена» и журнал «Журналист». 

Задули ветра перестройки. Все захотели попасть в эти струи, подстроиться по ветру, в том числе и журнал «Советское фото», главным редактором которого была в те годы Ольга Суслова, дочка того самого кардинала серого цековского. Она решила провести совещание фотографов Москвы, с тем чтобы мы высказали свои пожелания по поводу того, как осовременить журнал «Советское фото». А я перед этим как раз купил «Смену», потому что знал, что  выйдет этот кадр. В «Советском фото» собралось достаточно много – полный такой редакционный зал – московских фотокорреспондентов. Почему-то слово предоставили первым мне, сказали, вот ты один из самых молодых, давай, говори. И на вопрос Сусловой, что нужно сделать, чтобы журнал стал лучше, и чтобы там появились хорошие фотографии, я достал из кофра журнал «Смена», открыл и показал ей, и говорю: «Просто вот такие фотографии печатайте». И в ответ услышал: «Игорь, а где же вот ты раньше был, почему вот ты такие кадры не приносил в «Советское фото»?». Это мне говорила Суслова, которая лично своими руками этот кадр три раза выкладывала из коллекций, которые посылались на какие-то международные фотоконкурсы – там «Интерпресс-фото» или World Press Photo. Она тогда достаточно нелицеприятно отозвалась об этом кадре, примерно как тот военный, который меня хватал за рукав в Ивано-Франковске. А теперь вот я услышал «Где ты был?..»

 

 

РР: Коммуналка. Выглядит как декорация на «Мосфильме», где строятся временные перегородочки, изображающие какую-то жизнь. Но вы, Игорь, говорите, что это реальная квартира коммунальная. Вот как это может быть?

И.Г.:  Это реальная коммунальная квартира. Я не помню, как называется эта улица, к сожалению. Это «Китай-город» метро, и вот эта улица идет к Библиотеке иностранной литературы.

РР: Улица Солянка.

И.Г.:  Да. И если вот от Москвы-реки следовать по этой улице, то этот дом справа находится, чуть в углублении – большущий серый дом. Тогда там еще были коммунальные квартиры. Я думаю, что это ну конец 80-х – начало 90-х. Меня попросили снять тему про коммуналки. Я не только в одной этой квартире был, а напряг всех своих знакомых, которые знают или имеют знакомых, живущих в коммунальных квартирах. Но вот эта меня совершенно поразила – там потолки были метров под шесть, наверное. То есть чтобы в коридоре лампочку ввинтить или вывинтить, нужно было ставить здоровенную лестницу, она у них была, деревянная, тяжеленная – ужас просто. И как там эти две старушки и две или три еще более-менее молодые женщины ее таскали – непонятно совершенно. В кадре — большая комната одной семьи. Там вот в углу сидит мать, внизу под нами это ее дочка весьма милая. Они просто разгородили эту большую комнату фанерной перегородкой, чтобы как-то отделиться друг от друга. Но разгородили не до потолка, а до середины, и поэтому можно было забраться на эту перегородку, и оттуда сделать такой кадр. Помню, пылища там не протиралась, я думаю, полгода или год, слез я оттуда весь в какой-то паутине, пыли, черте в чем.

 

И.Г.:  Это Сахалин, 1974 год. Я поехал на практику студенческую фотокорреспондентом стройотряда.

На этом кадре мои друзья-однокурсники. А тот человек, который держит за ноги непонятно кого уже – это Егор Верен, который сейчас один из руководителей «Интерфакса». Это ребята под теплотрассой прокладывают электрический кабель, один другому передают конец. 

 

И.Г.:  Середина 80-х. Это порт Ямбург, то есть еще не порт, а место, где монтируют опоры для портального крана. Самое-самое начало Ямбурга. «Ноги» крана тут перевернуты, их как-то сварят, а потом поставят наоборот. 

И.Г.:  Конец 70-х – начало 80-х опять же.

Пример того, как достаточно скучное, на первый взгляд, задание превращается в интересный, мне кажется, репортаж:

меня послали от журнала «Огонек» в какую-то область в деревню, снять колхозное собрание отчетно-перевыборное.

Я туда приехал – темный зал, трибуна небольшая. Выходят люди, что-то говорят, колхозники сидят в зале. Женщины одеты в одинаковые платки, и при всем при том большинство из них сидят в пальто с песцовыми воротниками. Мужики курят в предбаннике когда объявляют перерыв, дым коромыслом – курят, что-то обсуждают про себя. Очень интересные лица. Для меня было на самом деле неким открытием. Я думал, что все эти собрания проходят достаточно просто, то есть зачитываются казенные слова, потом все голосуется, и люди расходятся. На самом деле там кипели достаточно сильные страсти – критиковали председателя колхоза, говорили о том, что в ферме окна не вставлены, что коровы не доены и т.д. – то есть очень интересное и длинное оно такое было, это собрание. 

Но для меня этот материал еще и явился  профессиональным уроком.

Увлекшись съемкой людей этих прекрасных, я совершенно забыл об основном правиле журналиста, особенно информационщика. О том, что нужно все-таки снять место, где происходит событие.

Я забыл снять деревню. То есть клуб у меня снят, крыльцо снято, но где это, что это – непонятно. И поэтому, когда в «Огоньке» я выложил материал на теннисном столе, где мы просматривали материалы наши,.. мне вдруг задали вопрос: а где деревня? «А нет деревни». Говорят, ну тогда бери билет, поезжай снова, сними деревню и возвращайся, чтобы завтра к вечеру был. Ну, опять сел в поезд, снял, вернулся. И в итоге в журнале кадр с деревней напечатали форматом, по-моему, 6 на 9 сантиметров. Маленьким совсем.

 

РР: Ну, это вообще символ эпохи!

И.Г.:  Да, то, с чем мы жили и достаточно долгие годы, когда человек приходил в магазин и видел там совершенно пустые прилавки. Это начало 90-х или 89-й. Причем так жили по всей стране. Но это, скорее всего, на Урале сделано.

 

И.Г.:  Байкал, один из островов на этом озере. Это я снимал с моим другом Енцем Хартманом для газеты «Бильд» или «Ди Вельт». Детишки, дети рыбаков, на самом деле дикие были, пугливые, и чтобы войти с ними в контакт, я им раздал коробочки красивые из-под пленки «Кодак». И на какое-то время съемка прервалась. Пока я у них не поотбирал это все, пообещав, что верну потом.

Ничего не надо давать детям, пока не закончил съемку, особенно в бедных странах. Если ты дал кому-то какую-то конфетку или денежку, тебе лучше сесть в такси и отъехать от этого места километра на три, пока дети устанут бежать за твоим такси, иначе они тебя разденут с ног до головы – ты ничего больше не снимешь.

 

И.Г.:  Это последствия неразумного руководства страной. Это Набережные Челны – Всесоюзная комсомольская ударная стройка. Как известно, это все было там в чистом поле практически построено быстро. То есть на стройку были согнаны комсомольцы, молодые люди с разных концов Советского Союза, чтобы ударными методами построить автогигант. Они этим и занялись, но вечерами и ночами они занимались еще и другим чем-то, судя по всему, то есть встречались, пили там портвейн,  играли на гитаре, пели песни, а потом делали динь-динь. С динь-динь, как известно, получаются дети. Не всегда эти дети  рождались в семьях, часто просто по любви. Но они по любви делались, а когда рождались, большой любви могло уже и не быть. Поэтому было много детей  неустроенных в неполных семьях, только с матерями. Когда эти детишки подросли, почувствовали силушку, они стали сколачиваться в банды молодежные, в дворовые – воевали двор на двор, квартал на квартал, район на район, потом, город на город. И это стало очень и очень сильной проблемой и для милиции, и других органов – драки, грабежи, воровство, насилие. Поволжье захватила просто бандитская такая молодежная саранча.

Это середина 80-х, я думаю. Советская власть об этом не любила говорить. И вот мы ездили с корреспондентом в Набережные Челны, и вот с этими ребятками познакомились. Они, в общем-то, не сразу разрешили себя снимать и достаточно вызывающе себя вели. С ними было непросто: народец достаточно неприятный.

 

 

И.Г.:  Спецприемник в Москве на Алтуфьевском шоссе. Я там снимал несколько раз и всякий раз – с большим интересом. Ну, что говорить? С большой болью – это слишком напыщенно. Да нет, боли-то особой не было. Но детей жалко, жалко детей. Туда собирают всех убежавших из дома, найденных на вокзалах, где-то еще, на улицах. Кто-то вот убежал сегодня или вчера, они еще чистенькие более-менее, родители за ними приезжают, их отдают. А кто-то приехал из других регионов, давно бродяжничает. Вот этого мальчика когда стригли, так с него вши прыгали, не знаю, метра на три от него. Я еле успевал отмахиваться, думал, что сам весь завшивлю, пока его снимал. Второй кадр сделан там же, во время санобработки.

 

 

И.Г.:  Это моя старшая дочка. Заигралась. Играла, играла и уснула прямо в игрушках.

 

 

И.Г.:  Начало пути на Памир, начало 80-х. Это одна из самых трудных командировок. Мы проехали по дороге Хорог – Ош, а эту дорогу называли  дорогой смерти. Там высокогорье, 4,5 – 5 тысяч метров. Во время этой командировки мне удалось побывать в самом высокогорном селении нашей страны, в поселке Мургаб. Пять с чем-то тысяч метров, по-моему. Дорога – серпантины, обрывы. И коробка передач у нас полетела на машине. Если бы не пограничники… Там все друг другу помогают, потому что понимают, что остановись ты на этой дороге на ночь, и ты можешь уже не проснуться. Потому что дикий ветер, температура -25 – 30 градусов, при этом ветре там кажется – 60 – 70. Это ужас. Но было интересно.

И.Г.: Эстония. Один из моих любимых кадров, он какой-то нежный такой. Во всяком случае, старик, несущий полевые цветы, не знаю уж, кому – может, просто в вазу поставит, может быть, своей жене-старушке подарит – это трогательно. Я ездил в университет в Тарту делать тему, а в субботу или в воскресенье просто поехал погонять по дорогам – дороги пустынные,  какие-то хуторки.

Я обогнал этого старичка, остановился, вышел из машины и сделал кадр. Всегда нужно останавливаться.

Не нужно лениться останавливать машину ради кадра.

 

  

 

И.Г.:  Это «Домодедово» аэропорт, 70-е годы. Это я бегу от электрички к зданию аэровокзала. Была плохая погода, и долгое время самолеты не летали, и поэтому все неулетевшие  рассосались по аэропорту и вокруг. Человек просто не улетел, он спит вот в конце этого железнодорожного «путя».

 

 

И.Г.:  Это День Победы, год примерно 76-77. Такая сценка образовалась на набережной. Я считаю, что вот самый мудрый – это тот, который посередине стоит один, он делом занимается, пьет пиво, есть бутерброд. А эти еще неизвестно чем будут заниматься.

 

 

И.Г.:   Это будущий лейтенант, перед первым самостоятельным полетом. Вот такой у него взгляд. В первый раз инструктора с ним не будет, он сидит первый в спарке. Это, по-моему, Оренбургское летное училище или Омское – в общем, в тех краях.

 

И.Г.:  Конец 80-х. Подмосковье. Это госпиталь для солдат, для воинов, вернувшихся из Афганистана, реабилитационный госпиталь.  И там такие вот мальчики были. Целый госпиталь – человек 500, которые только что вернулись оттуда и видели смерть. С ними трудно приходилось персоналу. 

 

И.Г.:  Это начало 80-х. Это первый Международный конкурс парикмахеров в Москве, проходил он, по-моему, в спорткомплексе «Динамо». И это участницы конкурса, то есть участницы – в смысле модели конкурса, им сушат прически вот под этим прекрасным плакатом. Самое интересное то, что этот снимок был опубликован в журнале «Огонек» в те годы, до перестройки, но несколько скадрированный. Главный художник вынес из кабинета большие ножницы длиной сантиметров 20 и со словами «ты что, ох…, Гаврилов» отрезал плакат.

 

 

И.Г.:  75-й, 76-й, может быть, годы. Калининский проспект, как он тогда назывался, магазин, по-моему, «Весна». Снимать там было запрещено, поэтому мне нужно было, естественно, получить разрешение. Ну, для журнала «Огонек» это никакая не проблема – написали письмо – мне разрешили снимать. Просто репортаж о магазине делал и заодно сделал тут такой кадр.

РР: Он был опубликован?

И.Г.:  Нет, конечно. Только после перестройки был, конечно, много раз опубликован и на выставках демонстрировался. И сейчас, по-моему, в Хьюстоне, что ли, была биеннале, вот он в каталоге тоже там опубликован. Этого лысого продавали в каждом магазине. Все чиновники обязаны были его иметь у себя на столе.

 

 

И.Г.:  Похороны Владимира Семеновича Высоцкого. Это Таганка, напротив театра. Очень трудный был для меня день, потому что я этого человека очень и очень любил и люблю и всегда буду любить и уважать, он для меня очень много значит в жизни. Я думаю, что и меня каким-то образом сделал посредством своих песен и своих слов, своих мыслей. Я почему-то простоял у гроба в театре часа два, наверное. Ну, не мог уйти. И с экспозицией ошибся. И потом я вышел на площадь, это все увидел. И только сейчас вот, буквально в этом году я понял, что на самом деле похороны Высоцкого – а это же Олимпиада, режим особый в Москве – это первый несанкционированный митинг в Советском Союзе.

РР: Ну, не митинг…

И.Г.:  Ну, это первое всенародное неповиновение той власти, когда люди пришли – никто их не созывал, никто их не загонял, как это делалось на демонстрации 7 ноября или 1 мая, когда по разнарядке все ходили. Кто-то ходил, да, и по воле сердца, чтобы выпить водочки перед Красной площадью или потом там – всяко было. Но в основном это все – разнарядка. А здесь вся Москва пришла к театру на Таганке. 

