Моисей наппельбаум: Моисей Наппельбаум — фотограф Ленина и Сталина
Моисей Наппельбаум — фотограф Ленина и Сталина
Моисей Наппельбаум — фотограф Ленина и СталинаМоисей Наппельбаум — фотограф Ленина и Сталина
Изображение: архив
Этот талантливейший фотохудожник, специализировавшийся на портретах знаменитостей, всех высот своей профессии достиг собственным старанием и трудом. Как всякий гений он не слишком церемонился со своими высокопоставленными клиентами, отчего часто попадал во всевозможные нелепые ситуации, которые кому-нибудь другому могли бы стоить, как минимум, свободы. Однако ходили слухи, что высшим покровителем этого фотомастера оказался сам Иосиф Сталин, портрет которого также был сделан в его студии. Он был настолько хорош, что даже столь жесткий человек, каковым являлся Сталин, позволял простому еврею определенные вольности в выражениях. Этой неординарной личностью был Моисей Наппельбаум.
Мовша Елья Наппельбаум, а именно таким было полное первое имя этого человека, впоследствии измененное на Моисей Соломонович, родился в 1869 году в провинциальном местечке под Минском.
Справедливости ради, стоит отметить, что хозяин студии постарался сделать ее отличной от остальных фотоателье. Помимо стандартного набора оборудования и мебели, присущих всем подобным заведениям того времени, Боретти украсил стены помещения портретами видных людей искусства. Здесь даже ся граммофон, на котором для клиентов воспроизводились записи музыки Шопена. Юному ученику фотографа поначалу доверили монтаж чугунного головодержателя-копфгалтера. Далее он научился печатать фотографии, а потом освоил навыки ретушера.
После трех лет работы учеником Моисею доверили делать собственные фото. И вот здесь у парня проявилось собственное видение процесса производства фотоснимков.
Он начал по-новому компоновать кадры, проводил эксперименты со светом, иначе рассаживал клиентов. Все это юный фотохудожник почерпнул, рассматривая репродукции картин старых мастеров: Тициана, Рубенса, Рембрандта. Следование традициям великих художников приводило к тому, что в портретах Наппельбаума подчеркивалась индивидуальность клиентов. Но чтобы это получилось, Моисею приходилось анализировать личность каждого заказчика.
Стоит отметить, что очень скоро работа в провинциальном городе перестала удовлетворять даровитого юношу. В 1887 году, проработав всего год фотографом, Моисей отправился странствовать по городам империи. Перебиваясь случайными заказами, Наппельбаум изучал творчество фотохудожников, присматривался к необычным способам их работы. После поездок по России Моисей в поисках опыта и денег отправился в Америку. Там он, правда, пробыл недолго. Разочаровавшись в жизни за океаном, где все сводилось исключительно к зарабатыванию денег, Наппельбаум в 1895 уже вполне сформировавшимся мастером вернулся на родину.
Поначалу он осел в Минске, где открыл собственную студию. Однако, побывав в Петербурге, Моисей понял, что качественно подняться и улучшить условия жизни своей семьи он сможет только в столице. Несмотря на ряд сложностей, возникавших из-за действовавшего в России закона о черте оседлости, фотограф сам переехал в Санкт-Петербург, а затем постепенно перевез туда всю свою семью. Ему удалось выкупить шикарное фотоателье А.М.Лежонова, располагавшееся на Невском проспекте, и с этого момента у него начался совершенно новый этап жизни.
Вместе с фотостудией Наппельбаум приобрел также большую многокомнатную квартиру, располагавшуюся в том же доме. Именно это стало важным фактором для получения известности мастера в художественных кругах столицы. Пользуясь тем, что дочери Моисея были довольно талантливыми личностями, к ним в дом каждый понедельник на специально организовываемые «посиделки» приглашались самые видные представители культурной элиты. Моисей Наппельбаум, пользуясь случаем, снимал гостей в своей студии, чем только увеличивал собственную известность.
Авторитет его как портретиста вырос настолько, что к нему в ателье приходили фотографироваться композитор Глазунов, певец Шаляпин, психиатр Бехтерев и даже великие княжны. Появлялись в студии Наппельбаума и революционеры, что впоследствии сыграло положительную роль в судьбе самого фотографа. В период революционных событий 1917-1918 годов к Моисею Соломоновичу пришли вооруженные люди. Арестовав фотографа, они стали вынуждать его «поделиться» своими сбережениями. Но заступничество со стороны представителей высшего эшелона новой власти быстро остудило пыл зарвавшихся экспроприаторов.
Уже в 1918 году Наппельбаум стал автором первого официального портрета В.И.Ленина, ставшего каноническим для граждан советской России. После этого к Моисею Соломоновичу пошли за портретами практически все представители советского правительства, партийные и военные деятели. Похоже, именно тогда мастером был сделан тот самый портрет Иосифа Сталина, который так понравился будущему руководителю СССР, что за мастерство автора ему прощались практически все прегрешения.
Кстати, как раз в 1918 Наппельбаум выставил первую портретную галерею самых видных членов партии большевиков.
Близость к высшим эшелонам власти позволило семейству фотомастера жить относительно безбедно даже в самые голодные послереволюционные годы. В доме Наппельбаумов на Невском проспекте продолжали проводиться «литературные понедельники», где пришедших гостей угощали чаем и пирожными. Сюда стекалась вся литературная богема, причем, не только питерская, но и московская. Пользуясь случаем, Моисей Соломонович фотографирует их в своей студии. С тех пор все сочинения бывавших здесь знаменитостей выходят исключительно с портретами Наппельбаума. Даже официальные власти старались использовать опыт мастера. Так в декабре 1925 мастер был вызван в гостиницу «Англетер» для фотографирования тела поэта Есенина.
В 1930-х фотограф, уже переехавший в Москву, получил для работы двухэтажный особняк на Петровке, где он снимал высшие чины СССР. В 1935 году, по случаю 50-летия творческой деятельности, мастер провел персональную выставку, где были представлены 400 портретов самых выдающихся людей страны.
