Искусство фотографии. Ричард Аведон (часть 1): arktal — LiveJournal

Писать об Аведоне сложно. Сразу появляется вопрос – о каком, собственно, Аведоне рассказывать: о портретисте или о фотографе моды, о его коммерческих работах или о его социальной фотографии? Даже в ряду признанных классиков двадцатого века он выделяется своей редкой способностью успешно работать в совершенно разных жанрах, совмещать коммерческие съёмки и авторские проекты. И если других мастеров часто можно легко определить в рамки какого-то стиля, то Ричарда Аведона классифицировать не так-то просто.

         Из серии «In Memory of the Late Mr. & Mrs. Comfort», 1995

Начало пути и революция в рекламе

Можно начать с биографии: в 19 лет Ричард Аведон проходит альтернативную военную службу в фотоотделе морского флота США – в основном, снимает моряков на документы. «Должно быть, я снял сотню тысяч озадаченных лиц, прежде чем понял, что становлюсь фотографом». А после службы, в 1945-м, молодой человек поступает учиться в «Лабораторию дизайна» (“The Design Laboratory”) — легендарную школу дизайнера Алексея Бродовича, которая в те годы была, пожалуй, самым передовым учебным заведением, кузницей кадров американских фотографов и иллюстраторов. Руководитель школы, русский эмигрант Алексей Бродович, всячески подталкивал своих студентов к экспериментам и нестандартному мышлению. Известна, например, такая красивая фраза Бродовича: «Если вы смотрите в камеру и видите там то, что уже однажды видели – не нажимайте на спуск».

Бродович также был арт-директором журнала “Harper’s Bazaar”, и вскоре Аведон начал снимать для журнала. Двадцать лет работы на престижный “Harper’s Bazaar” – вот первый этап долгой карьеры Аведона.

Ричард Аведон и Фред Астер, 1957

Надо сказать, что в те послевоенные годы в фэшн-фотографии были ещё очень популярны шаблоны, установленные первопроходцами жанра в 20-х и 30-х годах. Стандарты, заданные Стайхеном, Хорстом и другими мастерами студийной съёмки, считались эталоном для подражания, и потому модельная съёмка почти всегда велась в студии. Фотограф тщательно выставлял свет, до мелочей продумывал кадр, а модели статично замирали перед камерой, — как правило, со спокойным, даже отстранённым выражением лица. Причиной для такой стилистики был и социальный аспект: модные журналы тогда ещё продолжали считаться атрибутом высшего общества, людей с достатком, поэтому и в модельной съёмке воплощался образ «прекрасной дамы» — образ, исполненный грации и достоинства, но при этом не выражающий никаких ярких эмоций. Этот безупречный статичный образ фотографы снимали либо в роскошной обстановке дорогих интерьеров, либо в лаконичных декорациях фотостудий. 

Но фэшн-фотография постепенно становилась более демократичной, она начала выходить за пределы студий, обретать динамику и движение. Ещё в 1930-х годах бывший спортивный репортёр Мартин Мункачи начал снимать своих моделей на открытом воздухе, в движении; британец Норман Паркинсон снимал целые сюжетные сцены, которые уже подразумевали какое-то дальнейшее развитие сюжета и «историю за кадром».

Показательна фраза из воспоминаний Паркинсона: «На фотографиях Стайхена, Битона и прочих фотографов женщины выглядели, как утончённые неженки. Я же хотел, чтобы на моих снимках женщины вели автомобиль, ходили по магазинам, нянчили детей, играли с собаками».  

И Ричард Аведон своими съёмками продолжил эту тихую революцию в мире модной фотографии, начатую Мункачи и Паркинсоном. (Надо сказать, что влияние Мункачи он открыто признавал и даже снял своеобразный «трибьют», дань уважения венгерскому мастеру – свою версию известной фотографии Мункачи с девушкой, прыгающей через лужи). На смену благородной невозмутимости моделей 30-х годов пришёл новый стиль, в котором было движение, была открытая эмоция и непосредственность, — вот ключевые слова, которыми можно описать новаторство Аведона. На его снимках модели больше не выглядят холодными статичными манекенами — они искренне радуются жизни, куда-то бегут, танцуют, смеются и не скрывают своих эмоций. Такая естественность и радость бытия выглядела очень симпатично, и такая реклама эффективно работала — потому что зрителям сразу же хотелось перенестись туда, в эту привлекательную реальность, показанную фотографом.