 

И.Г.:  Конец 80 годов, Ереван. Это митинг около, по-моему, прокуратуры с требованием отделения от Советского Союза, выхода из состава СССР. Это достаточно бескровно там проходило, слава богу, не получилось как в Тбилиси или как в Литве. Это интересно чисто с профессиональной точки зрения: я сделал такой кадр, а мой друг и коллега Рубен Мангасарян вместе со мной снимал, он тоже за цепью солдат был в этот момент. Но он почему-то снял кадр вдоль рук – у него есть то же совпадение – руки, руки, но нет этого человека. То ли ему помешала журналистская этика, и он не стал снимать у меня из-за спины.

В принципе у нас, у профессионалов, такое было: мы не позволяли себе снимать кадр из-за спины своего коллеги.

Сейчас на это, по-моему, давным-давно наплевали, и все делают один и тот же кадр, иногда еще и бьют локтями друг друга.

РР: Более того, начальники в агентствах спрашивают, почему ты не снял как у них, у конкурентов, вот так же?

И.Г.: Ну это достаточно глупые начальники, во-первых, потому что если они берут фотографа на работу, значит, они должны ему доверять и верить в него – если он снял такой кадр, значит, он снял такой кадр. Такого вопроса Бальтерманц никогда не задавал мне. И ни один из моих редакторов, слава Богу, в приличных журналах всю жизнь – никто у меня не спрашивал, почему я снял так, а не так, как кто-то еще. Всегда было как-то все наоборот.  В одной и той же ситуации люди совершенно по-разному себя ведут. Это интересно. 

 

И.Г.: Это 90-й год, задание журнала «Тайм» снять оформление города перед 7 ноября. Это последнее 7 ноября, когда прошла демонстрация коммунистическая. Вот это 6 ноября 1990 года снято. И кадр был напечатан в «Тайме», и потом он вошел в лучшие фотографии года в Америке – здоровая книга, она у меня есть. А назавтра уже ничего не стало. Все, последняя демонстрация, последний парад. Абзац.

 

И.Г.:  Середина 80-х. Колхозный рынок. Пришли мы туда за чехонью к пиву, ну и заодно вот сделал такой кадр.

 

И.Г.:  2011 год. Ресторан в отеле «Украина», очень такой весь из себя распальцованный. Во время банкета, официантка, которая обслуживала наш столик.

 

И.Г.:  2003 – 2004. Полигон. Свалка, куда свозится со всего города мусор. Это самый большой полигон. И там работают люди, живут там, у каждого своя специализация – кто собирает банки, кто собирает бумагу. Если ты собираешь не то, что тебе положено собирать, тебя могут закопать на этом полигоне, никто тебя там никогда не найдет. Своя жизнь, своя субординация, свои взаимоотношения. Я снимал с разрешения хозяев этого полигона для журнала «Фокус», поэтому у меня был сопровождающий, который меня оберегал.

 

И.Г.:  Мы с моим другом, журналистом, поляком Зигмундом Дзинчаловским полетели на Камчатку, далее – на Алеутские, Командорские острова для того, чтобы снять репортаж о забое котиков. Конец 90-х. Но  нам сказали, что пароход на остров  Беринга не ходит в силу там отсутствия горючего и пр. Завод на материке по переработке этих шкурок закрылся, потому что никому эти шубы уже не нужны, потому что все из Китая уже везут нормальные. Но нам нужно было сделать эту тему – это был главный материал журнала «Фокус», и поэтому мы с большими трудами на вертолете летели из Петропавловска-Камчатского, пролетели всю Камчатку и даже часть Чукотки захватили, рассаживали там ученых – орнитологов, наблюдателей за котиками, за моржами. Мы просто присоседились к этой экспедиции и полетели. В итоге, для того чтобы попасть на Алеутские острова  мы заплатили 8 тысяч долларов за керосин. Командировка длилась в общей сложности 40 дней. А собственно  репортаж для журнала я снимал четыре часа. Я массу всего интересного наснимал и помимо этого, конечно, там. И хорошо, что я работал для журнала «Фокус», и что у меня было пленки сколько угодно. Но когда уже все было снято, у меня оставалось буквально несколько кассет. Если бы я летел от советского какого-то издания – там давали, ну не знаю, нам в «Огоньке» в свое время если 10 «Кодаков» дадут, то это считалось счастьем несбыточным совершенно.

 

Отступление третье

И.Г.:  …Когда я стал профессиональным фотографом, просто ходить по улице у меня времени не было, потому что я крайне много ездил. Я мог в месяц две-три командировки сделать, для журнала. Это не то, что газеты – поехал на один день, вернулся, или поехал, снял пять тем за два дня и вернулся. У нас командировки были длительными, они позволяли нам как-то более внимательно смотреть на события или на те места, где мы бывали. Это огромный плюс – работа в журнале, особенно в те годы в «Огоньке», когда и командировочный фонд был совершенно неисчерпаемый – я мог поехать в любую точку Советского Союза абсолютно спокойно. То есть за два дня я оформлял командировку на Северный полюс, на Чукотку, на Камчатку – это не было никакой проблемы, Бальтерманц всегда очень лояльно к этому относился.

РР: А инициатива исходила от вас или от кого-то еще?

И.Г.:  Как правило, я думаю, что в процентном соотношении это было где-то 60 на 40. Все-таки большая часть – это темы, предложенные редакцией, то есть пишущими журналистами, которые работали в редакции, или редколлегией, и процентов 40 – 30 – это темы, которые предлагали мы, сами фотографы. Каждый месяц Бальтерманц с нас собирал листочек с темами, которые мы должны были придумать, что бы нам хотелось снимать.

РР: А как вы их придумывали?

И.Г.: Из головы.

РР: Сидя в Москве.

И.Г.:  Из головы.

РР: Не имея интернета, как можно придумать тему про Чукотку, сидя в Москве, как у вас это получалось?

И.Г.:  Ну, во-первых, интернет был и достаточно хорошо работал, он был более критичен, более объективен и достаточно информативен. Интернетом был Дом журналистов, пивбар в Доме журналистов, в котором собирались все фотографы Москвы практически каждый вечер, пили пиво и обменивались впечатлениями о командировках, о своих планах.

И всегда и ребята могли посоветовать, и я кому-то что-то советовал. Ну, потом были же газеты, было телевидение. Ну, и была фантазия. Если мне хотелось снять доставку почты в районах Крайнего Севера, то пожалуйста, редакция меня сводила с министром, министр выслушивал меня и советовал, давал рекомендации, и я ехал и снимал – такое было. Вот чтобы сделать эту тему, доставка почты, Сафронов, главный редактор позвонил министру связи – такой был Мангельдин Даньяр Искандерович, который меня с радостью принял, напоил чаем, коньяком, и мы с ним часа полтора обсуждали, что и как я буду снимать. Так что. Ну, и темы были другие.

РР:  А не было среди коллег такого, что вот ты у меня тему украл или перехватил, ну как бы конкуренции?

И.Г.:  Нет, нет. За 15 лет работы в «Огоньке», пожалуй, один-два раза только такое случалось, когда я предлагал вот тему, например, КСП, и еще один фотограф тоже захотел поехать, поехал, там потом из его съемки и из моей склеили одну тему. Как правило, нет. Ну, во-первых, это как бы этика была у нас своя журналистская, фотокорреспондентская, потом этика была внутриогоньковская. Потом Бальтерманц очень мудро все это разруливал, он был очень умный человек в этом плане, прекрасный руководитель. То есть у нас такого не случалось. А уже были поделены фотографы как бы по тематике, и если знали, что Бочинин снимает спорт, то в спорт никто не лез, если знали, что Саша Награльян, армянин, он знаком с первым секретарем компартии Армении и ездит туда постоянно снимать, то в Армению на обычные такие съемки никто не выезжал. То есть все как-то регулировалось достаточно. 

 

 

И.Г.:  93-94 год, Санкт-Петербург, Академия художеств, последние приготовления к показу курсовых работ.

 

И.Г.:  Середина 2000-х. Не помню где. Российская провинция. Это кабинет какого-то чиновника среднего пошиба, и там висит вождь. А эти все иконы, все святые – на стульях, а наверху самый святой, значит.

 

И.Г.:  Виктор Пелевин у себя дома в Москве.

РР: Как он вам разрешил себя снимать, почему?

И.Г.:  Я снимал его для журнала «Фокус». Но вот это не пошло в журнал. Там нужен был документ, там нужно было лицо. А все мои художественные изыски журнал не интересовали.

Но если у тебя есть возможность, нужно все-таки снимать и то, что ты думаешь, то, что ты представляешь – пусть это будет несколько не в русле твоего задания.

 

 

  

И.Г.:  Сибирь, Тюменская область. Это я снимал для немецкого «Гринпис» про загрязнение нефтью окружающей среды в нефтедобывающих районах. И мы ехали на поле, где гринписовские разведчики нашли разливы, – это зима – и ехали достаточно быстро. И сквозь ветки, которые мелькают, я заметил эту утку. Водителя остановил и начал красться к ней по снегу через кусты. Она не улетала – ну она же греется. Факел растапливает лед, нагревает лужу, и утка греется. Потом, когда я уже подошел буквально метра на два, она улетела. У меня есть кадры, как она взлетает.

РР: Один из самых известных ваших репортажей.

И.Г.:  Самая первая публикация в журнале «Огонек» из мест не столь отдаленных – раньше в Советском Союзе такого рода материалы не печатали. Это Судская колония для несовершеннолетних преступников, я там пробыл, по-моему, три или четыре дня. Это было интересно в те годы – то, что люди ни разу не видели, всегда привлекает интерес. Фотографу тоже интересно оказаться там, где раньше до тебя если и был, то не снял. Тогда все это можно было снять. И  за четыре дня я сделал  материал, который, в общем-то, принес мне достаточно много славы и много медалей, был опубликован в Independent Magazine английском, и во многих книгах был опубликован. Тогда не было цифровой камеры, я не мог на дисплее посмотреть, а правильно ли у меня тень упала. Я именно этой тени и добивался. Это в карцере он сидит и на меня смотрит. Я даже не просил его смотреть.

Очень долго собирал потом эту серию – снято было много. И вот процесс как раз формирования этой серии и серии наркоманов у меня более длинным был в свое время, но этот процесс как раз и принес больше всего успеха, в том числе и на World Press Photo.

И.Г.:  Это там же, один из начальников. Парень не говорит несколько дней, только привезли его,по-моему, он не отвечает ни на один вопрос уже несколько дней. 

 

И.Г.:  Это курилка. Это в школе они занимаются – у них там школа, и вот во время перемены вышли курить.

 

И.Г.:  Это на одном из каких-то политзанятий. Это кадр получил большой приз фирмы «Кодак». То есть этот кадр очень, так сказать, для меня любимый кадр. 

 

 

И.Г.:  Это свидание вот этих малолеток с их родителями. Когда я приехал в колонию, я попросил начальника колонии отвести меня в спецчасть и показать дела осужденных, чтобы я понимал, кого я снимаю. Я прочитал достаточно много дел, но одно меня поразило совершенно, дело, когда мальчик 14 лет поднялся на лифте на последний этаж и, спускаясь вниз, звонил в двери – ну достаточно безобидная детская игра. Но когда на каком-то из этажей ему открыла дверь маленькая девочка четырехлетняя, он зашел в квартиру и увидел, что никого нет, он ее изнасиловал, убил, потом утопил, потом включил на кухне газ и ушел. Моей дочке тогда было тоже года четыре, я как представил себе это все…  и я начальнику колонии говорю: «Послушай, ты мне вот этого … только не показывай, потому что я его убью сразу, просто об стенку ударю головой, и его не станет. Но в последний день покажи – я хочу посмотреть, что это за тварь такая». Ну и вот этот парень сидит.

РР: В очках.

И.Г.:  Да. Это соплей перешибить… А какая мамаша, она же на него там смотрит – ты мой миленький, ты мой несчастненький, да как же тебе тут. А то, что он убил ребенка, это…

РР: И ему дали сколько?

И.Г.:  Да ему лет пять дали всего. Это же малолетки.

РР: Я хотел спросить, как вообще удалось договориться об этой съемке? 

И.Г.:  Я, конечно, и сам умекю договариваться, я с чертом лысым договорюсь, но в этом конкретном случае с тюремными начальниками договаривалась редакция «Огонька». Это же конец 80-х. Начальники колонии к журналу «Огонек» относились вполне лояльно. Я счастливый человек в этом плане, я всегда работал в очень престижных, уважаемых изданиях, их авторитет помогал договариваться с кем угодно и, практически, о чем угодно. Ну и, без ложной скромности, повторюсь, роль переговорщика я и сам играю очень хорошо.