Некоторые портреты сделанные Моисеем Наппельбаумом
Александр Блок и Корней Чуковский, 1921
Анна Ахматова, 1924
Борис Пастернак, 1934
Осип Мандельштам, 1920-е
Сергей Есенин, 1910-е
Фаина Раневская, 1928
В послевоенные годы изрядно постаревший мастер отошел от дел и засел за мемуары. Он написал книгу «От ремесла к искусству», правда, выхода ее в свет уже не застал. Жизнь его завершилась 13 июня 1958 года.
Приглашаем в наш телеграм: Мой Израиль.
Автор:
Марина Сливина, для IsraLove
Гений фотопортрета Моисей Наппельбаум
Эти фотографии знакомы нам детства — классические, хрестоматийные, а автор у них один! Это классик портретной фотографии, оставивший нам лица великих, тех, кто жил в его время — Моисей Наппельбаум.
Моисей Соломонович Наппельбаум (1869–1958) родился в Минске. В возрасте 14 лет начал работать в фотоателье Боретти. Поступив туда на должность ученика копировщика (человека, который печатал снимки), Наппельбаум затем работал ретушером и, наконец, через три года освоил профессию фотографа. Покинув Минск в 1888 году, работал фотографом в Смоленске, Москве, Козлове, Варшаве, Вильнюсе, Одессе, Евпатории, Нью-Йорке, Филадельфии, Питсбурге. В 1895 году открыл в Минске собственное фотоателье.
Моисей Наппельбаум
В 1910 году Моисей Наппельбаум с женой Розалией принимают православие и получают разрешение переехать в Санкт-Петербург. Там Наппельбаум сотрудничает с журналом «Солнце России», делая портреты известных людей искусства. В 1912 году Наппельбаум открывает собственный фотосалон на Невском проспекте. На шестом этаже дома номер 72 располагалась квартира, где в шести комнатах жила семья Наппельбаума, а три комнаты занимала студия.
Александр Блок и Корней Чуковский. 1921
Продолжает свою работу Моисей Наппельбаум и после революции. 31 января 1918 года в Смольном Моисей Наппельбаум сделал фотографию Ленина. Этот портрет стал классическим. В 1919 году он переезжает в Москву, где в здании гостиницы «Метрополь» открывает первую государственную фотостудию при ВЦИКе. Также он открыл ателье на углу Петровки и Кузнецкого моста, сохранив при этом и фотостудию в Петрограде. В том же году по распоряжению Луначарского в Аничковом дворце проходит первая отчетная фотовыставка Наппельбаума, которая означает признание фотографа наравне с художниками.
Александр Блок. 1921
В начале 1930-х годов Наппельбаум был лишён избирательных прав и как лишенец подлежал высылке из Москвы. С большим трудом ему удалось добиться отмены этого статуса и устроиться на работу в фотоателье, обслуживавшее туристов-фотолюбителей.
Александр Блок
Умер Моисей Наппельбаум в Москве 13 июня 1958 года.
Чем знаменит
Выдающийся мастер фотографического портрета, сумевший поднять ремесло фотографа на высоту искусства. Он отказался от считавшейся нормой в начале XX века съемки с тремя источниками света и предпочитал снимать всего с одним источником, получая известное из истории живописи «рембрандтовское освещение». Люди в работах Моисея Наппельбаума обычно сняты без дополнительных аксессуаров, без предметов фона. Художественный образ создается за счет композиции кадра и освещения. Наппельбаум применял живописные кисти для обработки негатива в процессе проявки («наппельбаумская ретушь»).
Анна Ахматова. 1920
Иногда Наппельбаум работал в редкой технике печати, которая называется гуммидрук. По его описанию, «бумага покрывается гуммиарабиком, смешанным с типографской краской. Затем она высушивается и сенсибилизируется особым раствором.
Потом бумагу вторично сушат и на ней печатают контактно, прямо с негатива, без увеличения. После этого отпечаток обмывается горячей водой с древесными опилками. Струя горячей воды с опилками снимает краску в белых местах, не пропечатавшихся из-за непрозрачности негатива; прозрачные же места негатива остаются темными. <…> световые пятна дают полную иллюзию гравюры, офорта». В результате фотопортрет получается похожим на рисунок сделанный от руки углем или сангиной.
О чем надо знать
В начале 1920-х годов в литературных кругах Петрограда были известны «Понедельники у Наппельбаумов», вечера, которые устраивали старшие дочери Моисея Наппельбаума Ида и Фредерика. Там бывали Анна Ахматова, Михаил Зощенко, Юрий Тынянов, Осип Мандельштам, Николай Гумилев, Николай Тихонов. Из Москвы туда приезжал Борис Пастернак. Наппельбаумом был издан один выпуск литературного альманаха «Город». Ида и Фредерика Наппельбаум были ученицами Николая Гумилева в поэтической студии Дома искусств.
Собирался поэтический кружок Гумилева «Звучащая раковина» и непосредственно в фотоателье Наппельбаума. Многие сделанные Моисеем Наппельбаумом портреты — ценные исторические документы. На них изображены деятели советского государства, ученые, поэты, писатели, актеры и другие.
Анна Ахматова. 1924
Б.Л. Пастернак. 1934
В.Э. Мейерхольд. 1932
Максимилиан Волошин. 1920-е
Михаил Зощенко. 1924
Николай Гумилев. 1910-е.
Осип Мандельштам. 1920-е
Сергей Есенин. 1910-е.
Сергей Есенин. 1919
Сергей Есенин. 1924
Фаина Раневская. 1928
По материалам Полит.ру
Наппельбаум био
био
Моисей Соломонович (Моисей) Наппельбаум
Книжный дизайн – это искусство соединения содержания, стиля, формата, дизайна и последовательности различных компонентов книги в единое целое.
По словам Яна Чихольда, «методы и правила, которые невозможно улучшить, разрабатывались веками. Чтобы создавать совершенные книги, эти правила должны быть возвращены к жизни и применяться».
Предисловие или предисловие — это первый раздел книги, обычно самый маленький по количеству страниц. Подсчитывается каждая страница, но номер фолио или страницы не указывается и не печатается ни на страницах дисплея, ни на пустых страницах.