пальто от Cardin, 1957

Новая коллекция Dior, 1947

платье Dior, 1955

Съёмка для Dior, Париж, 1956

реклама платья «Lanvin-Castillo», 1956

Париж, 1951

реклама шляпок “Paulette”, 1948

реклама шляпок «Balenciaga», 1955

И во многом благодаря Аведону «глянцевая» фотография начала обретать естественность, модельные съёмки начали напоминать репортажный снимок, сценку из повседневной жизни. Модная фотография вышла из роскошных студийных интерьеров на улицы, стала более демократичной, и теперь девушкам из среднего класса проще было представить себя на месте модели.

В студии Аведон тоже продолжал снимать – но и его студийные съёмки часто были насыщены динамикой. На какое-то время фирменным приёмом фотографа стала лёгкая нерезкость моделей, снятых в движении – он совершенно сознательно не «замораживал» движение короткими выдержками, и это тоже помогало сделать фотографию более живой и непосредственной. Модели Аведона вспоминают о его умении создать комфортную атмосферу для съёмки – например, в студии он предлагал моделям самим выбрать фоновую музыку.

шляпка от «Paulette», 1949

Миа Фэрроу, 1966

платье Kimberly, 1967

бэкстейдж съёмки

Вечернее платье Macrini, 1961

Твигги, 1968

О его внимательном отношении к моделям свидетельствуют и его собственные слова:  «Я вырос в доме, полном женщин. Я видел, насколько важна для них одежда, их внешний вид и красота – и как они стараются это не афишировать. Как фотограф, я старался преодолеть этот барьер и показывать на фотографии не только платье, но и что это значит для женщины – носить такое платье». 

Ещё одним «козырем» Аведона была способность смешивать, казалось бы, несочетаемое, играть на контрастах – как в той фотографии, где известная модель Довима в роскошном вечернем платье позирует среди нескольких … слонов. В наше время, возможно, такой снимок уже не слишком удивит привычного ко всему зрителя, но в те годы никому и в голову не приходило снять что-либо подобное. А вот Аведон решил совместить в одном кадре хрупкую модель и огромных слонов, тонкий шёлк её платья с морщинистой кожей животных – и из этого контраста родилась поистине эпохальная фотография – с тех пор многие фотографы с разной долей успеха пытаются сыграть на таких противопоставлениях. Да и сам Аведон подобные контрасты использовал ещё не раз – например, в снимке, где Настасью Кински обнимает удав или в знаменитой серии «In Memory of the Late Mr. and Mrs. Comfort», где модель Надя Ауэрманн позирует со скелетом.

вечернее платье от Dior, 1955

Настасья Кински со змеёй, 1981

Начиная с 70-х годов Аведон уже реже занимался модельными съёмками, уделяя больше времени и сил другим своим проектам. Однако из биснеса не уходил и по-прежнему оставался одним из самых востребованных фотографов в этой сфере. Вот, на десерт, ещё несколько кадров разных лет:

Съёмка для Dior на Эйфелевой башне, 1950

Джин Шримптон, 1965

Надя Ауэрманн и Кристен Макменами, 1995

Шарф от Versace

1995

Текст написан для образовательного проекта  fujifilmru
Продолжение об Аведоне как о портретисте — здесь

arktal.livejournal.com

Легенда глянца. Ричард Аведон

Мир глянцевых журналов подарил нам немало выдающихся фотографов, но и среди них немного найдется столь же известных, как Ричард Аведон. За почти — трудно поверить! — 60 лет своей карьеры он сделал множество знаковых снимков. А ведь вполне мог стать бизнесменом. Или поэтом…

Ричард Аведон родился в 1923 году в обеспеченной семье владельца универмага на Пятой авеню. Его родители были выходцами из России и это, надо сказать, отразилось в дальнейшем творчестве Ричарда. Собственно, одной из первых его фотографий стал не сохранившийся, увы, портрет Сергея Рахманинова, жившего по соседству.