 

 

 

И.Г.:  Я снимал что-то в Грузии – и вдруг сошла лавина в Сванетии. Один мужик оказался сван там внизу, и он меня взял на машине наверх, в Сванетию. Он как раз был из этого села, на которое сошла лавина. И вот по горным дорогам мы туда поехали. И нас несколько раз заваливало. Не нас, а вотнапример, мы едем – и вдруг впереди нас сходит лавина и перегораживает дорогу, проехать невозможно. Мы начинаем возвращаться назад, и еще сходит одна лавина. И мы оказываемся на участке дороге на пустом – спереди лавина, и сзади лавина, и деваться некуда. Ждем, пока приедет какой-то экскаватор, бульдозер. И так мы ехали три или четыре дня, ночуя в каких-то там хижинках у дороги, в каких-то небольших селениях, ели хлеб, пили воду и водку. И приехали в это селение, а это родина знаменитого альпиниста Михаила Хергиани, «Снежного барса», там ему памятник стоит, музей есть небольшой. И  я увидел, что село полностью разрушено, ни одного дома целого не осталось, а стояли только сторожевые башни родовые, которые сложены даже без скрепляющего раствора. И они уцелели. Все селение разрушилось. Ну, я начал что-то снимать. Никого не было на улицах, никого абсолютно. И вдруг я увидел, вот к этому остатку дома поднимаются вот эти люди – мужчина, женщина и ребенок, они несут в руках стаканчики маленькие с чачей или с водкой, уж не знаю что. У мужика на груди портрет погибшего под лавиной его родственника. Я понимаю, что я сейчас могу сделать достаточно такой жесткий кадр. Они идут. Я знаю, где его делать, знаю, как его делать. Жду. Вот они подходят, я поднимаю аппарат к глазам, один раз нажимаю. Тишина полнейшая – горы. И мужчина этот на меня посмотрел. За спиной у меня стоит мой сван, с которым я приехал, вот он мне положил руку на плечо и говорит: «Ему не нравится, что ты фотографируешь». И я не стал больше снимать, не сделал ни одного кадра. Женщина плакала, рыдала, на колени бросалась и снег разгребала, и ребенок стоял в стороне такой странный, с какой-то шапкой, на один глаз натянутой, и мужчина. Я не стал снимать. А когда все это закончилось, мужчина подошел ко мне и на грузинском что-то мне говорит. Мне мой сван перевел: «Он приглашает тебя на поминки в землянку. И вообще-то у нас не принято чужих приглашать на такого рода мероприятия. Но вот ты его уважил, и он понял, что ты хороший человек, и он тебя приглашает. И если нужно, то он сказал, что можешь даже фотографировать». А потом появились еще люди. Появился очень интересный человек с огромными глазами, который откапывал свою жену. Он каким-то образом смог пройти несколько десятков метров сквозь лавину, буквально руками ее раздвигая. Я эту съемку давал в разные журналы. И этот кадр у меня сохранился, и еще много кадров сохранилось. Но вот тот – почему-то я помню глаза того человека – тот кадр я не могу найти. Удивительные совершенно глаза были у мужика. Они начали мне говорить, что я очень смелый. За день до меня из Тбилиси прилетела большая группа журналистов на вертолете, они приземлились, поснимали быстро, чуть-чуть поговорили и улетели. А ты прошел весь этот путь, но ты даже не знаешь, насколько это было опасно, и ты мог умереть в любую минуту, как и мы здесь могли умереть. За это мы тебя уважаем. Это меня как-то торкнуло. Потому что я на самом деле это не воспринимал как какой-то большой риск. Ну, спереди лавина, сзади лавина, но не на меня же лавина. Я просто не знал, что это такое, наверное. Но сван мне потом объяснил, что на самом деле и он боялся. Вот история этой фотографии. То есть я мог снять много чего, а снял один единственный кадр вот в этой ситуации.

 

Отступлене четвертое

И.Г.:  Иногда, наверное, не надо снимать что-то, или надо при себе оставить эти фотографии. Ну, то есть глазами-то ты их сфотографировал – и они будут как память жить. И это будут только твои фотографии, которые ты никому не можешь показать.

Надо уважать людей. Нельзя ходить по трупам, нельзя их перекладывать. В каком-то раже иногда, в каком-то экстазе иногда мы делаем вещи ну ведь совершенно непотребные с точки зрения морали. Но мы – профессионалы, нам многое прощается. Но я в своей жизни стараюсь этого не делать и, по-моему, не делаю. Я, как правило, не лезу с фотоаппаратом в лицо человека, который от горя умирает. Если я чувствую, что он увидел меня и нормально реагирует, я буду снимать. Если я вижу, что он не хочет, я, скорее всего, не стану этого делать. Потому что как ни один самый хороший кадр не стоит моей жизни или жизни моего коллеги… 

 

…И точно также можно сказать, что ни одна фотография не стоит горя, нанесенного, причиненного людям ради этой фотографии – этого тоже не надо делать. Можно потом оправдываться – вот ее увидят миллионы, то, се, пятое, десятое. Но это уже Достоевский начинается: общество не может быть счастливым, если, так сказать, в основе лежит слеза ребенка. Такая взаимосвязь. И, несмотря на жесткость нашей профессии, на жесткость тех ситуаций, в которых мы иногда бываем, нужно, прежде всего, оставаться человеком, а потом уже – профессионалом.

И.Г.: Это землетрясение в Армении. Это списки людей, которых нашли и сумели опознать. Это на стекле – пресс-центр там импровизированный в каком-то зданьице – и вот люди все время подходят, читают.

Я находился в Баку, где снимал ввод наших войск – постсумгаитские события. Там начинались волнения национальные, и туда были введены войска, и я снимал там. В общем, достаточно обычно – войска на улицах, и люди ходят по стенкам, любви большой не испытывают, естественно, к этому. Там был полковник – начальник пресс-службы, нормальный такой мужик. Вот я к нему подхожу, – а я приехал туда, когда еще я работал  в «Огоньке», но уже активно публиковался в «Тайме» – и я к нему подхожу, говорю: «Мне нужен танк». Он говорит: «На хрена тебе танк, Гаврилов?». Я говорю: «Понимаете, хочу снять через амбразуру танка Баку – как видит советский солдат вот этот красивый древний город через прорезь танка». Он говорит: «Ты, наверное, ох…л, Гаврилов». Я говорю: «Да нет, не совсем. Ну, вот хочется так». Он говорит, ну я тебе танк не могу дать, но идея интересная. Он как-то загорелся, говорит: «Пошли к командующему». Приходим к командующему, я говорю: «Вот так и так, вот такая идея». Ну, он тоже характеризует мою наглость, так сказать, только на генеральском уровне, и говорит: «Танк не дам, БМП дам, там тоже есть прорезь – снимай, катайся». И я день катался по Баку, снимал через эту прорезь людей, солдат, азербайджанцев, город. И вечером я сижу в гостинице – и вдруг передают, что случилось землетрясение в Армении. Через полчаса мне звонит жена и говорит: «Игорь, а ты где, в Баку или уже в Армении?». Она почему-то решила, что я уже рванул. Утром я подхожу к полковнику, говорю: «Послушай, мне нужен самолет». Он говорит: «Ты что, ох…л, Гаврилов? Ты что, хочешь теперь с самолета Баку снимать?» Я говорю: «В Армении землетрясение, надо туда лететь срочно». Он говорит: «Ну как это, самолет, где я тебе его возьму?». Я говорю: «Это же важно: кто первый оказывает помощь армянскому народу? Советская армия». Он говорит: «Ну, пошли к командующему», – мы опять к командующему. Говорит: «Тут опять Гаврилов из «Огонька». Я говорю: «Благодарю вас за БМП – все хорошо, все снял. Но мне бы сегодня самолет». Он говорит: «Ты что, с ума сошел?». Я говорю: «Ну, нужно же оказывать помощь». Он говорит: «А хорошая идея. Я еще генералов с тобой двух пошлю и роту солдат – пусть там помогают». И я через 40 минут уже сидел в самолете. Когда мои коллеги еще только ехали в аэропорт все, чтобы лететь в Ереван, а потом в Ленинакан ехать, я уже садился в самолет, и буквально через час я уже был в Ленинакане. То есть я был самым первым фотографом в мире, который вот оказался там. И в первый день я не мог снимать, я начал какие-то камни разгребать. Потом армяне увидели, что у меня фотоаппарат, говорят, ну чего ты тут ковыряешься, ты прилетел фотографировать – ну фотографируй тогда, чего…  Ну, и я начал снимать. Ну, а что получилось, то получилось.

И.Г.:  А следующий кадр – это просто вот по улице шел – доля секунды – на меня несли гробы. Ждали повторных толчков. Об этом много  написано. Это жуткое совершенно зрелище. Это трупы повсюду. 

И.Г.:  Вот никогда непонятно, что тебя ведет. Иногда какая-то сила тебя останавливает или, наоборот, говорит, чтобы ты быстрее шел или шел в какую-то сторону. Не всегда это следствие работы мозга, вот о чем свидетельствует этот кадр. Я недавно совсем был на мастер-классе у Георгия Колосова. Вот он почему-то очень много говорит о том, что он не помнит, как он снимал, что он снимал, и вообще откуда это у него все появляется. Не знаю, со мной так часто не происходило, и я об этом так часто не думал. Но вот этот кадр – свидетельство совершенно непонятного стечения обстоятельств. То есть понятно, что в разрушенном городе, в котором круглые сутки ни на минуту не прекращается борьба за жизнь, ни на секунду не прекращаются слезы в надежде на то, что кого-то найдут, или оплакивают того, кого нашли, или ищут друг друга, то есть там постоянный идет процесс, который весьма фотогеничен, как это ни цинично звучит, вдруг я увидел, что большое количество людей чего-то копают. К этому времени уже приехали какие-то спасатели. В общем, большое количество людей чего-то выкапывают. Я спросил, а что происходит. 

 

Они говорят: «Мы выкапываем главного инженера швейной фабрики, вот такого-то, такого-то, очень хороший человек, мы его любим». И я решил дождаться, когда они его выкопают. И над тем местом, где они вот все это делали, болталась такая большая-большая балка – ну конструкция, оставшаяся от разрушенной фабрики, и я залез на нее. Она так пошатывалась, но достаточно полотно стояла – вот арматурины толстые такие были. А надо мной еще качалась плита бетонная достаточно большая. И я стоял под этой плитой, которая качалась, как козыречек, я на этой балке качался, а внизу люди доставали вот этого человека, который подавал признаки жизни. И продолжалось это часа два – два с половиной. То есть понятно, что за два с половиной часа я мог наснимать массу фотографий. Но какая сила меня держала. Нельзя сказать, что я отдыхал, потому что гарцевать на этой балке было тяжело. И потом, честно говоря, я периодически вспоминал о плите, которая могла вот-вот меня просто придавить. Через два с половиной часа они достали этого человека. Могло произойти так, что спины – я же не мог руководить процессом, я не мог никого отодвинуть локтем, я не мог никуда протиснуться, я сделал вот буквально три-четыре кадра.

Они его выкопали, подняли.  И вот такая сложилась композиция. Есть еще несколько горизонтальных кадров – чуть больше пространства с людьми. То есть я чего-то успел снять. А мог ничего не снять. А все-таки это один из лучших кадров вот в этой серии. Вот кто мне помог? Ну, в общем-то, я склонен думать на Него. Ну да, а может быть просто так вот получилось. То есть все-таки непонятно, что мою руководит.

Когда я приехал в Москву, показал фотографии, «Огонек» дал –  это был уже перестроечный «Огонек», но он напечатал чисто номинально один разворот достаточно спокойных фотографий. И мне было очень больно.

Я уже в те годы не очень расстраивался, если публикация меня не удовлетворяла, поскольку меня больше интересовало то, что я на самом деле снял. Я знал, что если это есть – значит, я свою работу выполнил честно, профессионально, хорошо, и это, в конце концов, не пропадет. А журнал, в общем-то, вправе печатать то, что ему нужно. Это ж не мой журнал, в конце концов. Большинство моих фотографий самых хороших, они не были напечатаны никогда в советское время. Я к этому привык.

Но тут я надеялся, что напечатают больше фотографий и более сильных.И я отправил это все в «Тайм», и «Тайм» вышел с главным репортажем номера. И они номинировали меня за этот репортаж на лучшего репортера года. А потом я спросил в «Тайме», можно ли – они сказали, что да, можно, и я отнес пачку фотографий своему приятелю, корреспонденту «Индепендент». Он говорит: «Игорь, – ну прошло уже полторы или две недели». Я говорю: «Ты в Лондон пошли, а там разберутся – будут – будут, нет – ну не будут, ну что поделаешь». Он послал. И выходит газета «Индепендент» –  в те годы очень уважаемая, влиятельная газета, с прекрасным, кстати говоря, приложением «Индепендент Мэгазин» воскресным, очень фотографичным, и сама она давала фотографии очень сильные. Она выходит с моим кадром на первой полосе, и потом – разворот фотографий, огромный разворот, в полчеловеческого роста – колонка текста, крупно фамилия моя и фотографии и сильно отобранные фотографии. Чуть ли ни на полосу – как этого директора фабрики откапывают. Когда я увидел репортаж, у меня мурашки по коже пошли, потому что я не видел, чтобы так вот печатали. Но самое удивительное было то, что где-то через неделю мне позвонил корреспондент «Индепендент» и сказал, что им только что позвонили из пресс-службы Маргарет Тэтчер и просили передать автору что они впервые видели Маргарет Тэтчер с мокрыми глазами, когда она смотрела мой репортаж, и после этого она распорядилась оказать очень существенную материальную помощь Армении. Ну, то есть я считаю, что я свою функцию, в общем-то, в этой жизни, как фотограф, этим репортажем выполнил. Одно дело – делать фотографии, и другое дело, когда эти фотографии реально помогают людям. С гордостью могу об этом говорить.

 

И.Г.:  Задание журнала «Фокус», немецкий журнал, один из основных в Германии. Репортаж о тяжелой судьбе детей в России и в Украине, то есть вот на этом восточном пространстве, чтобы как-то прошибить этих зажравшихся бюргеров и показать им, что не все в мире так хорошо, как у них на участке. Это Львовская область, от Львова еще километров 100 с лишним – маленький, старенький детский дом в селе Лаврив. Когда мы туда приехали с корреспондентом Борисом Райтшустером – молодой такой, талантливый парень, корреспондент здесь был, работал, – сидит директор детского дома, небольшого роста, плотный такой, круглоголовый человек, которому на хрен не нужны никакие корреспонденты. 

Он прекрасно понимает, что далеко не в лучшем виде, так сказать, предстает перед прессой, тем более перед международной прессой. Звали его тоже Игорь. Но мы с ним выпили водки  как-то подружились, и он разрешил снимать. И дней пять мы с утра до ночи проводили в этом детском доме. Я приезжал туда на подъем. Ну, и здесь в принципе видно, в каком состоянии находится этот детский дом. Холодрыга лютая там, в столовой. 