Когда ему было 15 лет, мать забрала его из школы и устроила подмастерьем к известному минскому фотографу Осипу Боретти. Первоначально его функцией было копирование готовых фотографий, но очень скоро ему поручили помогать с проявкой и ретушью, навыками, которые он сохранил на всю жизнь и время от времени использовал до конца своей жизни. Его проницательность и рассудительность произвели впечатление на владельца, и Наппельбауму доверили фотографировать клиентов самостоятельно. Но в 1987 году Боретти закрыл свою студию, и Мозес Наппельбаум отправился в путешествие по России в поисках новой работы в приобретенной сфере.
Это приводит его к разным фотографам в Смоленске, Москве, Козлове, Одессе, Варшаве, Вильно и Евпатории. За время этого скитания он приобрел много нового опыта и понимания, но так и не нашел места, где будут делать фотографии, о которых он уже мечтал. Он решил резко расширить масштабы своих поисков и в 1980 лет вместе со своим старшим братом эмигрировал в 1890 году в США. Первоначально он пытался воспроизвести свой план игры в России, ища работу с уже известными фотографами и фотопредприятиями, сначала в Нью-Йорке, а затем в Филадельфии и Питтсбурге. Он был недоволен той работой, которую ему удалось найти, и решил начать работать на себя. Вместе с компаньоном начал работать арендным фотографом, обслуживающим предприятия, выбравшие фотосъемку для всего персонала как в группах, так и индивидуально. Параллельно он занялся изготовлением значков местных знаменитостей для массового распространения, в основном в качестве дополнения к рекламе. Позже в Советской России он воспользуется этими новыми навыками.
Он хорошо зарабатывает и даже умудряется откладывать, но не может рассматривать свои нынешние занятия как ремесло, к которому стремился. Накопив достаточный стартовый капитал, Моисей Наппельбаум вернулся в Минск в 1895 году. Там он устроил сначала фотографический павильон, а затем и полноценную фотостудию на улице, славившейся лучшими в городе фотографиями. Впервые он смог обустроить свою рабочую обстановку по своему вкусу. Он смоделировал его как высококлассное художественное ателье с элегантной мебелью и копиями известных художников в приемной. В то же время он начал экспериментировать со стилем фотографии, отправляя (и с успехом) свои работы на различные выставки, в том числе и за границу, и заявляя о своем понимании места фотографии в изобразительном искусстве. Он стал очень успешным, хорошо зарабатывает, у него большая семья (три дочери и сын), ему уже за сорок. Но его творческое развитие было сильно ограничено ожиданиями старой клиентуры, не готовой к творческим новшествам.
И снова он выбрал новый уход. Ему удалось накопить на другой стартап, и в 1910 без какой-либо заранее подготовленной точки опоры со своим шестилетним сыном в пятке, он уезжает в Санкт-Петербург в поисках новых достижений.
В Санкт-Петербурге Моисей Наппельбаум, как обычно, начинает с поиска работы у уже известного фотографа. Однако сейчас он очень опытный профессионал с полным портфолио своих работ. И в любом случае эти работы с самого начала воспринимаются как временные; он знает, что рано или поздно у него будет своя мастерская и что только там он сможет осуществить свои стремления. В эти промежуточные годы он работает у нескольких известных фотографов, но у каждого из них не очень долго. Каждый раз владелец настаивает на том, чтобы Наппельбаум просто делал то, что делает владелец, и недоволен, когда Наппельбаум делает то, что считает нужным. Только в 1914 Наппельбаум находит то, что искал — свое личное фото в самом центре Петербурга, на Невском проспекте, 72, где ему удалось арендовать весь 6 -й этаж красивого здания.
Там из девяти комнат три (в том числе холл в 49 кв. м) были отведены под его фотостудию, а остальные под квартиры для семьи, которые он теперь успел перевести из Минска.
В очередной раз Наппельбаум обустраивает свою новую мастерскую нестандартным способом, как сильно улучшенная версия его минской мастерской с шикарной мраморной лестницей, ведущей к стильно обставленной рецепции и необычно оборудованному огромному фотозалу, где Наппельбаум использует свой уникальный подход к предметной световой экспозиции.Но самое главное, очень скоро, эта фотостудия превратилась в значимое общественное мероприятие — место, куда нужно было прийти, чтобы сфотографироваться. Постоянно растущий спрос был настолько высок, что каждое лето Наппельбаум начал переносить свою студию в павильон в Королевском летнем пригороде. легенда гласит, в 1916 января у него была возможность сфотографировать двух королевских принцесс, и королевская семья одобрила их. Было несколько разговоров о дополнительных фотосессиях, но они так и не состоялись, и Наппельбаум очень скоро счел разумным забыть обо всем этом.
Ключевой чертой такого успеха было, пожалуй, сотрудничество Наппельбаума с еженедельником «Солнце России» – так сказать, «The New Yorker» для российской среды того времени. В этом еженедельнике Наппельбаум регулярно публиковал фотопортреты выдающихся деятелей искусства и культуры и свои «фотокартины», начав таким образом пожизненную «историю любви» с творческими слоями страны. Не менее важно и то, что в 1916 он начал делать и публиковать многочисленные фотографии ведущих политиков со всех сторон, охватывая большую часть делегатов II и III Думы. Он фотографировал Брешко-Брешковскую, Спиридонову, Плеханова, Сазонова, Церетели, Керенского, генерала Корнилова и других, сыгравших существенную роль в русской революции.
Участие Наппельбаума в дореволюционной политической фотографии сыграло решающую роль в его дальнейшем развитии. Эти фотографии заставили Луначарского (ответственного за образование, науку и искусство в первом советском правительстве) пригласить Наппельбаума в 1919 году. 18 сфотографировать Ленина для массового распространения с целью ознакомления населения России с образом Главы государства. Фотопортреты Ленина пользовались большим успехом, утверждались, тиражировались десятками и распространялись по всей стране.