Легендарная модель Твигги (прическа от Ары Галлант) в парижской студии. Фото: Ричард Аведон

Ричарду пророчили карьеру отца и ждали, что он продолжит семейный бизнес. Однако упрямый мальчишка хоть и любил родителей, но категорически не хотел становиться владельцем магазина. Он собирался быть поэтом. Его стихи и рассказы публиковались в школьной газете, и он даже стал лауреатом поэтического конкурса.

Сальвадор Дали. Фото: Ричард Аведон

Затем, поступив в Колумбийский университет, Ричард внезапно приходит к мысли, что поэзию не обязательно отображать словами. Его неугомонная натура требовала более быстрых художественных средств. Так он пришел к фотографии.

Легендарная модель Veruschka Von Lehndorff. Фото: Ричард Аведон

Бросив учебу, Ричард отправляется на службу в морскую пехоту, где параллельно работает помощником фотографа.

Кейт Мосс. Фото: Ричард Аведон

После окончания службы он встречает еще одного выходца из России, знаменитого дизайнера и арт-директора Harper’s Bazaar Алексея Бродовича, и поступает в его Design Laboratories.

Maurizio Cattelan, современный итальянский художник, живёт в Нью-Йорке, работает в основном в жанре инсталляции. Фото: Ричард Аведон

Уже в 1946 году первые снимки Ричарда публикуются в глянцевых изданиях, а вскоре он начинает на равных соперничать с учителем. Впрочем, это не было враждой — до последнего они сохраняли душевную привязанность друг к другу.

Бьорк. Фото: Ричард Аведон

Как раз на 40–50-е годы пришлось становление fashion-фотографии, и Ричард Аведон стал одним из ее лидеров. Едва ли не первым он привнес в эту сферу творчество — до того искренне полагали, что здесь достаточно грубого ремесленничества. А фотографии Ричарда не просто выглядели живыми, они сочетали одновременно реализм и гротеск и явно выделялись среди других рекламных портретов.

Мэрилин Монро.

Затем пришли 60-е. Эпоха рок-музыки, войны во Вьетнаме, хиппи и свободной любви. Ричард не мог остаться в стороне. Дженис Джоплин, Элис Купер, Фрэнк Заппа, The Beatles, Энди Уорхол, Твигги и множество других знаменитостей готовы были разве что не в очередь выстраиваться ради того, чтобы их снимок сделал ставший уже культовым фотограф.

Серия фотоснимков для журнала «New Yorker». Фото: Ричард Аведон

В то же время Ричард много фотографирует солдат и деятелей антивоенного движения.

Балерина. Фото: Ричард Аведон

До 1990 года Ричард Аведон сотрудничал с Vogue, а с 1992 года — работал в журнале The New Yorker.

Бриджит Бардо. Фото: Ричард Аведон

Вышло много книг с ретроспективами его фотографий, а персональные выставки неизменно проходили с аншлагами.

Оммаж Мункачи, (Кармен, пальто от Кардена). Париж, Площадь Франсуа-Премьер. Фото: Ричард Аведон

Он работал до последнего — даже смерть в 2004 году застала его не немощным лежащим стариком, а активным фотографом, снимающим в Техасе очередную серию для журнала.