Я придерживался такой чуть-чуть синевато-голубоватой гаммы, чтобы и карточки были холодные. Потом мы с Борисом еще два или даже три раза ездили на Украину растаможивать гуманитарную помощь – несколько фур, то есть автопоезд целый с вещами (с телевизорами, джинсами, едой и пр.) и 200 с лишним тысяч евро на счет детского дома поступило благодаря нашему репортажу. Вот такая история вдогонку к землетрясению.

 

 

  

И.Г.:  Афганистан. Мы с Борисом Райтшустером прилетели туда на американские бомбежки, они должны были вот-вот начаться. Это граница с Таджикистаном. Начало 2000-х.

Дело в том, что война же не снимается во время войны, война снимается вокруг, и можно сделать хороший кадр, говорящий о многом. В общем-то, эти глаза о многом говорят. Совсем не в окопе. В любом случае это лучше, чем то, как иногда снимает «боевые действия» наше телевидение и не только наше .

За вполне определенные деньги – 100 долларов – выстрел из пушки, 200 долларов – выстрел из танка – и якобы снят обстрел.

Ну, ребята, якобы стрельбу я не стал снимать. А все спокойно сняли – я видел, потом эти кадры передавали по ящику, что вот, мол, идет обстрел. На хрен это нужно? 

 

 

И.Г.:  10 июля. 2006 год, Монголия. Страна необычайно красивая, фотогеничная. Это пресс-конференция. Я туда летал на открытие памятника Чингисхану в Улан-баторе. Это их главный герой, наверное, самый страшный человек в истории человечества, если его вообще человеком можно назвать, погубивший миллионы. Наверное, нашего Сталина превзошел. А может нет. По жестокости, я думаю, они могут быть сравнимы. Но для монголов он – герой, потому что вот маленький народ в свое время мордовал полсвета, и они этим гордятся, перенося ту силу на себя. Это странное свойство людей, почему оно такое есть, непонятно совершенно. Чем гордиться, тем, что лились моря крови, а ты вот якобы прапрапра того самого убийцы? Мы такие же, собственно говоря, многие из нас такие же.

Это пресс-конференция президента Монголии у него в резиденции.

РР: То есть один из вот этих товарищей – это президент?

И.Г.:  Второй справа – это президент Монголии.

РР: Как зовут, не помните, конечно.

И.Г.:  Нет. А это очень просто узнать.

Принесли столы деревянные, накрыли их этой золотой скатертью, подцепили громкоговорящую связь. Как таковой резиденции нет. Что такое резеденция? Это огромный простор нескончаемый монгольской земли, огороженный и названный резиденцией президента. Где-то, может, есть и дом. Но это чисто поле и холмы. 

И.Г.: Корсика. Я путешествовал по Корсике на машине главы корсиканской мафии.

РР: У вас там тоже брат жены?

И.Г.: Ну, умолчим. В ресторанах все подходили и спрашивали: «Вам понравилось? – А не позволите ключи от машины?». И тут же клались подарки в багажник. Мы поехали в горы, высоко-высоко в горы. Там был какой-то поэт, художник, писатель – очень милые люди, мы с ними беседовали, пили вино. Я отошел от компании, увидел вот этих вот двух колоритных ребят. Это жители поселка высоко в горах. Я по-французски очень плохо говорю. А у них еще какое-то наречие. Ну, в общем, я не нашел ничего лучше как спросить: «А как у вас тут с вендеттой?». И он тут же, значит, полез за спину и вынимает из-под рубашки пистолет и говорит: «А вот мы к вендетте всегда готовы. Вот вендетта – пожалуйста». И ну потом так мило улыбнулся.

 

И.Г.:  Новый 2010-й год на Тибете. Командировка для журнала «Русский Newsweek». Мы проехали очень много по Тибету на машине. Огромные просторы. И все это сказки, что в Китае нет земли, что там перенаселение. Там огромные пространства незаселенные, там еще можно три Китая вместить.

Я раз вышел из храма. А это мальчик, который живет в этом монастыре. Он там почему-то танцевал или выполнял какие-то упражнения. Но они не были похожи на эти вот дыхательные или какие-то для рукопашного боя упражнения. И когда я направил на него камеру, он тут же убежал, но не убежал с площади. Я зашел обратно в храм и из-за занавески стал наблюдать. Он опять пришел, опять начал какие-то другие па делать. Я вышел со свободными руками – камеры висят – он не боится. Ну, в общем, мне потребовалось минут 15, чтобы сделать этот кадр. Потому что как только какой-либо рукой касался камер, он тут же убегал и прятался за колонну, а потом опять возвращался – то ли это такая игра у него была. 

 

Отступление пятое

РР: Почему вы вообще фотограф?

И.Г.: Чисто случайно. Скорее всего, я родился художником в душе. И первая публикация вообще у меня была в журнале «Советский экран» – четвертая обложка, там напечатали мои работы скульптурные. Это я занимался в изокружке Дома кино, еще на улице Воровского когда Дом кино находился.

 А потом летом как-то, отдыхая у бабушки, я познакомился с одним дяденькой, дяденька увлекался фотографией, мне тоже это показалось интересным. И когда я приехал в Москву, я перешел из изокружка в фотокружок. 

РР: Это вам сколько лет?

И.Г.:  Это мне было 13 лет. Там был прекрасный преподаватель – Карпов Борис Михайлович. Вот я занимался в фотокружке Дома кино. Потом я поступил в кружок Дворца пионеров к Гольбергу Израилю Исааковичу, занимался там. В 14 лет я впервые опубликовал свою первую фотографию в журнале «Юный натуралист», необычайно гениальную: я снял линию электропередач через веточку с инеем. Это был 66 год. Вот с этого все и началось. Ну вот, а потом я стал победителем конкурса «Зоркий – Дружба 50» среди детей всего мира, и меня направили в Артек, и там я еще получил две золотые медали в каких-то артековских конкурсах. А потом я приехал в Москву и поступил в Школу юного журналиста.

РР: При журфаке.

И.Г.:  Да, при журфаке МГУ. Хотя до этого хотел поступать во ВГИК, поскольку мама моя работала на Киностудии документальных фильмов. Но поступил в МГУ. А  в 75 году меня пригласил великий и любимый мной Дмитрий Бальтерманц в журнал «Огонек». Я получил удостоверение журнала «Огонек», будучи еще студентом журфака. Я стал фотографом самого главного журнала страны, в который мечтали попасть все фотографы Советского Союза, и там я проработал 16 лет. А потом я получил приглашение от журнала Time, а в журнале Time хотят работать фотографы вообще всего мира. Потом, опять же после победы в  конкурсе я уехал в Калифорнию в Университет Брукса, прочитал там какое-то количество мастер-классов по фоторепортажу. Вернулся, какое-то время работал в прекрасном совершенно журнале «Обозреватель» – золотые годы – прекрасный журнал и прекрасный коллектив.

А потом — был немецкий журнал «Фокус».

А сейчас здесь, в Агентстве East News русский архив веду. Как стал фотографом, не знаю – все это чистые случайности.

РР: Ну, а снимать-то вы сейчас еще?..

И.Г.:  Снимаю. Но намного реже. Это тема отдельного и достаточно длинного разговора. Я не люблю снимать то, что неинтересно. Не умею снимать для себя, не научился. Еще, может быть, научусь – сейчас пойду на пенсию и буду учиться. Иногда надо сделать остановку, наверное. Люди же делают остановки и потом нормально начинают. Я не знаю, что будет со мной впереди. Снимать хочется, но я не знаю, что. Я не знаю, как сказать то, что я хотел бы сказать, фотографическим языком. Другими языками я не владею. Я, скорее, больше обдумываю, нежели реализую. Одна из основных причин, видимо, та, что снято так много, и я побывал в таком множестве стран, городов, ситуаций, что практически все увидено. Жизнь, ведь она, можно сказать, что она бесконечна и безгранична, а с другой стороны все это – несколько кругов, которые повторяются из века в век. И все наши взаимоотношения, они, в общем-то, повторяемы. А повторяться творчески очень и очень трудно, не всегда хочется. 

Кто за это получает деньги, кто с этим смирился, кто может каждый день снимать пресс-конференции, тот это делает. Я не могу. Кто-то может каждый день снимать одну и ту же войну. Мне это не интересно. Кто-то может снимать каждый день памятники архитектуры. Мне это неинтересно. Мне неинтересно снимать театр, например, потому что там это не моя фотография, там за меня уже все сделали, а я только фиксирую то, что кто-то придумал. 

Подсматривать за людьми, во-первых, стало сложнее, во-вторых, стало проще, в-третьих, этим уже вместо 100 человек занимается 100 миллионов человек в стране. Я не то что боюсь конкуренции, но мне неинтересно повторять то, что уже сделано.

Безо всякого кокетства я прекрасно понимаю, что… Нет, ну доля кокетства в этом, конечно же, есть, но я бы все-таки хотел научиться фотографировать в самом деле. В самом деле. Вот я что-то умею, но я многого не умею, я понимаю, что я очень многого не умею. Может быть, начну учиться фотографировать, пойду на пенсию и…

Вдруг научусь.

РР: Спасибо вам, Игорь, большое, за этот разговор и за вашу работу.

 

ГОД С ПРОПАЖИ ИГОРЯ ГАВРИЛОВА – 64 параллель онлайн

В ночь с 6 на 7 мая 2020 года в Костомукше пропал 17-летний подросток Игорь Гаврилов. Его родственники обращались в «Прямой эфир» с Андреем Малаховым, дошли до главы Следкома Александра Бастрыкина, водолазы искали юношу под водой, а полиция – публиковала видео с возможными свидетелями. Игоря Гаврилова спустя год так и не нашли.

Напомним, 17-летний Игорь Гаврилов пропал в ночь с 6 на 7 мая. Вечером 6-го числа он отправился в гости к приятелям, а ночью пошёл к подруге. Последний раз его видели у заправки в посёлке Контокки.

Спустя неделю после пропажи юноши Следственный комитет возбудил уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 1 статьи 105 УК РФ (убийство). Также все это время Игоря искала группа волонтёров.

16 июля 2020 года на телеканале Россия 1 вышла передача «Прямой эфир» с Андреем Малаховым, на которой обсуждалось исчезновение подростка. После программы председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин затребовал доклад о ходе расследования уголовного дела. Им занималось в том числе и Главное управление криминалистики СК РФ.

Позже, в сентябре 2020-го, родственники Игоря обратились лично к Бастрыкину. Они пожаловались, что региональные следователи упустили время на первоначальном этапе поисков и не приняли мер к розыску пропавшего. Александр Бастрыкин, выслушав родственников, поручил следователям центрального аппарата принять уголовное дело к своему производству для дальнейшего оперативного и всестороннего расследования.

С 20 по 22 октября Карельская поисково-спасательная служба искала тело Игоря в озере Контокки. Поиски не принесли результатов.

Полиция Карелии опубликовала видео с возможным свидетелем, проходившем рано утром 7 мая 2020 года мимо магазина «Автолайн» (Интернациональная, 15) в сторону заправки в посёлке Контокки и обратно.

Полиция Костомукши также распространила видеозапись с возможным свидетелем. Просмотреть видео можно по ссылке. Значимую информацию просят сообщить по номеру 8-911-409-00-17 (конфиденциально).

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

«Я это видел». Известный фотограф Игорь Гаврилов провёл мастер-класс и открыл выставку своих работ в фотогалерее «Криста»

ИГОРЬ ГАВРИЛОВ родился и живёт в Москве. Фотографией занимается с 14 лет. После победы во всесоюзном конкурсе «Проходной балл» он был принят на факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. В 1975 году окончил вуз и стал первым в стране фотографом с образованием в области фотожурналистики. Ещё будучи студентом, Игорь Гаврилов был приглашён в журнал «Огонёк», где проработал 16 лет. Его главным жанром стал аналитический фоторепортаж.

Рука об руку с успехом

На творческом пути Игоря Гаврилова было немало достижений. В 1987 году в числе 100 лучших фотографов мира он принял участие в проекте «Один день из жизни СССР». В 1988 году Гаврилов сотрудничал с журналом «Time» (США). В том же году он стал одним из двоих фотографов СССР, приглашённых  издательством «National Geographic» для работы над книгой «The Soviet Union Тoday». В 1989 году французская пресса назвала Игоря Гаврилова «le reporter de choc» за его репортажи на первом фотофестивале в городе Перпиньян (Франция), где проводится самый престижный форум фотопрофессионалов. В 1990 году Гаврилов был приглашен в один из самых знаменитых фотоинститутов США «Brooks Institute of  Photography», где проводил мастер-классы по фотожурналистике. В 1999 – 2010 годах Гаврилов работал фотокорреспондентом журнала «Focus» (Германия), в 2010 – 2014 годах был руководителем российского направления в европейском фотоагентстве «East News».  

Игорь Гаврилов работал в 60 странах, фотографировал практически во всех горячих точках России, снимал в Афганистане, уже на восьмой день после взрыва летал над реактором Чернобыльской АЭС.

У фотографа состоялось много персональных выставок в разных странах. Его снимки опубликованы во всех известнейших журналах и газетах мира, в целом ряде отечественных и зарубежных фотоальбомов, фотокниг. Он автор книг, фотокалендарей, изданных в России и за рубежом. Его работы иллюстрируют американские учебники по фотографии.

Фото Игоря Гаврилова

Игорь Гаврилов – обладатель очень многих престижных профессиональных наград международного уровня.  Так, в 1989 году он получил премию «Золотой глаз» международного конкурса «World Press Photo» – самую престижную награду на главном фотоконкурсе мира среди профессиональных фотожурналистов.