На волне этого свершения Наппельбаум написал Свердлову (как Председателю ВЦИК — в те дни приравненному к должности Президента) письмо, в котором высказал мысль о желательности создания государственный фотошоп. Там, думал он, будут фотографировать государственных сановников для всеобщего обозрения. Идея понравилась, и Свердлов поручил Наппельбауму организовать и управлять такой студией и назначил его фотографом ВЦИК (он был единственным человеком в истории России, занимавшим такой пост). Наппельбаум согласился и открыл такой магазин параллельно своей личной мастерской, где продолжал работать на себя.
В конце 1918 года Луначарский предоставил в распоряжение Наппельбаума Аничков королевский дворец для проведения там своей персональной выставки. Было выставлено около 250 фотографий, причем только половина из них были портретами как таковыми. Остальное — его «фотокартины», постановочные композиции жанрового характера, его эксперименты с обнаженной натурой, человеческими формами, движениями и жестами. Отдельный раздел был посвящен портретам видных политических деятелей, считавшихся уже тогда контрреволюционерами, таких как Лавр Корнилов, Керенский, Церетели и др. В предисловии к каталогу выставки Наппельбаум описал как манифест свое видение превращение фотографии из простого средства визуальной записи в инновационное средство для новой главы в творческом изобразительном искусстве.
В то же время советское правительство решило переехать из Петербурга в Москву, и в 1919 году Наппельбаум и его мастерская были приглашены последовать их примеру. Ему были предоставлены помещения (как для квартиры, так и для мастерской) в Первом общежитии Коминтерна (гостиница «Метрополь» до революции, а значительно позже стала гостиницей «Метрополь» и остается ею по сей день). На этой студии он в итоге сфотографировал практически всю политическую элиту того времени. В то же время было устроено, что он имел возможность почти еженедельно возвращаться в Санкт-Петербург, чтобы работать в своей частной мастерской и с частной клиентурой.
В конце 1920-х гг. была выполнена основная функция Государственного фотошопа — визуальное ознакомление населения с новой политической элитой. В то же время верхушка общежития «Метрополя» переселялась на свои квартиры в Кремле. Государственный фотошоп был удален, и Наппельбаум вернулся в Санкт-Петербург, чтобы время от времени возвращаться в Москву в ответ на вызов правительства.
Тем временем его старшие дочери поступили в поэтическое ученичество «Поющая ракушка», руководимое Николаем Гумилевым и связанное с акмеистической «Мастерской поэтов». Поэты «Серебряного века». На эти собрания приезжали и (по умолчанию) фотографировались самые видные деятели русской культурной жизни. В то же время мастерская Наппельбаума оставалась открытой для широкой пойдите туда, чтобы попросить его сфотографироваться.
Со временем эта жизнь на два фронта становилась все более и более напряженной, и в 1924 году Наппельбаум окончательно решился на переезд в Москву, тем более что его клиентура переезжала в Москву все больше и больше. Государство предоставило ему большую мастерскую в особняке Анненковых на углу Петровки и Кузнецкого моста (Петровка, 5) и большую квартиру над ней.
Очень скоро его новая студия стала такой же популярной, как и предыдущая, и расцвела ее уникальная привлекательность для культурной среды Москвы. Его жизнь, казалось, достигла упорядоченности и стабильности. Он организует уроки фотографии, чтобы продвигать свое видение эстетики фотографии. В том же году Наппельбаум выставляет серию своих фотографий на Paris 9.0036 Exposition Internationale des Arts Décoratifs et Industriels Modernes и был награжден там Почетным дипломом. Точных данных о том, что он там выставлял, нет, но из прессы мы знаем, что две фотографии из этой серии, «Шейлок» и «Одиночество», относятся к его стилю «фотокартин» его ранней выставки
Тогда на ровном месте полная катастрофа. В 1930 году Народная государственная инспекция (вероятно, на основании частной собственности петербургской мастерской) лишила Наппельбаума и всю его семью гражданских прав, приказала выслать их из Москвы и запретила им работать в какой-либо государственной организации. По другой семейной легенде, судьба Наппельбаумов была решена личным звонком Максима Горького Сталину. Как будто чудом преследование остановилось и пошло на попятную. Наппельбаум остался в своем доме и в своей студии продолжал фотографировать видных политических деятелей и свою постоянную клиентуру.
В 1935 году, как бы в запоздалое, скрытое извинение за неудобства 1930 года, государство присвоило Наппельбауму звание Заслуженного художника России (первый и единственный повод для фотографов) и устроило ему вторую ретроспективную выставку. Шоу прошло на пике его профессионального успеха. Ожидается, что он покажет лучшие фотографии почти за полвека своей профессиональной жизни. Было 400 фотографий, что делает его самой обширной выставкой за всю историю. Но было ли оно настолько всеобъемлющим, как мы могли бы ожидать?
В отличие от первой выставки Наппельбаума, эта не была его частной выставкой — это была выставка, организованная государством для него и с ним. Таким образом, государственные органы должны были одобрить или отклонить фотографии, которые он мог попытаться выставить. Соответственно, было бы разумно предположить, что этот выбор не полностью отдавал должное всему наследию произведений искусства Наппельбаума к тому времени. Из книги воспоминаний Наппельбаума «От торговли к изобразительному искусству» можно сделать вывод, что на второй выставке на презентации 1918. А как же вся галерея корифеев Серебряного века, созданная в 20-х? Были ли они также сочтены слишком несоответствующими текущим ожиданиям, чтобы заслужить место на выставке? А как насчет его фотографий Троцкого, которые всего за пару лет до этого были напечатаны и распространены тиражами, сравнимыми с фотографиями Ленина? Или эта выставка не запоздала настолько, чтобы можно было показать портреты Бухарина, Мейерхольда, Есенина и многих других?