Уильям Касби, рожденный рабом. Алжир, Луизиана. Фото: Ричард Аведон

Источник фотографий: http://www.richardavedon.com/

rosphoto.com

Ричард Аведон — классик фотоискусства

Ричард Аведон — классик фотоискусства Ричард Аведон — мастер портретов. Трудно найти знаменитость, которая не позировала Ричарду Аведону. Среди его моделей Битлз, Мэрилин Монро, Настасья Кински, Одри Хепберн и многие другие звезды. Очень часто Аведону удается запечатлеть знаменитость в необычном для нее виде или настроении, тем самым открывая ее с другой стороны и заставляя по другому взглянуть на жизнь человека.
Стиль Аведона легко узнать по черно-белому цвету, ослепляюще белому фону, крупным портретам. В портретах ему удается превращать людей в «символы самих себя».
Портреты, выполненные Ричардом Аведоном, обманчиво просты. Нейтральный, чаще белый, фон и незатейливая композиция мало объясняют гипнотизирующее воздействие, которое оказывают его работы на зрителя. Такого эффекта невозможно добиться одной лишь техникой — здесь нужна искренняя заинтересованность фотографа в своей модели.

Ричард Аведон обладал кипучей энергией, редкой харизмой и удивительным человеческим очарованием. Фотографу удавалось принять участие в жизни каждого героя, внушить ему чувство собственной значимости. И человек, находящийся перед камерой, откликался — глазами, выражением лица, позой. Так зарождалась магия портретов Аведона, благодаря которой они стали классикой мировой фотографии.

Ричард Аведон родился в 1923 году в Нью-Йорке. Отец мальчика был владельцем довольно популярного магазина женской одежды на Пятой авеню, поэтому, можно сказать, в мир моды будущий фотограф погрузился буквально с пеленок. Фотографией Ричард Аведон тоже увлекся очень рано. В десять лет замкнутый мальчик, которого мало привлекали уличные игры, принялся осваивать семейную камеру Kodak.
Весьма примечательны первые модели юного фотографа — Сергей Рахманинов, который был соседом его деда, и младшая сестра, фотографируя которую, по словам самого Аведона, он и был «навсегда очарован женщинами». Умение передать на пленке женское очарование спустя много лет станет коньком мастера — так же, как и съемка портретов знаменитостей. Ну а пока Аведон делал первые шаги в фотографии — бродил в поисках натуры по Центральному парку Нью-Йорка и вступил в фотокружок.
В старших классах к увлечению фотографией добавилось увлечение литературой. В течение нескольких лет Ричард Аведон был редактором школьного литературного журнала «The Magpie» (где, естественно, публиковались и его собственные сочинения), а в 1941 году молодой человек стал лауреатом поэтического конкурса городских школ Нью-Йорка. Увлечение литературой оказало огромное влияние на стиль мастера. Позднее он говорил: «…Огромное влияние на меня оказала литература, чтение — великая вещь. Поведение персонажей книги настолько увлекает, что начинаешь изучать их характеры, взлеты и падения на социальной лестнице, полностью забывая о себе…»

Разумеется, юноша продолжал жадно следить за творчеством ведущих современных фотографов. Особенно Аведона восхищали работы знаменитого фотографа Мартина Мункачи. «Это будет интересовать меня всегда» — писал Аведон в то время о фэшн-фотографии, признанным грандом которой был Мункачи.

Однако работа, которую удалось получить Ричарду Аведону после окончания школы, от фэшн-фотографии была весьма далека. В 1942 году юноша поступил на службу в фотоотдел Управления американским торговым флотом. Работая сначала помощником фотографа, а затем и фотографом, Аведон главным образом делал снимки новобранцев для различных документов. Но эта работа, которую лишь с большой натяжкой можно назвать творческой, стала для молодого человека отличной школой портрета. Фотографируя сослуживцев, он изучал строение лица, мимику и приемы портретирования. А сам тем временем готовился к большему.
Спустя два года фотографу-самоучке удалось уговорить управляющего отделом модной одежды крупного магазина «Bonwit Teller» одолжить ему несколько платьев для фэшн-съемки. Все небольшие сбережения фотографа ушли на найм профессиональной фотомодели. Но вложения окупились сторицей. Магазин приобрел работы фотографа и подписал с ним контракт, предложив дальнейшее сотрудничество.
Собрав портфолио, Аведон отправился получать специализированное образование. Он поступил в «Лабораторию дизайна» нью-йоркской Школы общественных исследований (New York’s New School for Social Research). Именно там произошло знакомство фотографа со знаменитым дизайнером русского происхождения Алексеем Бродовичем. Благодаря этому знакомству, в 1946 году фотографии Ричарда Аведона появились на страницах модного журнала «Harper’s Bazaar», где Бродович работал выпускающим редактором.
Снимки Аведона произвели настоящую революцию. Его фотографии, на которых модели играли в чехарду или ловко передвигались на ходулях, представляли разительный контраст с «замороженными» формальными изображениями, которые прежде публиковали модные журналы. Сам фотограф признавался: «Мне нравились воображение и веселье девушек, я обожал смотреть, как они двигаются. Я интересовался не собственно модой, но хотел отобразить на снимках этот взрыв энергии и радости». Новаторство оценили по достоинству. Аведон был принят в штат «Harper’s Bazaar» и продолжал оттачивать свой стиль, а уже через год организовал собственную фотостудию.