«Никогда никому не показывайте плохих фотографий»

18 – 19 марта Игорь Гаврилов приехал в Рыбинск для проведения мастер-класса и открытия своей персональной фотовыставки. Это событие вызвало живой интерес у местных фотолюбителей.

В ходе мастер-класса  Игорь Гаврилов поделился профессиональными секретами и опытом работы в качестве фотожурналиста. Особенно привлек внимание слушателей рассказ о съёмках в местах бедствий:  после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году и после землетрясения в Ленинакане в 1988 году.

Игорь Гаврилов. Фото Андрея Корнева

19 марта Игорь Гаврилов открыл свою выставку «Я видел это». Приветствуя собравшихся, фотограф сказал:

– Как бы мы, люди, занимающиеся неким творчеством, ни говорили, что делаем всё для себя, зритель нам на самом деле очень нужен. Мы всегда нуждаемся в оценке того, что сделали… Я могу сказать с гордостью и абсолютно ответственно, что всё, что представлено здесь, – правда. Здесь нет постановочных фотографий, лакировки. Я жил в это время, я это видел. Мне удалось это запечатлеть. Я уверен в том, что если бы я этого не сделал, то, наверное, история нашей страны была бы чуть-чуть беднее. Или её кто-то мог бы исказить, сделав это неправдиво. Поэтому я считаю, что моя основная задача и задача всех честных фотожурналистов – снимать, снимать, снимать. Чтобы наши дети понимали, в каком мире мы жили, и чтобы их не могли обмануть. Поскольку у вас камера в руках, вы должны оставить после себя нетленные фотографии.

Пожелаю вам, прежде всего, здоровья, а также как можно больше удивляться, смотреть на мир открытыми глазами. И ещё: я вчера на мастер-классе не открыл главный секрет того, как быть хорошим фотографом. На самом деле это крайне просто: никогда никому не показывайте плохих фотографий…

На выставке Игоря Гаврилова «Я это видел» представлены лучшие снимки мастера, сделанные в период его работы фотожурналистом. В совокупности это 50 черно-белых и цветных фотографий. Большая их часть снята на плёнку в период до 1990 года.

Адрес фотогалереи «Криста»: Рыбинск, ул. 1-я Выборгская, 50.

Фото Андрея Краснова

«Я никогда не снимал только то, за что платили деньги. Я всегда снимал еще то, что происходит вокруг». Екатерина Баранова

Символ эпохи © Игорь Гаврилов

В Музее Москвы в конце июня открылась выставка «Молодежные «униформы» Москвы». Она посвящена неформальным способам самовыражения в советское время и сегодня и состоит из двух частей – исторической и современной. Первая представляет собой уникальные работы легендарного советского и российского фотожурналиста Игоря Викторовича Гаврилова, который сотрудничал с самыми известными советскими и мировыми изданиями, такими как «Огонек», «Time», «FOCUS». Лауреат самой престижной в профессии премии World Press Photo и первый дипломированный советский фотожурналист.

В канун Всемирного дня фотографии, который отмечается 19 августа, корреспондент МОСГОРТУРа побеседовал с Игорем Гавриловым и узнал о том, как стать крутым специалистом, какими качествами должен обладать фотограф и где можно стать учеником гуру фотожурналистики.

 

Чернобыль © Игорь Гаврилов

— Игорь Викторович, какой была ваша первая работа?

— Первая моя работа была очень талантливая, до сих пор ее никто не превзошел по силе мысли (смеется). Это была карточка величиной со спичечный коробок.

Я снял веточку. Она как-то странно появлялась с правого боку и ни к чему не была прикреплена, просто торчала из границы кадра с почечкой в конце. А на заднем плане прочитывалось ЛЭП. То есть я как бы соединил природу с лютой промышленностью Советской страны. Вот такой бред я снял. И его напечатали в «Юном натуралисте». Я тогда учился в 7 классе. Фотографировал «Сменой-6».

Позже я стал заниматься в разных фотокружках Москвы. И как-то быстро у меня начали получаться фотографии. С 14 лет я стал печататься в «Пионерской правде» и других изданиях. Тогда же я впервые победил в международном конкурсе. В качестве награды меня отправили на слет юных корреспондентов в «Артек» на 3 месяца. Там я тоже получал медали за свои работы.

Я был нагловатым мальчонкой, не сильно скромным. Поэтому ходил по изданиям — «Московская правда», «Вечерка», «Московские комсомолец», благо они все находились в одном здании. Я поднимался на лифте и сверху вниз веерно разносил по редакциям свои работы. И меня потихонечку начали печатать.

Когда я заканчивал 10 класс, издание «Журналист» проводило конкурс «Проходной балл» среди пишущих и фотографирующих выпускников. Победители получали право внеконкурсного зачисления на факультет журналистики любого из университетов страны. Я выиграл в этом конкурсе. И так в 70-м году стал студентом журфака МГУ. Тогда на базе факультета была впервые создана фотогруппа. И через 4,5 года я стал первым советским дипломированным фотографом.

Учился не очень прилежно, больше фотографировал. За полгода до защиты диплома меня пригласили работать в самый престижный журнал Советского союза – «Огонек». И я получил удостоверение, о котором все фотографы страны могли только мечтать. Они мечтали хотя бы раз или два в «Огоньке» вообще напечататься.  

Я проработал в «Огоньке» 16 лет, потом меня пригласил к сотрудничеству главный журнал мира «Time». Позже, после победы в одном из конкурсов, читал лекции в Калифорнии. По возвращении сотрудничал с ведущими российскими еженедельниками, пока не перешел на работу в немецкий журнал «Focus». Там проработал около 10 лет, освещая события на постсоветском пространстве.

Безотходное производство © Игорь Гаврилов

— В Советском союзе некоторые ваши работы долгое время не печатались. Было обидно?

— К этому быстро привыкаешь. А потом это даже становится интересной игрой. Не печатают — значит, фотография хорошая. В Советском союзе журналистики не было. Была махровая пропаганда и по большей части глупая.

Некоторые коллеги говорили мне одну и ту же фразу: «Игорь, мы же снимаем то, за что нам платят». Этим я никогда не занимался. Я никогда не снимал только то, за что платили деньги. Я всегда снимал еще то, что происходит вокруг. И это «вокруг» называлось жизнью. Правдивой, не постановочной. Эти фотографии не печатали, иногда их называли «антисоветскими», хотя антисоветчиком я никогда не был и никогда специально свою страну не очернял. Не было у меня такой цели. Я снимал то, что есть. И этого было достаточно для того, чтобы раздражать власть. Потому что они привыкли видеть совершенно иные и фотографии, и тексты. Для них все было хорошо. На самом-то деле было все не так, как они думали.

Советские люди были настолько зомбированы, что даже от них я получал критические замечания, снимая правду и желая им как бы помочь. А мне говорят: «Что ж ты снимаешь, как тебе не стыдно! Это же нельзя снимать!» А я говорю: «Почему?» — «Тебе что, это нравится?» — «Нет, не нравится. А почему их нельзя снимать?» — «А вдруг это увидят!» — «Так для этого и снимаю, чтоб увидели».

Эти фотографии увидели через многие годы. Некоторые из них не печатались по 10-15 лет. Они все правдивые. А у многих моих коллег таких фотографий нет, потому что они снимали то, что от них ждали. То, за что они получали свои три копеечки.

Землетрясение в Армении © Игорь Гаврилов

— Наверное, с годами вырабатывается профессиональный цинизм?

— Трудно ответить на этот вопрос как-то обще. Это скорее всего проявляется в каких-то конкретных ситуациях. Но я по трупам никогда не ходил и ходить не стану. Хотя знаю коллег, которые ходят по ним.

Я был первым фотографом, который ступил на земли Армении после землетрясения в 1988 году. Первый день я не снимал, пытался помочь. Не хочу сказать, что я такой сердобольный. Да, мне жалко. Некоторые мои коллеги спрашивают: «А как же ты мог их снимать?» Ну как мог снимать, я профессионал прежде всего, а не девочка сопливая – вот это снимаю, а это не снимаю. Надо на войне снимать – я снимаю на войне, надо снимать землетрясение, значит я снимаю землетрясение.

Также было и с Чернобыльской катастрофой в 1986 году. Если все в «Огоньке» отказались туда ехать, я согласился. Что это – тупость, дурость, любопытство, стремление быть первым? Наверное. В тот раз я предпочел оказаться профессионалом, пусть мне и у виска крутили. Но я сделал эту серию про Чернобыль, и потом показал всему миру.

— Как вы считаете, какими качествами должен обладать фотограф?

— Не думаю, что фотограф должен обладать какими-то определенными качествами. Это все-таки очень человеческая профессия. Тем более, честная журналистика – она вообще максимально приближена к жизни. Собственно, она и есть жизнь. Наше предназначение как раз передавать ритмы, цвета и оттенки этой жизни, в которой мы живем. Поэтому личные качества у фотографа должны быть обычные, человеческие.

Не нужно быть трусом, подлецом. Нужно просто быть любопытным человеком, любить свою профессию. Фотограф должен больше видеть, больше замечать. Этому научить невозможно, только научиться самому.

Фотографы все разные. Конечно, нужна концентрация. И не для того, чтобы поймать кадр, а для того, чтобы придумать его и сделать. Иногда нет, нет, нет кадра, тебе уже нужно уезжать. И ты должен не расслабиться, а сконцентрироваться до такой степени, чтобы сделать этот кадр, найти его кровь из носу.

Каким качеством должен обладать нормальный, культурный, фотограф с мозгами? Прежде всего любить себя. Тогда ты не сможешь сделать свою работу плохо. А это важно. Если я свою работу люблю, значит я делаю эту работу хорошо, только на отлично. А если я тяп-ляп делаю, значит я плохой специалист. Я ни себя не люблю, ни работу, которую делаю, ни тех людей, для которых я эту работу делаю.

Московские панки © Игорь Гаврилов

— Тем не менее, делите ли вы фотографов на любителей и профессионалов?

— Профессионалы есть профессионалы, а любители есть любители. Профессионал – это тот, кто зарабатывает на этом деньги. Человек, который должен работать стабильно, без эмоций. То есть с эмоциями, но он должен тушить те, которые мешают работать. Должен выполнять задания на высоком уровне.

Почему со мной работали последние 25 лет ведущие западные издания? Потому что они понимали, что я всегда привезу материал. Всегда. И нет такой причины, которая может помешать сделать мне мою работу. Более того, несколько раз, когда рассуждали, кого послать на задание — Васькина, Пупкина или Гаврилова, я слышал такое: «Давайте пошлем Гаврилова. А почему? Потому что то, что он привезет материал – неизбежно, но какой – это еще надо будет посмотреть. Он может быть хорошим, а может быть очень хорошим».

Хороший профессионал – это тот человек, который не боится ошибаться, делать то, что не делал вчера. Почему люди снимают только то, за что им платят деньги? Потому что они знают, «я вчера снял, мне заплатили, зачем сегодня я буду делать что-то другое, вдруг у меня не получится и мне не заплатят». Я этого никогда не боялся. Потому что вся наша профессия, и вообще все искусство, состоит из нюансов.

Все размылось. Сейчас любая девочка или мальчик-хипстер может гаджетом сделать очень качественную картинку. Требования в интернете — ближе к нулю. Как же не считать себя крутым фотографом, когда за любую фотографию «любимой собачки» ты получаешь 150 лайков в час. Конечно, ты «крутой фотограф».

Первый международный конкурс парикмахеров в Москве © Игорь Гаврилов

Профессия видоизменилась очень. Но, с другой стороны, есть большое количество умных молодых людей, любящих снимать и умеющих это делать. Должен присутствовать интеллект или удача. Но на одной удаче далеко не уедешь.

Вообще я давно вывел формулу, которой пользуются мои ученики, многие известные фотографы. Я говорю, быть хорошим фотографом очень и очень просто. Каждый человек может стать очень хорошим фотографом. Это элементарно. Главное — никогда и никому не показывайте плохих фотографий.

— Важную ли роль играет техника в работе?

— На мой взгляд, техника — это второстепенно. Опять же, зависит от вида съемки, которой ты занимаешься. Если это реклама, гламур, мода и так далее, то нужна аппаратура, оптика, надо понимать, что такое свет, студия. Можно и мыльницей снять. Сейчас вообще печатается очень много неумелых картинок, и это называется концептуальной фотографией, современной. То есть и кураторы, и критики часто сами не очень разбираются, и фотографов берут таких, о которых в общем-то, кроме того, что его работы «гиперсовременные» и «его трудно понять», сказать больше нечего.  

Я всю жизнь снимал «никонами». Лучшими аппаратами в мире, последними моделями. Может быть, в самом начале своего пути я придавал значение технике. А потом мне это стало совершенно безразлично.

Конечно, техника играет роль, не будем кокетничать. Но снимает все же не камера. Снимает то, к чему ты ее прикладываешь – глаз, мозг, душа.

Крановщица © Игорь Гаврилов

— Расскажите об опасных моментах в вашей практике.

— Сахалин, порт Корсаков. Я был студентом второго курса. Залез на кран, чтобы снять сверху порт. Кран не работает. Как оказалось, крановщица ушла на обед. Потом она пришла, включала кран, и он дернулся. И я повис на нем. Я был спортивный мальчик, худенький, сильненький, выкарабкался. Когда спускался вниз, увидел крановщицу со спины и подумал, что мне надо побыстрее убежать, чтоб она меня не ругала. Почему – не знаю. Она сидела спиной в совершенно обалденном кружевном воротничке и с повязанной косыночкой. Я сделал только один кадр. Потом эта фотография побывала на всех выставках, стала чуть ли не визитной карточкой. Кадр, который мог стоить мне жизни.