Сослагательное наклонение предыдущих утверждений связано с почти полным отсутствием данных о фактическом содержании этой выставки, для которой нет известного каталога или подробного описания. Эта неясность относится в равной мере и к портретам, которых там не было, и к тем, которые были на этой выставке. Предположительно, очень скоро большая часть его экспонатов была конфискована, уничтожена и изъята из публичного доступа вместе с сюжетами этих портретов. Выставку можно рассматривать как если не начало, то водяной знак долгого процесса перманентного истребления наследия Наппельбаума, который сопровождал его до самой смерти Наппельбаума и далее. Это во многом объясняет отсутствие конкретной даты на этой выставке, для которой даже каталог может быть столь же ядовитым, как и знание прототипов портретов в списке, и почему так мало фотографий в наследстве Наппельбаума, датированных 19 годом.30 -й . Многие из этих портретов могут быть утеряны навсегда, другие чудесным образом появляются вновь, а некоторые обнаруживаются без подтвержденной атрибуции. Во всяком случае, даже невозможно оценить масштаб реального ущерба, нанесенного настоящему художественному наследию Наппельбаума.
С началом Второй мировой войны Моисей Наппельбаум и его сильно урезанная мастерская вместе с другими видными учреждениями искусства и культуры были эвакуированы сначала в Нальчик, а затем, с наступлением фашистских войск, в Тбилиси и, наконец, в город Тебриз в Иране. Там он и его мастерская продолжали работать и сделали множество портретов выдающихся деятелей науки и искусства Грузии и Армении.
В 1945 году Моисей Наппельбаум вернулся из эвакуации в Москву и обнаружил, что дом на Петровке, где находились его мастерская и его квартира, был частично разрушен (а затем снесен) во время немецких бомбардировок. В качестве компенсации Правительство предоставило ему две комнаты в огромной коммунальной квартире на Большой Дмитровке, 8, где ему было разрешено построить в общем коридоре большие стеллажи из необработанных досок для размещения оставшегося архива, и помещение на улице Арбат (Арбат, 40). ) для своей новой студии. Эта мастерская мгновенно стала центром притяжения послевоенной творческой интеллигенции Москвы и всей страны. Эта новая мастерская моментально снова стала центром притяжения послевоенной творческой интеллигенции Москвы и страны в целом. Он продолжал снимать всех посетителей, которые приходили с этой целью в эту студию и много времени проводили по контрактам с самыми престижными культурными учреждениями, такими как Академия наук, Союзы писателей, композиторов, Большой театр, Художественный театр, Малый театр, и т. д., которые были заинтересованы в создании галереи своих ведущих личностей.
В этот же период Моисей Наппельбаум нанял литературного секретаря и начал диктовать свои воспоминания, которые часто устно и гораздо интереснее и живее рассказывал своим гостям. Позже он попросил свою дочь, искусствоведа Ольгу Грудцову, превратить эти заметки в изданную книгу (к сожалению, она вышла из печати через несколько месяцев после его смерти) под названием «От ремесла к изобразительному искусству. Искусство портрета». «.
В 1946 году в Московском Доме ученых прошла очередная, третья ретроспективная выставка Наппельбаума. Там было показано двести картин, и в своих воспоминаниях он описал ее как определяющую, лежащую в основе всего периода его художественного развития. Между тем эту выставку вряд ли можно считать знаковой. Очень созвучно с наблюдениями, сделанными выше, она в первую очередь строилась вокруг его фотографий, сделанных незадолго до войны и сразу после ее окончания, с минимальным количеством картин с его первой выставки и еще меньшим количеством экспонатов с ретроспективы 19-го века.35. Его последняя прижизненная ретроспектива состоялась в 1955 году.
В 1985 году семья Наппельбаумов наконец-то убедила отца перестать каждый день ездить на работу к своей арбатской фотографии и перестать работать. Он начал быстро стареть и 13 июня 1958 года внезапно скончался во сне от остановки сердца. Через два часа от гипертонического криза умерла его дочь Фредерика, поэтесса и профессиональный фотограф, прожившая с отцом почти всю жизнь.
В 1969 году в Доме журналистов прошла первая посмертная выставка Моисея Наппельбаума, организованная его сыном Львом Наппельбаумом. В 1970 часть этой выставки демонстрировалась в Московском Доме литераторов, переехавшим затем в ленинградский Дом литераторов, а другая часть — в ленинградский Дом архитекторов. В 2012 году в берлинской галерее Berinson прошла выставка «Моисей Наппельбаум. Портреты советской духовной среды». В 2014 году собрание произведений Наппельбаума, принадлежащее Алексу Лахману (Хельн), было показано в Еврейском музее в Москве. В 2019 году , по случаю 150-летия Наппельбаума в Минске была организована выставка его работ из собрания Александра Бородулина.В том же году эта выставка была показана в КГалерее на Фонтанке в Санкт-Петербурге.
С 1902 г. регулярно и с успехом экспонировал свои работы на выставках прикладного искусства во Франции и на Международной выставке прикладного и декоративного искусства 1925 г. был среди лауреатов в разделе «Фотография». Также стоит отметить участие его работ в выставках «Москва — Париж» в 1981 г., «Москва — Берлин» в 1996 г. и выставке «Революция. Советское искусство 1917–1932 гг. » в Лондоне в 2017 г.
В 1958 г. книга воспоминаний о Наппельбауме «От ремесла к изобразительному искусству». Искусство портрета», которая затем выдержала несколько переизданий. В 1984 года американское издательство Ann Arbor выпустило сборник его фотографий «Моисей Наппельбаум. Наш век». В 1985 году в издательстве «Планета» вышла книга «М. Наппельбаум. Избранные фотографии». В 19987 году в издательстве «Советский художник» выходит фотокнига «Моисей Наппельбаум. Фотография». В 2012 году каталог выставки был издан Berinson Gallery. В 2014 году издан каталог выставки в Еврейском музее «Моисей Наппельбаум. Ателье». Наконец, в 2019 году вышла монография «Серебряный век. Фото Моисея Наппельбаума»9.0003
В 2021 году в Москве прошла выставка «Моисей Наппельбаум – известный и неизвестный» с первой мизерной попыткой начать полноценный поиск истинного наследия творчества Наппельбаума.
Фотография в Беларуси (Современное время)
Сначала фотография в Беларуси, как и во всем мире, оставалась прерогативой состоятельных и технически подкованных любителей. Однако фотографический процесс постепенно становился менее сложным и затратным. В результате на рубеже 19 и 20 веков не только богатые аристократы, но и некоторые относительно обеспеченные горожане уже могли позволить себе открывать собственные фотоателье. Для них это был новый способ ведения бизнеса. Вместо того, чтобы развлекаться фотографией, они жили ею. Большинство членов этой новоявленной «гильдии» фотомастеров так и не перешагнули границы ремесла. Некоторые, однако, превратились в полноценных художников. Моисей Наппельбаум, которого иногда называют Рембрандтом советской фотографии, — один из них.