Сотрудничество Ричарда Аведона с модными журналами «Harper’s Bazaar» и «Vogue» продолжалось двадцать лет — с 1946 по 1966 год. Это были годы становления и расцвета фэшн-фотографии. Помимо Алексея Бродовича, Аведону посчастливилось работать с лучшими людьми «модной» индустрии того времени. Фотографу покровительствовали знаменитые редакторы модных журналов Диана Вриланд, Кармел Шоу, Марвин Израэл, его коллегами по цеху были Ирвин Пенн, Хиро и Бен Девидсон. Вместе с ними Аведон участвовал в создании нового лица журнальной иллюстрации и формировании современного образа модной фотографии. Аведон стоял у истоков жанра, предполагающего смешение фэшн-съемки c реальной жизнью. Он создавал образы посетителей бистро, игроков в казино, велосипедистов — а контекст реальной жизни лишь подчеркивал гламурный блеск персонажей.
В 1950 году Ричард Аведон развелся со своей первой женой, моделью Доркас Норвел (с которой прожил в браке около пяти лет) и женился на Эвелин Франклин. В 1951 году у фотографа родился сын Джон. Пятидесятые годы стали для Аведона расцветом. К этому периоду относятся многие шедевры Ричарда Аведона например, снимок любимой модели Кристиана Диора -Давимы (Davima) в платье от молодого Ива Сен Лорана для дома Диор в окружении африканских слонов.
Хотя в модной съемке Ричард Аведон нашел свое призвание, он никогда не ограничивался только фэшн-фотографией. С 1952 по 1954 год, не прекращая сотрудничество с модными изданиями, Аведон был редактором и фотографом в журнале «Театральное искусство». А в 1956 году, в качестве художественного консультанта и автора фотографий, он принял участие в съемках фильма «Fanny Face» режиссера Стенли Донена с Одри Хепберн в главной роли. В сюжете фильма, одним из героев которого был фотограф Дик Авери (в исполнении Фреда Астера), прослеживались явные параллели как с судьбой самого Ричарда Аведона, так и с жизнью Мартина Мункачи, который когда-то был кумиром Аведона, а затем — коллегой по работе в «Harper’s Bazaar».