Еще случай. Снимал я китов в заливе Пильтун на Сахалине для Гринписа. Вышли на охоту на французской лодке «Зодиак». Она была дырявая. Пока мы стояли и ждали кита, она наполнялась водой, а потом, когда гонялись за ним, вода выливалась. Спасательные костюмы на нас были тоже дырявые. А еще мы забыли рацию на берегу.

Значит, я стою, смотрю на воду и краем глаза вижу, что под лодкой поднимается темная такая туча. Все ближе, ближе, ближе. И я знаю, что кит может опрокинуть лодку, потому что мотор ему очень сильно действует на нервы. Я думаю: ну вот, конец и пришел. Я вспомнил про жену, про детей. И начинаю считать секунды. Кит всплывает, всплывает, всплывает. И всплывает очень близко к лодке. Я даже не смог его снять. Потому что камера у меня была с длиннофокусным объективом. Показывается его глаз, он смотрит на меня. Потом уходит. И я начинаю молиться, чтобы в этот момент он не поднял и не ударил хвостом. Кит уплывает и не ударяет хвостом. Я снял его, за неделю один кадр. Гринпис до сих пор гордится этим фото.

На войне не так страшно. Потому что ты понимаешь, куда едешь — будут стрелять, нужно прятаться, беречься. У тебя другое поведение. Ты следишь за собой. Как только 4-5 дней ничего не происходит, ты уже осмелел – начинаешь высовываться. И вот тут нужно сказать себе: «Игорь, езжай в Москву, хотя бы на три денечка». Как только ты перестал бояться – это первый щелчок.

Серый кит в заливе Пильтун © Игорь Гаврилов

— Игорь Викторович, наверняка к вам приходят молодые и не очень фотографы, которые хотели бы научиться видеть и ловить моменты. Вы делитесь с ними знаниями?

— С крутыми ребятами мы создали клуб «А2». Он презентовался на Международном фестивале фотографии в Угличе. Клуб находится в северо-восточном административном округе, в прекрасном здании, с современной техникой. Мы неизбежно будем чему-то учить. Но это не школа, а клуб. По составу участников – самый крутой будет в Москве. Как раз в Угличе мы выставляли кое-какие работы участников клуба. Это — фотографы Игорь Гаврилов, Михаил Геллер, Сергей Киврин. А самое главное – мои ученики. Клуб будет не закрытый, мы пока вырабатываем условия, которые будем предъявлять к вступающим.

Выставка «Молодежные «униформы» Москвы» в «Музее Москвы» продлится до 20 августа 2018 года

 

Игорь Викторович Гаврилов родился в 1952 году в Москве.

1970 – оканчивает среднюю общеобразовательную школу. В этом же году стал победителем Всесоюзного конкурса среди выпускников школ «Проходной бал» и получает право внеконкурсного поступления на факультет журналистики Московского Государственного Университета имени Ломоносова (МГУ) в впервые образованную фотогруппу.

1975 –1988 – фотокорреспондент журнала «Огонек».

1988 – получает предложение к сотрудничеству от журнала   « Time» и становится его московским корреспондентом, в этом же году   Игорь Гаврилов был номинирован на звание «Лучший фотограф года» от журнала «Time».

Сегодня фотограф активно работает с ведущими иностранными и российскими изданиями.

Игорь Гаврилов: общественники взволнованы сносом исторического здания в актерском квартале в Ярославле

Во вторник состоялась встреча общественности с художественным руководителем Российского государственного академического театра драмы им. Федора Волкова Сергеем Пускепалисом.

На встрече также присутствовали сенатор Российской Федерации Сергей Березкин, заместитель председателя Правительства Ярославской области Максим Авдеев, председатель Общественной палаты области Сергей Соловьев, члены Палаты, уполномоченный по правам ребенка в Ярославской области Михаил Крупин.

«Каждый в меру сил вкладывает в деятельность Волковского театра своё видение, трудолюбие, свою энергию, кто-то на сцене, а кто-то вне её. Но как показывает жизненный опыт — вместе мы всегда можем сделать больше, поэтому здесь я полностью поддерживаю и разделяю идеи таких встреч, которые позволяют услышать друг друга, увидеть пути взаимодействия, а также оказать необходимую помощь нашему театру», — выступил с приветственным словом заместитель председателя Правительства области Максим Авдеев.

Участники активно обсуждали вопрос деятельности театра, работу и задачи Благотворительного фонда поддержки и развития театра имени Фёдора Волкова. Также, главный архитектор ФГУП «Центральные научно-ремонтные проектные мастерские» Сергей Куликовпредставил общественникам проект реконструкции здания театра.

Обсуждение не обошло стороной и острый вопрос сноса исторического здания в актерском квартале на улице Чайковского в Ярославле. Дома в этом квартале в своё время строили для актеров Волковского театра, это место является культовым как для театральной общественности, так и для градозащитников.

Обеспокоенность сносом здания выразил председатель комиссии Общественной палаты по вопросам культуры и сохранения историко-культурного наследия Игорь Гаврилов.

«Эти здания были запущены в работу в 1950-е годы, считаю, что их снос напрямую коснётся истории Волковского театра, поскольку актерский квартал – это «посёлок» для артистов нашего театра, и сохранить эту историю, которой уже больше 70-ти лет – наша общая задача», — сказал Игорь Вячеславович.

Сергей Пускепалис поблагодарил Игоря Гаврилова за поднятую проблему. По словам художественного руководителя Волковского театра, этот вопрос в настоящее время находится под пристальным вниманием и четким контролем, все стороны настроены решить проблему максимально положительно и в краткие сроки. 

Публикации: Гаврилов Игорь Кондратьевич | Научно-инновационный портал СФУ

1. ТАКСОНОМИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ГЕРБАРИЯ КРАСНОЯРСКОГО КРАЕВОГО КРАЕВЕДЧЕСКОГО МУЗЕЯ (KRM) : доклад, тезисы доклада [доклад, тезисы доклада, статья из сборника материалов конференций]

   2019, ИЗУЧЕНИЕ И СОХРАНЕНИЕ БИОРАЗНООБРАЗИЯ В БОТАНИЧЕСКИХ САДАХ И ДРУГИХ ИНТРОДУКЦИОННЫХ ЦЕНТРАХ

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (1 цит.)

2. Комплексная эколого-этнографическая экспедиция в Эвенкию. Природа и человек : научное издание [статья из журнала]

   2017, Северные архивы и экспедиции

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (6 цит.), Список ВАК

3. К инвентаризации орнитофауны природного парка «Ергаки» (зона особой охраны) [доклад, тезисы доклада, статья из сборника материалов конференций]

   2016, Экология Южной Сибири и сопредельных территорий

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU)

4. Красная книга Республики Хакасия : Редкие и находящиеся под угрозой исчезновения виды животных [монография]Савченко А. П., Воронина К. К., Бывальцев А. М., Данилов Ю. Н., Савченко И. А., Темерова В. Л., Екимов Е. В., Сенотрусова М. М., Городилова С. Н., Соколов Г. А., Савченко П. А., Баранов А. А., Девяткин Г. В., Гельд Т. А., Чупров С. М., Окаёмов В. С., Емельянов В. И., Смирнов М. Н., Заделёнов В. А., Яковлев Р. В. и другие

   2014

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (48 цит.)

5. Красная книга Красноярского края [монография]Савченко Александр Петрович, Андреев С. О., Антонов А. И., Бывальцев А. М., Виноградов В. В., Воронина К. К., Гаврило М. В., Гаврилов И. К., Головнюк В. В., Городилова С. Н., Данилов Ю. Н., Баранов Александр Алексеевич, Дмитриенко В. К., Екимов Е. В., Завацкий Б. П., Карпова Н. В., Кокорев Я. И., Кочкарев П. В., Кутянина А. В., Ларин В. В. и другие

   2012

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (39 цит.)

6. Красная книга Красноярского края : В 2 томах [монография]Савченко Александр Петрович, Андреев С. О., Антонов А. И., Бывальцев Александр Михайлович, Виноградов Владислав Владиславович, Воронина Ксения Константиновна, Гаврило Мария Владиславовна, Гаврилов Игорь Кондратьевич, Головнюк В. В., Городилова Светлана Николаевна, Данилов Юрий Николаевич, Баранов Александр Алексеевич, Дмитриенко Валентина Константиновна, Екимов Евгений Владимирович, Завацкий Борис Петрович, Карпова Н. В., Кокорев Яков Иванович, Кочкарев П. В., Кутянина Анна Владимировна, Ларин В. В. и другие

   2011

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (23 цит.)

7. О питании беркута в Западном Танну-Ола

   2006, Региональные проблемы заповедного дела

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (1 цит.)

8. Результаты полевых исследований российско-монгольской комплексной экспедиции в 2001 г. : монография [монография]

   2004

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (6 цит.)

9. Материалы по авифауне Северо-Западной Монголии

   2003, Животное население, растительность Северо-Западной Монголии и бореальных лесов, лесостепей Средней Сибири

   присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (6 цит.)

10. Население и гнездовая биология птиц острова Нарийн-Шинаа (озеро Хара-Ус-Нур, Северо-Западная Монголия)

    2003, Животное население, растительность Северо-Западной Монголии и бореальных лесов, лесостепей Средней Сибири

    присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (2 цит.)

11. Проблемы и пути охраны исчезающих и редких птиц в южной части Красноярского края : доклад, тезисы доклада [доклад, тезисы доклада, статья из сборника материалов конференций]

    1995, Экологическое состояние и природоохранные проблемы Красноярского края

    присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (2 цит.)

12. Распространение и численность некоторых редких птиц в южной и юго-восточной Туве : доклад, тезисы доклада [доклад, тезисы доклада, статья из сборника материалов конференций]

    1991, Орнитологические проблемы Сибири

    присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (7 цит.)

13. Материалы по гнездовой экологии хищных птиц Тувы : доклад, тезисы доклада [доклад, тезисы доклада, статья из сборника материалов конференций]

    1987, Исчезающие, редкие и слабо изученные растения и животные Алтайского края и проблемы их охраны

    присутствует в РИНЦ (eLIBRARY.RU) (7 цит.)

Информация о публикациях загружается с сайта службы поддержки публикационной активности СФУ. Там же сотрудники СФУ могут смотреть и редактировать списки своих публикаций. Сообщите, если заметили неточности.

Игорь Гаврилов: Цели нужно ставить всегда максимальные

Фото: пресс-служба МХК «Академия Михайлова» (Тульская область)

Перед стартом предсезонных сборов главный тренер «Академии Михайлова» Игорь Гаврилов рассказал, как будет выстроена подготовка команды, и чего ждать болельщикам в новом сезоне

– Игорь Николаевич, почему вы согласились возглавить «Академию Михайлова»?

– «Академия Михайлова» – очень интересный проект. Сейчас развитие хоккея в Тульской области идет семимильными шагами. Я помню, как здесь все начиналось с детско-юношеской спортивной школы, затем появилась команда НМХЛ. Теперь в структуре клуба уже три команды. Выстраивается очень сильная вертикаль – НМХЛ, МХЛ, ВХЛ. Здесь интересно работать.

– В прошлом сезоне вы приезжали и в Новомосковск, и в Тулу. Какие воспоминания?

– Здесь очень хорошие условия. С «Тайфуном» я приезжал сюда на Кубок Губернатора, а затем на матчи регулярного чемпионата. В Туле очень хороший, современный дворец, но в то же время уютный и домашний.

– Вы долгое время работали в «Тайфуне» – молодежной команде, входящей в структуру клуба КХЛ, готовили молодых хоккеистов ко взрослому хоккею. В «Академии Михайлова» есть команда Высшей лиги – это значит, что задачи будут похожими?

– Изначально задача Молодежной хоккейной лиги – воспитывать игроков для взрослого хоккея. Здесь у нас есть команда Высшей лиги, а значит, мы будем работать на нее.

– Как подбирали состав команды? Здесь есть хоккеисты, оставшиеся в «Академии» с прошлого сезона, много молодых ребят…

– Ребята должны быть с характером, со стержнем, хотеть выигрывать, идти дальше, стремиться вверх. Конечно, и технико-тактическую подготовку не упускали из виду.

– Уже укомплектован тренерский штаб. Чего ждете от работы?

– Это специалисты высокого уровня, фанаты своего дела, горящие хоккеем – это очень важно. Всех их знаю, некоторые даже успели поиграть под моим руководством. Я уверен, что у нас все должно сложиться хорошо.

– На что в первую очередь будут направлены сборы?

– Задачу заниматься самостоятельно мы ставили перед хоккеистами перед отпуском, чтобы они приступили к сборам уже более-менее подготовленные. Конечно, сразу мы не выйдем на пик больших нагрузок, но плодотворная работа началась уже с первого дня.

У нас есть план тренировок, он основан на большом опыте. 10 дней мы работаем на земле, заложим функциональную базу. С 12 июля начнутся ледовые тренировки.

– На предсезонке мы сыграем не только с командами Западной конференции, но и с представителями Востока.

– Состав еще до конца не укомплектован, и надо посмотреть всех ребят в деле. Есть интересная возможность сыграть с командами Восточной конференции – мы не встречаемся с ними в сезоне. Это хорошая практика для ребят.

– Какого хоккея ждать в новом сезоне от «Академии Михайлова»?

– Я люблю атакующий хоккей, который доставляет удовольствие болельщикам. Мы в первую очередь играем для них, и если они получают удовольствие от игры, то и нам от этого большой плюс.

– Какая цель стоит перед командой в сезоне-2021/22?

– Любой спортсмен хочет быть лучшим. Нужно выигрывать как можно больше, в любом моменте, в любом эпизоде – даже на тренировке. Цели нужно ставить всегда максимальные.