Моисей Наппельбаум. Автопортрет
Моисей Наппельбаум родился в Минске в 1869 году. Там он начал работать в фотоателье в 14 лет. После работы Моисей бродил по улицам Минска и изучал картины, выставленные в витринах местных фотоателье. . Он хотел учиться у других мастеров, но вскоре обнаружил, что большинство фотографий совершенно безвкусны. Молодой Моисей хотел заниматься фотографией по-другому. Возможно, именно во время одной из таких прогулок ему пришла в голову идея избавиться от искусственных фонов и объектов на картине и вместо этого работать с искусно наложенными светом и тенями.
Заработав достаточно денег для обеспечения относительной независимости, Моисей Наппельбаум покинул Минск. После периода путешествий, во время которых он побывал в Москве, Одессе, Варшаве, Нью-Йорке и Питтсбурге, в 1895 году он вернулся в родной город и открыл собственную студию. Его первые фотографии, гордо подписанные «М. Наппельбаум», уже имел свой фирменный подход, который заключался в выдвижении модели с помощью одного светового луча.
В 1910 году Моисей Наппельбаум переехал в Санкт-Петербург. Это было бурное революционное время в рушащейся Российской империи. Он сделал себе имя, снимая на камеру многих выдающихся (а также неоднозначных) личностей. Правила того времени предписывали не менее трех источников света для правильной экспозиции. Мозес Наппельбаум, однако, начал использовать единственный источник света, чтобы сфокусироваться на лицах своих моделей, оставляя ненужные детали в глубоких тенях. Это был очень похожий стиль на картины Рембрандта. При этом Наппельбаум стремился передать внутренний мир, характер и даже профессиональный бэкграунд своих моделей. Например, портрет выдающейся балерины Галины Улановой так сильно отличается от обычных постановочных студийных фотографий того времени.
Галина Уланова Анна Ахматова
Другим прекрасным образцом творчества Наппельбаума является портрет Анны Ахматовой, яркой представительницы «Серебряного века» русской поэзии. Наппельбаум написал ее портрет в стиле модерн, напоминающем графику Густава Климта.
Глядя на эти нежные фотографии, трудно представить, что именно Моисей Наппельбаум создал знаковые портреты вождей большевистской революции. Например, он сделал известную фотографию Владимира Ленина, которая на протяжении многих десятилетий будоражила все классы советских школ.
Другой пример — портрет Дзержинского (кстати, тоже выходца из Белоруссии) Наппельбаума, основателя ЧК и вдохновителя революционного террора и кровавых репрессий в коммунистической России. Это фото Дзержинского до сих пор висит на стенах многих органов КГБ страны. Однако сегодня нельзя не заметить, что Наппельбауму умело удалось показать жуткий взгляд хитрых глаз Дзержинского.
Владимир Ленин Феликс Дзержинский
Наппельбаум начинал свою деятельность типично декадентским художником, а закончил карьеру признанным мастером советской фотографии (в его регалиях даже звание Заслуженного деятеля искусств БССР).
Например, его портрет советского военного, созданный в 1949 году, вскоре после победы СССР во Второй мировой войне, изображает настоящего победителя. В то же время это фото сильно отличается от типичных парадных портретов советских офицеров, так как имеет привкус царской военной культуры. Только офицерские знаки отличия напоминают о том, что это фото сделано почти через полвека после того, как старая дореволюционная Россия канула в небытие.
Конечно, назвать Моисея Наппельбаума белорусским фотографом было бы натянуто. Ведь свои самые выдающиеся произведения он создал в России; его моделями были люди, безусловно, принадлежавшие к русской (или, наоборот, советской) культуре. Тем не менее Моисей Наппельбаум имел белорусские корни. Минск был его творческой колыбелью; именно здесь он решил стать фотографом, и именно здесь начал формироваться его стиль. В конце своей карьеры он написал книгу под названием «От торговли к искусству», в которой описывает свое отношение к фотографии. В случае с Моисеем Наппельбаумом название говорит само за себя.
Советское время было не лучшим временем для занятий фотографией или любым другим видом искусства. Большинство фотографов не могли позволить своему таланту разгуляться и были вынуждены мириться с идеологическими ограничениями. Следование нетрадиционному стилю может рассматриваться как потенциально подозрительное и опасное. Художник, явно отступивший от доктрины «соцреализма», должен был смириться с тем, что его работы никогда не будут выставлены на всеобщее обозрение. На самом деле лучше всего было хранить их в укромном уголке мастерской, хотя бы ради самого автора.
Так было с Сергеем Вишневским (1909–1992), фотохудожником, работавшим в городе Докшицы. В 1920-х и 1930-х годах Беларусь была разделена на две части между Польшей и Советским Союзом. Сергей Вишневский жил в западной части земли, находившейся под контролем Польши. В детстве он увлекся фресками в местных католических церквях. Под их впечатлением он написал несколько картин, которые в качестве украшения были выставлены в местной гостинице. Местный меценат аристократ Слатвинский заметил картины Вишневского и предложил финансировать обучение юноши в Вильне (Вильнюсе). Сергей Вишневский изучал искусство в Виленском университете, где он получил советы от Яна Булгака, еще одного выдающегося белорусского фотографа, о котором мы писали в первой части этой статьи.
В 1939 году Польша была разделена между нацистской Германией и Советским Союзом. В результате большая часть территории Беларуси была воссоединена под властью коммунистов. Поместье Слатвинских ограбили, а владельца отправили в ГУЛАГ. Позже его сын был расстрелян советскими партизанами. После войны Докшицы превратились в руины. Из его 4000 построек уцелело не более двухсот; три тысячи жителей города были убиты нацистами или погибли в боях. Вишневский вернулся в Докшицы и организовал небольшую фотостудию, которая позволяла ему зарабатывать на хлеб насущный, а также выпускать часть своего художественного пара.