Некоторым подведением итогов за этот период стал альбом фотографий Ричарда Аведона под названием «Наблюдения» («Observations»), который вышел в 1959 году. Он интересен тем, что над ним работали три знаменитости: Ричард Аведон (автор фотографий), Алексей Бродович (автор полиграфического оформления) и Трумен Капоте (автор текстов). При этом, в угоду дизайнерским изыскам Бродовича, Капоте пришлось изменять текст таким образом, чтобы каждый абзац начинался с определенной буквы. В 1962 году в Смитсоновском институте Вашингтона прошла авторская выставка Ричарда Аведона, в оформлении которой также участвовал Алексей Бродович. Известный дизайнер вообще принимал участие в судьбе Ричарда Аведона вплоть до конца своей жизни. Однако, не в последнюю очередь благодаря непростому характеру Бродовича, их отношения нельзя назвать безоговорочно дружескими — дизайнер и фотограф навсегда остались строгим учителем и «нерадивым» учеником. «Он так и умер, ни разу не похвалив меня», — с горечью сказал Ричард Аведон после смерти Алексея Бродовича в 1971 году.
В 1966 году Ричард Аведон расстался с «Harper’s Bazaar» и перешел в «Vogue». На страницах этого журнала он открыл миру модель Твигги, которая стала идеалом новой красоты. Для «Vogue» Аведону позировал Энди Уорхол со свежими шрамами после операций и Ринго Старр с белым голубем на руке. Лукино Висконти, Фрэнк Заппа, Боб Дилан — список знаменитостей, представших перед нами на фотопортретах работы мастера можно продолжать и продолжать.
Излюбленный прием фотографа при портретной съемке — нейтральный, по преимуществу белый фон. Благодаря ему, персонажи Аведона оказывались вне предметного контекста, который способен отвлечь зрителя от личности модели. Сам фотограф писал об этом так: «Я всегда, с самого начала, пользовался белым фоном. Серый фон — только тогда, когда присущий ему викторианский романтизм входит в конфликт с объектом съемки, как это видно на примере Энди Уорхола, демонстрирующего свои шрамы. При работе с белым фоном очень трудно удержаться от того, чтобы графичность не вышла на первый план».

Но на фотографиях Аведона появились и герои, далекие от гламура — ведь шли семидесятые, время хиппи и войны во Вьетнаме. В разгар вьетнамской войны Аведон приехал в Сайгон для фотосъемки американских солдат. Это поездка принесла ряд снимков (например, очень известный «Армия США с вьетнамскими женщинами. Сайгон»), при работе над которыми Аведону удалось очень успешно испытать себя в новом жанре военного репортера.
К этому времени перестал восприниматься как фэшн-фотограф, а слава его шагнула далеко за пределы модных журналов. Выставочные залы Америки буквально боролись за каждую экспозицию Аведона — выставки следовали одна за другой. В 1970 году в Институте Искусств (Миниаполис) прошла выставка Ричарда Аведона — ретроспектива портретов, сделанных в 1945-1970 годах. В 1974 году нью-йоркский Музей современного искусства показал экспозицию, посвященную отцу фотографа. В следующем году в Нью-Йорке состоялась выставка «Портреты» (1969-1975 гг.), в которую вошли в том числе и работы антивоенной тематики. В 1978 и 1980 годах в музее Метрополитан (Нью-Йорк) и Музее Института искусств (Беркли) прошли ретроспективы фэшн-фотографий Ричарда Аведона. Активно издавались и фотоальбомы: «Портреты» («Portraits», 1976 г.), «Аведон: Фотографии», 1947-1977 гг. В 1976 году в журнале «Rolling Stone» были опубликованы фотографии серии «Семья», которые также объединяются в своеобразный альбом, посвященный известным политикам и бизнесменам.
Между тем фотограф, при жизни признанный классиком, отнюдь не почивал на лаврах. Более того, к концу семидесятых годов он выработал новую стилистику «реальной» фотографии. Вместо гламурного сияния этот стиль давал портреты, отчетливо прорисованные до последней морщинки, шрама, родинки. Таким образом был выполнен альбом «Американский запад» («In The American West», 1985 г.) — строго фронтальный ракурс, нейтральный фон, единственный объект в центре кадра. Это снова была революция, но если идея привнесения в моду жизни, с которой началась карьера Аведона, сразу нашла множество поклонников, то новая «минималистическая» стилистика автора поначалу понравилась далеко не всем.
Портреты 1979-1984 годов, объединенные в проект «Американский запад», казались странными, выставку принимали не все музеи, а критика восприняла альбом негативно. Например, в журнале «Искусство в Америке» («Art In America») появилась статья Макса Козлова, в которой говорилось: «Он (Аведон) изображает американский запад, как быдло, состоящее исключительно из уродов». Многие критики просто отказывались считать эти работы предметом искусства. Лишь годы спустя фотографии альбома «In The American West» заняли подобающее им место в мировом культурном наследии — как уникальные художественные документы, непредвзято запечатлевшие целую эпоху.