Игорь Гаврилов профиль игрока — ChessBase Players

• МАГАЗИН
• ЯЗЫК
• ПОИСК
• ЛЕБЕДКА
• СПИСКИ
  • 100 лучших в мире
  • Женщины Топ 100
  • Мальчики до 20 лет, первые 100
  • Топ-100 девушек до 20 лет
  • Пользовательский список

* 1986 (35)

Лучший Эло

2085

Последний Elo

2032

Год рождения

1986

Fide

---

Политика конфиденциальности | Отпечаток | Контакт
© 2017 ChessBase GmbH | Остербекштрассе 90а | 22083 Гамбург | Германия

игорь гаврилов — Corporate Insider

Популярные темы

Если вы самостоятельный инвестор, вы по достоинству оцените наши темы для инвестирования, генерирующие идеи.Наши темы помогут вам согласовать ваши инвестиционные идеи с вашими основными ценностями и являются важными строительными блоками вашего портфеля. Типичная инвестиционная тема — это невзвешенная коллекция до 20 фондов, акций, ETF или криптовалют, которые программно выбираются из набора акций с общими характеристиками, такими как отрасль и потенциал роста, волатильность или сегмент рынка. . Обратите внимание, что информацию на этой странице следует использовать в качестве дополнительного анализа, чтобы найти правильное сочетание долевых инструментов для добавления к существующим портфелям или создания нового портфеля.Вы также можете попробовать модуль корреляционного анализа, чтобы снизить риск портфеля, просто удерживая инструменты, которые не полностью коррелированы.

Другие дополнительные инструменты

	Распознавание образов Используйте разные модели распознавания образов для определения времени рынка на нескольких глобальных биржах	Go
	Каталог компаний Оцените эффективность более 100000 акций, фондов и ETF по различным фундаментальным показателям	Go
	Фундаментальный анализ Просмотр фундаментальных данных на основе последних опубликованных финансовых отчетов	Go
	Оптимизатор идей Используйте расширенный конструктор портфелей с предварительно рассчитанными микро-идеями для создания оптимального портфеля	Go
	Предложение портфеля Получить предложения извне вашего существующего распределения активов, включая ваши собственные модельные портфели	Go
	Piotroski F ScoreGet Piotroski F Score, основанный на стратегии бинарного анализа девяти различных фундаментальных показателей	Go
90 059 Крипто-корреляция Используйте модуль корреляции криптовалют, чтобы диверсифицировать свой криптовалютный портфель по нескольким монетам	Go

Денис Гаврилов — КОМАНДА — Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры

Денис имеет большой опыт работы в самых сложных вопросах антимонопольного регулирования.Он консультирует и представляет клиентов в ФАС России в ходе расследований антиконкурентных соглашений и согласованных действий, злоупотребления доминирующим положением, недобросовестной конкуренции, а также при получении разрешений регулирующих органов на сделки, торговые политики и соглашения. Он представляет интересы клиентов, оспаривающих решения ФАС России в судах.

Его опыт включает:

• Успешно защищала Яндекс, крупнейшую российскую ИТ-компанию, в споре о предустановленных приложениях и Google в Апелляционном суде.Стоимость вопроса: 438 млн руб. Мировым соглашением сторонам удалось найти приемлемую схему устранения последствий нарушений антимонопольного законодательства, ранее выявленных ФАС, и обеспечить конкуренцию на рынке мобильных приложений, в частности мобильных поисковых приложений.

• Успешное представление интересов Монди Сыктывкар, дочерней компании международной группы Mondi Uncoated Fine Paper и крупнейшего производителя офсетной бумаги в России, в ФАС России.Клиент злоупотребил своим доминирующим положением на рынке, установив монопольные цены на офсетную бумагу. В результате ФАС прекратила производство по делу «Монди Сыктывкар» в связи с отсутствием нарушения антимонопольного законодательства.

• Разработка первой системы соблюдения нормативных требований для государственной компании «Российские автомобильные дороги» (Автодор), глобального инвестиционного холдинга в области инфраструктуры, который разрабатывает и эксплуатирует основные дороги, автомагистрали и придорожную инфраструктуру.

• Успешная защита интересов Черкизовского мясокомбината в споре с его конкурентом «Мираторг».

• Успешная защита интересов Tele2 в прецедентном деле против Московского метрополитена о несправедливых тарифах на размещение телекоммуникационного оборудования в метро.

• Разработка антимонопольной программы для М.Видео, ведущей российской розничной сети по продаже бытовой электроники и бытовой техники. Компания стала первым розничным продавцом бытовой электроники, запустившим программу соблюдения антимонопольного законодательства.

До прихода в Фирму Денис 7 лет проработал заместителем начальника Юридического управления ФАС России, где руководил отделами правовой экспертизы и нормативной работы.

Денис Гаврилов участвовал в разработке «Четвертого антимонопольного пакета», являясь соавтором нового Раздела о недобросовестной конкуренции и концепции применения российского антимонопольного законодательства в сфере интеллектуальной собственности, а также основных административных положений. ФАС России.Он стал одним из основных авторов Типового закона о конкуренции Таможенных союзов и Единого экономического пространства, основного законодательства Евразийской экономической комиссии о применении Договора о единых принципах и правилах конкуренции, а также раздел антимонопольного регулирования Договора о Евразийском экономическом союзе.

Денис — ведущий эксперт по антимонопольному регулированию в Евразийском экономическом союзе, в том числе в сфере компетенции Евразийской экономической комиссии (ЕЭК).Он был одним из основных авторов Типового закона о конкуренции, основных законодательных актов Евразийской экономической комиссии по применению Соглашения о единых принципах и правилах конкуренции, а также раздела Договора о Евразийском экономическом союзе. по антимонопольному регулированию.

Денис является членом Общественного совета ФАС России, Учебно-методического центра ФАС России и других Экспертных советов ФАС России, награжден Благодарственной грамотой и благодарностью руководителя ФАС России.Имеет звание государственного советника Российской Федерации 3 класса. В 2020 году он был награжден медалью Федеральной антимонопольной службы «30 лет антимонопольным органам» за вклад в реализацию антимонопольной политики и развитие антимонопольного законодательства в России.

Денис является членом Генерального совета Ассоциации экспертов по вопросам конкуренции, Комиссии по конкурентному праву при Ассоциации российских юристов, Комиссии по конкуренции Международной торговой палаты (ICC), Рабочей группы по картелям Международной сети по конкуренции (ICN). и Консультативный совет по исследованиям при Суде по правам интеллектуальной собственности.

Он занимает первое место в рейтинге GCR 100 как один из ведущих российских экспертов в области антимонопольного регулирования и рекомендован авторитетным международным справочником The Best Lawyers ™ в области конкуренции / антимонопольного регулирования в России.

Денис активно занимается исследованиями и преподаванием в области антимонопольного регулирования; занимает должность заместителя заведующего кафедрой конкурентного права Московского государственного юридического университета им. Кутафина (МГЮА).

Денис окончил юридический факультет и аспирантуру Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ), получив степень кандидата юридических наук.Он свободно говорит по-английски.

Он принят в состав Коллегии адвокатов г. Москвы.

мифолог (Игорь Гаврилов) · GitHub

мифолог (Игорь Гаврилов) · GitHub

Достижения

Достижения

Заблокировать или пожаловаться

Популярные репозитории

1. Библиотека флексий русских имен

   PHP 7 2

2. Разветвленный от predis / predis

   Гибкая и полнофункциональная клиентская библиотека PHP для Redis

   PHP 1

3. Библиотека русского языка

   PHP 1 1

5. Форк от fzaninotto / Faker

   Faker — это библиотека PHP, которая генерирует для вас поддельные данные

   PHP

1 вклад в прошлом году

АвгСентОктноНоябДекЯнфевМарАпрМайИюньИюлСолнцеПн ВтСрЧтПтСб

Вклад деятельности

Июль 2021 г.

мифолог не имеет активности пока что на этот период.

Вы не можете выполнить это действие в настоящее время. Вы вошли в систему с другой вкладкой или окном. Перезагрузите, чтобы обновить сеанс. Вы вышли из системы на другой вкладке или в другом окне. Перезагрузите, чтобы обновить сеанс.

Эксперт из США проконсультируется по проекту Русского джазового центра

Ларри Аппельбаум, старший библиотекарь по музыке и специалист по джазу Музыкального отдела Библиотеки Конгресса, посетил Россию с 1 по 10 июня.Это был чисто бизнес: Ларри консультирует инициативную группу, намеревающуюся создать общественный Центр исследований джаза — институт, объединяющий национальный джазовый архив с центром изучения богатого событиями прошлого и настоящего российского джаза.

Чуть больше года, а точнее 1 октября 2012 года, русскому джазу исполнится 90 лет: отправной точкой в ​​далеком 1922 году стало первое джазовое выступление в Москве, получившее освещение в прессе. Джаз прошел долгий и трудный путь в этой стране, но до сих пор он не изучен и даже не задокументирован каким-либо удовлетворительным образом.За все эти 90 лет на русском языке было написано всего две книги об истории российского джаза — «Советский джаз» Алексея Баташова (1971) и «История дзазового исполнения в России» Владимира. Feuertag (2010), а также книга на английском языке под названием Red and Hot. Судьба джаза в Советском Союзе Фредерика Старра (1983) — работа, богатая деталями, но не всегда точная. Публикация за последние два десятилетия нескольких книг мемуаров отдельных джазменов и об отдельных джазменах, а также ряда региональных исследований мало что сделала для улучшения общей картины: в то время как написание истории джаза в России (и в целом, весь СССР) все еще находится в зачаточном состоянии, джазовые музыканты, организаторы, исследователи, критики и коллекционеры покидают этот мир по неумолимой логике, и их архивы не всегда попадают в заинтересованные руки.Джазовому сообществу известно немало печальных случаев, когда безразличие или невежество наследников приводило к тому, что большие и поистине уникальные коллекции, связанные с историей джаза в бывшем Советском Союзе, продавались очень дешево, раздавались случайным людям или, чаще всего, просто выбрасывались на свалку. на помойке. Даже те коллекции, которые находятся в надежных руках настоящих энтузиастов, подвержены риску уничтожения и потери только потому, что домашние условия затрудняют поддержание физического состояния и целостности звукозаписей на нестабильных и недолговечных носителях (особенно магнитных лентах), документах. на хрупкой некачественной бумаге, блеклых фотографиях и пленках, распадающихся в ваших руках.Кроме того, хорошая, ухоженная частная коллекция обычно недоступна даже для профессиональных исследователей, не говоря уже о более широких кругах любителей истории джаза.

ДАЛЬШЕ: «Кто виноват?», «Что делать?» И «Куда бежать?» — поиск ответов на извечные русские вопросы с помощью американского коллеги.

Одним словом, создание общенационального общественного учреждения по сбору, хранению, каталогизации, возврату в обращение материалов по истории джаза в этой стране (документы, ноты, фотографии, аудио- и видеозаписи), проведения исследовательских и образовательных работ. работы, и организация доступа к ним для максимально широкого круга людей давно назрела.Инициативная группа собралась в Москве и заявила о своем желании создать такой центр. Центр лидерства «Открытый мир», который с 1999 года связывает новых лидеров России и Евразии с их американскими коллегами, облегчил поездку Аппельбаума в Россию, подав заявку на получение щедрого гранта на поездку от Trust for Mutual Understanding (TMU). Аппельбаум получил грант на поездку с просьбой оказать методическую помощь, учитывая огромный опыт работы с коллекциями, относящимися к истории музыки и музыкальной индустрии, который ведущая библиотека и архивный центр родины джаза накопил за десятилетия.Запрос был услышан, и LoC отправил Ларри Аппельбаума. Ларри сочетает обширные знания в области сохранения музыкальных произведений с глубоким пониманием джазовой музыки: помимо заботы о музыкальных коллекциях LoC, он в течение 30 лет вел еженедельную двухчасовую программу на FM-станции в Вашингтоне, округ Колумбия, и писал ее регулярно. для JazzTimes, ведущего американского издания по этой теме за последние десять лет.

Ларри провел ряд встреч с инициативной группой Джаз-центра и некоторыми из крупнейших коллекционеров истории российского джаза.В Ярославле он встретился с Игорем Гавриловым, директором Ярославского джазового центра — потенциальной площадки для сбора, хранения и обработки предметов для будущей коллекции. В Москве его познакомили с широким составом инициативной группы, в которую входят музыканты (в том числе два джазмена — народные артисты России), ученые, продюсеры и журналисты. В Санкт-Петербурге состоялись интересные и полезные встречи с Натаном Лейтесом, владельцем крупного собрания по истории джазового движения в странах бывшего Советского Союза, Давидом Голощкиным, директором Санкт-Петербургского государственного университета.Петербургская государственная джазовая филармония и ведущий знаток истории русского джаза Владимир Фейертаг. На московском собрании инициативная группа утвердила Михаила Митропольского научным руководителем будущего центра. Митропольский — радиоведущий, обозреватель Jazz. Ru, преподаватель истории джаза Московского колледжа импровизационной музыки.

Теперь и Аппельбауму, и российской инициативной группе предстоит детально проработать проект джаз-центра. Между тем ведется работа по определению объема архивных материалов для будущего центра.Одна из недавних находок — часть личного архива Игоря Сигова в Москве. Сигов, пионер джазовых исследований в послевоенную эпоху, основал легендарную Группу по изучению джаза в СССР, которая переводила работы об эволюции и современном статусе джаза во всем мире и распространяла их как самиздат. После его безвременной кончины в 1965 году Группу возглавил Юрий Верменич, поклонник джаза из провинциального Воронежа, который много сделал для развития «джазового самиздата» в Советском Союзе. Вдова Сигова Алла передала все, что осталось от архива Игоря, инициативной группе Российского центра джазовых исследований при условии, что материалы станут общедоступными, как только Центр откроется.