Власти не препятствовали Вишневскому заниматься фотографией. Тем не менее за ним подозрительно следили как за человеком заметно «несоветским». Однако отношение докшицких людей к Вишевскому было совершенно иным. Для них он был местным волшебником, запечатлевшим на камеру жизнь целых поколений. Многие семьи в Докшицком районе до сих пор хранят его картины как сокровище предков.
У Сергея Вишневского тоже были стремления стать художником. В своих картинах он применял ту же манеру, что и на своих фотографиях. Он стремился охарактеризовать своих моделей, улавливая особое выражение их лиц или замечая поворот их голов. Результатом стал сплав фотографии и живописи. Как бы удивительно это ни звучало, но стилистически работы Вишневского схожи с работами американских портретистов-символистов, таких как Джеймс Эббот Макнил Уистлер или Ромейн Брукс. Едва ли у него была возможность изучать американское искусство; гораздо более вероятно, что Вишневский почувствовал дух времени и отразил его в своих картинах, написанных под влиянием фотографии:
Экономика СССР медленно восстанавливалась после войны. Ручные фотоаппараты советского производства становились все более доступными для широких масс.
Многочисленные новые фотолюбители стали объединяться в фотоклубы, один из немногих видов относительно независимой гражданской деятельности, допускаемой государством. Эти любительские клубы, в свою очередь, воспитали немало профессионалов фотографии. Одним из таких примеров является фотоклуб «Минск», основанный в 1960 году. Его нынешний председатель Явен Казюля — представитель послевоенного поколения белорусских фотографов.
Яухиен Казюля родился в 1936 году в Казани, столице Татарстана, автономной области России. Однако его семейные корни были в Беларуси. Его воспитывали как типичного «ребенка войны», которому часто нечего было есть, кроме картофельных очистков. После Великой Отечественной войны его семья вернулась в Беларусь. Джатьен, которому тогда было 12 лет, сбежал из дома и отправился в Москву, где присоединился к толпе беспризорников. Через несколько недель его поместили в приют и, наконец, отправили к родителям в Минск. Там Jaŭhien заинтересовался фотографией. У него уже был фотоаппарат «Кодак», который какой-то солдат привез в качестве «военного трофея» из Германии. Фотография прокралась в его жизнь и навсегда осталась с Ятьеном. Он служил в советских войсках, дислоцированных в восточной Германии, и начал зарабатывать свои первые рубли, делая фотоальбомы для своих армейских товарищей. Вернувшись в Минск, Евгений начал подрабатывать фотокорреспондентом газет «Знамя юности» и «Голас Радзимы» («Голос Родины», издание, ориентированное на белорусов, проживающих за рубежом). Его основной профессией было инженерное дело. Однако в середине 1970-е Jaŭhien обнаружил, что его фотографическое хобби требует больше времени, чем его основная работа, которую он решил бросить. Он также вышел из КПРФ после того, как ему поручили сделать фоторепортаж о партийном съезде в Минске. Джавьена отталкивали драки и ругань, которые, как он сам видел, прятались за красивым фасадом партийной пропаганды.
Фотографии Явиена Казюлии — это черно-белые эмоции случайных людей, с которыми он столкнулся.
С его фоторепортажами с первых акций протеста оппозиции против зарождающегося режима Александра Лукашенко в середине 9-го0s, Jaŭhien Kaziuĺia обозначил новую эру в белорусской пресс-фотографии. Столько раз подобные картинки появятся в печати в следующее десятилетие…
Первые акции протеста оппозиции против зарождающегося режима Александра Лукашенко в середине 90-х. 1957 г. в маленьком селе в центре Беларуси, является одним из самых выдающихся современных фотокорреспондентов страны. Он представляет ту же традицию, что и Яухиен Казюля, но принадлежит к более молодому, послевоенному поколению. С 19С 93 года он работает в крупной ежедневной белорусскоязычной газете «Звязда». Анатол часто сопровождает свои журналистские фотоматериалы короткими текстами, похожими на эссе. Анатолий Клащук также является автором самого продаваемого фотоальбома «Под небом Беларуси». Каждый раз, когда смена сезона (первый снег, или цветение в саду, или сильное наводнение на реках) обещает фотографу захватывающие возможности, Анатолий Клащук заводит машину и отправляется в отдаленный уголок Беларуси за новыми снимками. Его фотографии медитативны и полны природных узоров, часто подчеркнутых яркой деталью.
На протяжении многих лет Анатолю Клящуку приходится следить за жизнью детей, пострадавших от радиоактивных осадков на Чернобыльской АЭС. Его проект, поддержанный ООН, привел к многочисленным публикациям и выставкам.
Недавняя часть его проекта называется «Чернобыль. 20 лет спустя». Анатолий Клящук посетил детей (теперь молодых людей), с которыми познакомился 20 лет назад, когда они лечились.
Если Евгений Казюля и Анатолий Клащук — типичные фотокорреспонденты, любящие художественный снимок, то Игорь Савчанко — чистый фотохудожник, без пристрастия к текущим репортажам. Вместо этого его гораздо больше интересует построение параллельной реальности своими работами.
Игорь Савченко родился в 1962 году в Минске, работал инженером. Он впервые начал фотографировать в 1989 году. Всего через год после этого Игорь был награжден премией фонда Kodak-Pathe на Международном фотосалоне в Руане, Франция. В 1991 году открылась его первая персональная выставка в Galleri Index/ Fotograficentrum, Стокгольм. В 1997 году Игорь Савчанка отказался от фотографии и посвятил себя проектам в смешанной технике и профессиональному подводному плаванию. Однако в 2006 году он возобновил свои фотографические эксперименты.
«Эксперименты» — пожалуй, самое подходящее слово для описания фотографии Савчанки. Например, сериал «Про счастье» стремится воспроизвести случайные проблески советской коллективной памяти; в то же время в этих снимках есть немного мистическое ощущение, как будто заглянул в чужие сны:
Еще одна серия «Азбука жестов» представляет фрагментарные проблески жизни:
Фото из серии « Мистерия-1» создают тревожное ощущение деконструкции. Это пространство, которое тает. Одни цифры исчезают, другие зачеркиваются:
Фотография Игоря «Взаимопроникновение тьмы и света»; Структура процесса» предлагает чисто визуальный опыт без каких-либо различимых объектов в поле зрения.