С 1992 года Ричард Аведон работал штатным фотографом в еженедельнике «The New Yorker». Без портретов его работы не обходилась ни одна более или менее значимая статья. Параллельно Аведон занимался и собственными проектами. Одним из таких проектов была серия под названием «За демократию». При работе над ней на 82 году жизни Ричард Аведон скончался от кровоизлияния в мозг.

Некоторые из представленных выше работ можно увидеть сейчас на выставке Dior (Изобр. музей А.С.Пушкина), она будет идти примерно до 20-х чисел июля.

www.livemaster.ru

Ричард Аведон

Ричард Аведон (1923) в отличие от большинства выдающихся и гениальных стал признанным фотографом очень рано: в тридцать пять  его уже причислили к числу  десяти великих фотографов мира. Не обошли Ричарда Аведона ни награды, ни слава, ни деньги. Сбой произошел только  однажды; сбой, сделавший его действительно великим на все времена и без всяких скидок.

А случилось вот что: в пятьдесят шесть лет, изрядно уставший от фешн-фотографий и мира моды, где слишком много, по его словам, было нарциссизма, и находясь не в лучшем здравии, он, уроженец восточной Америки и до мозга костей житель Нью-Йорка,  получил предложение: принять участие в масштабном проекте «Американский запад».

Шесть лет непосредственных съемок,  еще четыре года  подготовки к печати, семнадцать штатов, сто девяносто городов и более семисот пятидесяти фотографий самых разных людей: фермеров, рабочих-нефтяников, рабочих заводов, шахтеров, водителей, бродяг, продавцов, домохозяек, подростков, преступников разных возрастов и пола – гигантская по напряжению и длительности работа.

Альбом «Американский запад»

Когда смотришь подряд эту галерею черно-белых портретов простых людей, сфотографированных без всяких прикрас, эффектов и соблазнительных поз, на простом белом фоне, в строго фронтальном ракурсе, людей,  смотрящих на вас в упор, это производит неизгладимое, потрясающее, незабываемое впечатление, а от взглядов становится как-то неуютно и  не по себе.

Оторваться от этих лиц и глаз просто  невозможно. Они завораживают, затягивают, гипнотизируют, застревают в памяти и не отпускают. Обрамленные черной рамкой, без единой улыбки фигуры просвечиваются, словно рентгеном, ярким светом, проявляя на поверхности лиц  разные реальности: ту, что стоит за белым холстом, и ту, что внутри.

Их столкновение  проявляется морщинами, старостью, болезнями, шрамами, страхом, смертью, отчаянием и беспросветным одиночеством, тем, что к тому времени уже пугало самого мастера, одной ногой переступившего черту между жизнью и смертью. Это глаза человеческой судьбы, говорящие гораздо глубже о жизни, чем слова. И  это была совершенно иная стилистика, чем та, с которой Ричард Аведон начинал в далекой юности. Как были сделаны эти снимки?

Альбом «Американский запад»

«Я работал в полумраке, потому что солнечный свет создает тени, блики, ставит акценты, словно указывая вам, куда именно надо смотреть. Я стоял рядом с камерой, не позади нее, а на несколько дюймов левее объектива. Когда я работал, я должен был сам вообразить кадр, так как не смотрел в объектив и не знал в точности, что именно получится. И благодаря этому достигался эффект естественности. Казалось, человек на фотографии всегда был здесь, ему никто не говорил принять такую позу, спрятать свои руки или улыбнуться, и, в конце концов, присутствие камеры и фотографа исчезало».

В Нью-Йорке фотографии произвели эффект разорвавшейся бомбы и грома среди ясного неба. Даже те люди, которых он фотографировал, начали возмущаться, увидев себя, а музеи города один за другим  отказывались  от экспозиции. Но именно этот альбом стал бестселлером и сегодня стоит тысячи долларов, даже если он находится не в лучшем состоянии.