[Reprinted with Permission]

Yurii Aleksandrovich Gavrilov текущий результат, расписание матчей и результаты — Table Tennis

Yurii Aleksandrovich Gavrilov текущий результат (и прямая онлайн видео трансляция *), расписание и результаты всех настольных турниров, которые сыграл Yurii Aleksandrovich Gavrilov . Мы все еще ждем соперника Юрия Александровича Гаврилова в следующем матче. Он будет показан здесь, как только станет доступно официальное расписание.

Когда матч начнется, вы сможете следить за текущими результатами Юрия Александровича Гаврилова, которые обновляются по пунктам.Статистика обновляется в конце игры. Yurii Aleksandrovich Gavrilov предыдущий матч был против Batalov A. в Liga Pro, матч завершился с результатом 3-2 (Batalov A. Выйграл матч). Yurii Aleksandrovich Gavrilov закреплённая вкладка показывает последние 100 матчей по настольному теннису со статистикой и иконками победа / поражение. Тут так же все Yurii Aleksandrovich Gavrilov запланированные матчи, которые будут сыграны в будущем.

Yurii Aleksandrovich Gavrilov график показателей и формы, это уникальный алгоритм SofaScore Прямая трансляция Настольный теннис, что мы генерируем на основе последних 10 матчей команды, статистике, детальном анализе и наших собственных знаниях.Этот график может помочь вам делать ставки на матчи Юрия Александровича Гаврилова, но имейте в виду, что SofaScore LiveScore не несет ответственности за любые финансовые или другие убытки, прямые или косвенные, в результате каких-либо действий, зависящих от каких-либо действий этого веб-сайта. содержание.

В подробностях матча предлагаем ссылку на его просмотр Юрий Александрович Гаврилов Прямая трансляция. Если этот матч транслируется нашими партнерами в прямом эфире, вы можете смотреть Юрия Александровича Гаврилова на своем ПК и на мобильном телефоне — iPhone, iPad, Android или Windows phone.Обратите внимание, что права интеллектуальной собственности на трансляцию таких событий обычно принадлежат на уровне страны, и поэтому, в зависимости от вашего местоположения, могут быть определенные события, которые вы не сможете просмотреть из-за таких ограничений.

SofaScore Настольный теннис текущий результат доступен в виде приложения для iPhone и iPad, приложения для Android в Google Play и приложения для Windows phone. Вы можете найти нас во всех магазинах на разных языках, введя «SofaScore». Установите приложение SofaScore и следите за всеми играми Yurii Aleksandrovich Gavrilov в прямом эфире прямо на вашем смартфоне или планшете!

50 фотографий легендарного фотокорреспондента Игоря Гаврилова.Стр. 1

Игорь Гаврилов — живая легенда советской фотожурналистики. Его работы изумительны, каждая картина — это жизнь, застигнутая врасплох! Многие блестящие авторские картины тогда не публиковались только потому, что были слишком правдоподобными. Для Игоря основной жанр — аналитический отчет. Основная цель работы — сфотографировать правду, в поисках которой он объездил всю Россию, работал в 50 странах мира, сфотографировал практически все горячие точки страны, на седьмой день после взрыва полетел над Чернобыльским ядерным реактором

.Для статьи в редакции «Русский репортер» было отобрано 50 кадров из фотографий, сделанных им в самые разные периоды жизни — от студенческих лет до недавних поездок по планете. Игорь рассказал о каждом изображении — где-то в двух словах, где-то подробно, где-то — и переходит к более общим темам

. Получился пронзительный сюжет, заставляющий смотреть на картинки совсем под другим углом. <Сайт публикует это для своих читателей.

Коммуналка

Источник фото: Sameralabs.оргКонец 80-х — начало 90-х гг. Коммуналка. Это похоже на декорацию на «Мосфильме», где построены временные заграждения, изображающие какую-то жизнь. Но это вполне настоящая квартира.

Меня попросили удалить тему коммуналку. Я не только один из квартир, а напрягал всех своих знакомых, которые знают или есть знакомые, которые живут в коммуналках. Но меня это поразило полностью. На фото — большая комната той же семьи. В углу сидит мама, под нами ее дочка, очень симпатичная.Они просто разгородили эту большую комнату фанерной перегородкой, которая как-то отделена друг от друга. Но разгородили и до потолка, и до середины, чтобы можно было попасть на эту перегородку и оттуда сделать каркас. Помню, там пылиша не протереть, думаю, полгода-год, у меня там все слезы в какой-то паутине, пыль, какие границы.

Символ эпохи

Итак, чем мы жили много лет и только тогда, когда человек зашел в магазин и увидел там совершенно пустые полки.Это начало 90-х или 89-е.

«Где ты был? … «

Еще с несчастной судьбой. Сделал на Западной Украине, в городе Ивано-Франковск. В те времена собралось довольно много иностранцев из советского блока, много корреспондентов. Я пошел в пресс-центр отеля и увидел эту сцену на автобусной остановке. Просто дважды щелкните. На меня напали какие-то военные, на весь Ивано-Франковск стали кричать, что я очерняю советский образ жизни, почему я стреляю в людей с ограниченными возможностями, откуда я родом.

В «Огоньке» рамка не печатается, и где бы я его ни предлагал, он ни разу не взял. Сам главный редактор журнала «Советское фото» своими руками трижды выкладывает кадры из коллекций, присланных на какие-то международные фотоконкурсы — «Интеркартинка» или World Press Photo, сопровождая свои действия нелестными комментариями.

. Ветер сдул перестройку. В «Советском фото» собирается полная редакция московских фотографов, тема обсуждения — как модернизировать журнал.Я сделал этот снимок со словами: «Вот фото, распечатайте». И в ответ был такой: «Игорь, где ты был раньше, почему сейчас не везешь кадры« Советское фото »?»

Одинокий, но грязный

Это День Победы, примерно 76-77 гг. Такая сцена образовалась на набережной. Я думаю, что самый мудрый — это тот, кто стоит один посередине, он занят: пьет пиво, ест бутерброд. И они до сих пор не знают, что будут делать.

Землетрясение Армении

Списки людей, которых удалось найти и идентифицировать. Они на стекле вешают — там пресс-центр импровизировали в какой-то зданице — и вот народ всегда годится, читайте

.

Главный инженер швейной фабрики. Выкопал из-под завалов разрушенный завод 2,5 часа, все это время я стоял под наклонной шайбой к торчащей балке. Понятно, что за два с половиной часа я мог наснимать вес картинки, но какая-то сила удерживала меня в этом безопасном месте.Три, четыре кадра — все мне пришлось снимать со своей позиции. Я не мог ничего удалить. И все же это один из лучших снимков в этой серии. Вот что мне помогло? Я склонен верить в него. Что ж, может это просто случилось.

Когда я приехал в Москву, показывал фотки, «Искра» выдавала номинально одну разворот довольно тихих картинок. И мне было очень плохо.

Я надеялся напечатать больше фотографий и мощнее. И я все это отправил в «Время» и «Время» вышло в главный зал репортажа.И они номинировали меня на этот отчет за год как лучший репортер.

Первый международный конкурс парикмахеров в Москве

Это начало 80-х. Девушки на фото — конкурсные модели, это засушенные прически для этого красивого плаката. Самое интересное, что это фото было опубликовано в журнале «Огонек» еще до реструктуризации, но несколько обрезано. Главный конструктор шкафа выдал большие ножницы длиной 20 см и с надписью «Ты что, эээ.«.. Гаврилов» щелкнул плакат.

Похороны Высоцкого

Таганка, напротив театра. Похороны Владимира Высоцкого. Я простоял у гроба в театре два часа, он не мог убежать. вышла на площадь, я все это увидела.И только сейчас вот, я только что осознала в этом году, что на самом деле похороны Высоцкого — это первый несанкционированный митинг в Советском Союзе. Первое всенародное неповиновение власти. когда пришли люди — никого не созывали, никто не гнал, как это было на демонстрации 7 ноября или 1 мая — и они пришли

Слишком свободно

.СИЗО на Алтуфьевском шоссе в Москве. Я снимал там несколько раз и каждый раз — с большим интересом. Ну что сказать? С большой болью — это слишком помпезно. Нет, боли-то особенной не было. Но пожалей детей. Там собраны все беглецы, найденные на вокзалах, на улицах.

Вот этот мальчик, когда стригся, с ним прыгали вши, в трех метрах от него. Еле успел отряхнуться, думал, что все вшит сам, пока не взлетел.

Профилактика отходов производство

70, г. Москва.Безбожный переулок. Напротив, это витрина, в которой арендуют посуду, свежевымытую с этикетки в бассейне, есть довольно известный в Москве магазин «Минеральная вода». Для того, чтобы передать посуду, получить деньги, пойти напротив и купить вино или пиво, которые там продают тоже люди этим бизнесом и занимаются.

Жизнь после Афганы

Конец 80-х. Москва. Это реабилитационный госпиталь для солдат, возвращающихся из Афганистана. Здесь были мальчики. Больница — 500 человек, которые только что вернулись оттуда и увидели смерть.У них был крепкий персонал.

Best Photo 1990 Amerike

6 ноября 1990-го года задача журнала «Тайм» — снять украшения города до 7 ноября. Это было 7 ноября, когда прошла коммунистическая демонстрация. Кадр был опубликован в «Таймс», после чего он вошел в число лучших фотографий года в Америке — здоровая книга, она у меня. А на следующий день ничего не было. Все последние демонстрации последних хитов. Параграф.

Фотография не стоит печали, вызванной этой фотографией

Я что-то снял в Грузии — и вдруг в Сванетии сошла лавина.Внизу появился человек-Сван, когда на его село сошла лавина, и вот, по горным дорогам, мы вместе пошли к месту трагедии. Наша дорога заняла три-четыре дня. Приехали — вся деревня развалилась. Я начал стрелять. На улицах никого не было, абсолютно нет. И вдруг я увидел, вот в этом доме вырос остаток вот этих людей — мужчина, женщина и ребенок, у них в руках маленькие чашки с чачей или крепким напитком. Мужчина на груди портрет погибшего под лавиной его родственника.Я понимаю, что теперь могу делать довольно тяжелый удар. Они идут. Я знаю, что ему делать, я знаю, как это делать. Ожидающий. Вот они, поднимаю глаза на автомат, нажимаю один раз. Полная тишина — горы. И этот человек посмотрел на меня. Позади меня стоит мой Суонн, с которым я пришел, поэтому он положил руку мне на плечо и сказал: «Ему не нравится то, что ты фотографируешь»

. И больше я не снимал, ни одного кадра не делал. Женщина плакала, рыдала, бросилась к нему на колени, и снег свалил, и ребенок стоял на краю страны в какой-то накиданной шапке и с мужчиной на одном глазу.Я не стрелял. А когда все закончилось, ко мне подошел мужчина и пригласил на поминальный памятник в землянке. Посторонних на такие мероприятия там не принимают, а меня пригласили за уважение.

Ни одна фотография не стоит причиненного людям печали ради этой картины. Тогда вы можете быть оправданы — что его увидят миллионы, то вот, пятый, десятый. Несмотря на жесткость нашей профессии, жесткость тех ситуаций, в которых нам иногда нужно в первую очередь быть мужчиной, а потом — профессионалом

Дети в клетках

.Самая первая публикация в журнале «Искра» из не столь отдаленных мест — раньше в Советском Союзе такие материалы не печатались. Это Судская Борсталь. За четыре дня я сделал материал, который в целом принес мне большую известность и множество медалей, был опубликован в журнале Independent Magazine на английском языке и во многих изданных книгах. Потом была цифровая камера, я не мог смотреть на дисплей и правильно в мою тень попал. Я был этой тенью, которую хотел. Это в кулере, парень сидит и смотрит на меня, хотя я даже не просила его посмотреть.

Дорога смерти

Начало пути на Памир, начало 80-х. Это одна из самых сложных миссий. Мы ехали по дороге Хорог — Ош, и эту дорогу называли дорогой смерти. Есть высокогорье, 4,5-5 тыс. Метров, дорога — серпантинные обрывы. И коробку передач мы улетели. Если бы не охранники … Они все помогают друг другу, потому что понимают, что ты останавливаешься на этой дороге ночью, и ты не можешь проснуться.

Погода нелетная

Этому аэропорту «Домодедово» 70 лет.Бегу от поезда к зданию аэровокзала. Погода стояла плохая, и долгое время не летали самолеты, а потому все неулетевшие рассасывались на территории аэропорта и вокруг него. Человек на снимке — не упадет, он спит в конце поезда

«тропинка» Первый раз

. Это будущий лейтенант перед первым самостоятельным полетом. Вот посмотрите на это. Первое время инструктора с ним не будет, он сидел в первом двухместном автомобиле. Это, на мой взгляд, Оренбургская летная школа или Омск.В общем в тех частях

Строительное будущее

Это Сахалин 1974 года. Я прошел практику студенческого строительного отряда фотожурналистом. В этом кадре мои одноклассники. А человеку, который держит ноги, непонятно, у кого — это верный Егор, который сейчас является одним из руководителей «Интерфакса». Эти парни прокладывают электрический кабель теплотрассы одним концом за другим.

Vendetta Со всем в порядке

Корсика. Я ездил на Корсику на машине главы корсиканской мафии.Мы пошли в горы. Был какой-то поэт, художник, писатель — очень хорошие люди, мы с ними разговаривали, пили вино. Я ушел из компании, которая видела здесь этих двух колоритных детей. Это сельские жители высоко в горах. Я очень плохо говорю по-французски. И у них еще есть речи. Ну, в общем, ничего лучше не нашла, как спросить: «А что у вас тут вендетта?». И один из них тут же полез за спину, вытаскивает из-под рубашки пистолет и говорит: «Но мы всегда готовы к вендетте.Это вендетта — в. »А потом просто сладко улыбнулся

Еще подборка лучших изображений фотожурналиста:

через cameralabs.