В отличие от века назад, сегодня фотография редко становится основной профессией с самого начала карьеры. Вместо этого это обычно начинается как хобби и со временем становится все более и более серьезным. Зенон Пазняк, лидер оппозиции в изгнании, был одним из немногих, кто помог «пробудить» белорусское население от советской летаргии в конце 80-х. Он же помог открыть страшную правду о преступлениях советского режима. Многие знают Пазняка как демократического, но также националистического и консервативного лидера, чьи принципы, хотя и не нравятся многим, всегда были тверды как сталь. Однако есть и другая, мягкая и творческая сторона его личности, о которой обычно мало кто знает.
Пазняк страстный фотограф. Он придерживается своего хобби с юношеских лет. В отличие от бурных 90-х, когда вся его жизнь была связана с политикой, сегодня Пазняк живет в изгнании. Не имея возможности быть активным политиком, он заново открывает себя как художник. Книга фотографий и стихов Зенона Пазняка «Gloria Patria», безусловно, заслуживает пристального внимания. Его стихи минималистичны, напоминают хайку, как и его фотографии. Здесь почти нет людей, только природа или архитектура. Легкий ветерок касается васильковых полей; солнечные лучи ласкают старые кирпичи тротуара. Фотографии Минска Пазняка имеют дополнительную историческую ценность. Он создал их в 60-х и 70-х годах, до того, как многие из сфотографированных им городских пейзажей были снесены, чтобы уступить место новому бетонному Минску позднесоветской эпохи.
Еще одна книга Пазняка называется «Дароха» («Дорога»). Это сочетание его фотографий, сделанных в Беларуси до изгнания, и новых фотографических проблем, с которыми он столкнулся в Нью-Йорке.
В отличие от Беларуси, которая до сих пор населена воспоминаниями и ангелами.
Нью-Йорк глазами Пазняка — это город людей. Однако ничего гламурного в них нет. Невольно возникает ощущение, что Зианон жалеет этих суетливых и суетливых людей, населяющих глубокие кратеры между бетонными плитами небоскребов. Белорусские фотографии Пазняка идиллические, почти сюрреалистичные; его американские картины, напротив, острореалистичны:
Революция в цифровой фотографии способствовала развитию фотографии в Беларуси. Молодое поколение белорусских фотографов уже формируется. Одним из самых интересных представителей этой новой волны фотографов является Андрей Янкевич. Янкевич родился в западнобелорусском городе Гродно (Гродно) в 1981 году и приехал в Минск, где изучал экономику.
Однако графикам с финансовыми данными Андрей предпочел фотоаппарат. В 2002 году он начал работать с богатой традициями минской еженедельной газетой «Наша Ніва» и быстро сделал себе имя своими фоторепортажами. Его фотографии публиковались в крупных российских СМИ («Огонек», «Московский комсомолец», «Известия»), в Польше («Газета Выборча») и в США (Нью-Йорк Таймс поместила его фото с протестов оппозиции в Минске на первой полосе в марте 2006 года).
Он также получил престижную 9-месячную стипендию от World Press Photo в Армении, где создал серию фотографий о езидах, малоизвестном горском меньшинстве.
После своего опыта в Армении Андрей Янкевич начал расширять свою деятельность в области фотографии от пресс-фото до субфилософских фотографических нарративов. Это привело к нескольким проектам; например, сериал о лесбийской семье из Минска «У него женское имя»:
Еще один проект Андрея Янкевича, посвященный языческой культуре в Беларуси, сохранившейся до наших дней:
У Андрея Ленкевича были персональные выставки в Беларуси, Нидерландах, Германии, России, Литве, Чехии, Норвегии и Польше. Однако это не помешало ему быть избитым до крови и задержанным полицией во время митинга оппозиции 25 марта 2008 года в Минске.
Сегодня Андрей практически ушел из области пресс-фотографии и занимается проектами, которые можно назвать фотоэссе. Одна из его последних серий состоит из портретов видных представителей этнической белорусской общины, проживающих в Восточной Польше. Фотографии Янкевича буквально купаются во тьме, а редкие всплески света выдвигают перед зрителем важный фрагмент его картины:
Самая отмеченная наградами и поистине культовая картина, созданная Андреем Ленкевичем, — это преданная коммунистка, бегущая с красным флагом по центру Минска туманным утром. Картина служит метафорой современной Белоруссии, страны с надвигающимся советским прошлым и неопределенным будущим:
Совсем недавно картина заняла 1 место в номинации «Люди в новостях» во время первого крупного независимая выставка Press Photo Belarus 2010. Выставка обещает стать прекрасной площадкой для журналистов белорусской прессы, где они смогут проверить свои навыки и представить их широкой публике за пределами своей обычной медийной аудитории.
Виктор Драчев (1957 г.р., сейчас работает в Agence France-Presse) собрал больше всех призов на выставке, в том числе и гран-при. Особенно жюри оценило его фотографии из радиационно-загрязненных районов юга Беларуси:
Юлия Дарашкевич, фотокорреспондент «Нашей Нівы», молодой журналист с большим стажем.
Ей также было уделено особое внимание на выставке «Пресс-фото Беларусь 2010». Юлия была одной из первых девушек, которые окунулись в сложную и зачастую опасную сферу фоторепортажа в Беларуси:
Одно ее фото даже превратил в трафарет анонимный белорусский уличный художник:
Юлия Дарашкевич представляет интересную тенденцию. Сфера фоторепортажей, которая раньше в Беларуси была чисто мужской сферой, сегодня осаждается начинающими фотокорреспондентами-женщинами, несмотря на регулярные репрессии против журналистов. Барышни охотно бросаются в самые опасные ситуации, чтобы лучше выстрелить. В то же время они, как правило, имеют несколько иную точку зрения на события, часто останавливаясь на психологических аспектах своих объектов.