Альбом «Американский запад»

Такую реакцию в какой-то степени объяснил одноклассник Ричарда Аведона Джеймс Болдуин,  с которым знаменитый фотограф  когда-то, учась в школе, вместе делал литературный журнал, а через много лет стал знаменитым писателем.

«…существует миф об Америке, что она полна улыбающихся людей, но истина заключается в том, что страна заселена ордой отчаявшихся и хищных людей, полных решимости забыть свое прошлое и решивших начать делать  деньги. И мы, конечно, не изменились, и это подтверждают наши лица, наши дети, наше абсолютно невыразимое одиночество и  враждебность наших городов.

…мы невероятно невежественны относительно того, что происходит в нашей стране, не говоря уже о том, что происходит в остальном мире. …наше богатство так велико, что люди боятся потерять его и потому  думают, что должны убедить себя в правдивости лжи и помочь в ее распространении.

…Это не место для любви. Я подозреваю, что когда мы ссылаемся на счастливых и столь изумительно невидимых людей, мы просто ностальгируем о счастливой, простой, богобоязненной жизни, которую мы сами себе придумали, но никогда так не жили…. мы несчастный народ».

Альбом «Американский запад»

И эти слова, и этот альбом были неожиданными еще и потому, что начинал Ричард Аведон совсем с другого. С дорогих модных журналов, фотографий  гламура, с известных и знаменитых, которые смеялись и танцевали, радовались и прыгали. Они создавали прямо противоположный образ Америки: успешной, богатой, энергичной, счастливой  и веселой.

В историю фотографии Ричард Аведон вошел, безусловно, и этими фотографиями тоже, сразу заявившими о нем как о новаторе, который произвел революцию в области моды. Это действительно так. Когда в десять лет он начал заниматься фотографией (в семье царили строгие отцовские порядки, приучившие мальчика  сидеть дома), то его первым увлечением стала фотография, а музой и фотомоделью —  любимая сестра.

Очень хрупкая, с длинной шеей и огромными карими глазами, она надолго сформировала пристрастие именно к такому типу женщин-подростков. Потом Ричард Аведон говорил, что первые годы его моделями становились все, похожие на его сестру Луизу: с длинной шеей и огромными карими глазами.

Арнелли

«Я видел фотографии моделей, сделанные Стейхеном, Мункачи и Ман Реем в каждом выпуске, и я начал подражать им, фотографируя мою младшую сестру. Луиза была прекрасна. Ни у кого не было такой идеальной кожи, такой красивой длинной шеи и таких бездонных карих глаз… Мои первые модели — Дорин Лейт, Элиза Дэниелс, Одри Хепберн — были брюнетками с длинными шеями и овальными лицами. Все они были моими воспоминаниями о Луизе».

К сожалению, девочка страдала шизофренией и закончила жизнь в психиатрической больнице. Это  одна из самых трагических страниц жизни фотографа, наложившая отпечаток на всю его жизнь и многие фотографии. Серия репортажей из психиатрической больницы, которую он предпринял много лет спустя, видимо, не были случайностью, а фотографии этой серии не менее поразительны, чем фотографии альбома «Американский запад».

Одри Хепберн

Увлечение в школе литературой и поэзией привело Ричарда Аведона на философский факультет Колумбийского университета, но через год он его бросил и ушел на войну, в торговый флот, устроившись простым фотографом, в обязанности которого входило делать фотографии моряков для документов.

Казалось бы, нехитрое дело, однако, именно эти два года работы армейским фотографом дали ему незаменимый опыт наблюдения за мимикой, эмоциями, строением лица, что сформировало у него интерес к человеческому лицу вообще, и к личности – в частности.

После армии у Ричарда Аведона  уже не было сомнений, куда он пойдет и чем будет заниматься. Поскольку его отец владел богатым магазином модной одежды на Пятой Авеню, а мать была дочерью владельца швейной мануфактуры в России, откуда семья эмигрировала в конце XIX века, то мальчик с детства знал, что такое мода и любил фотографировать одежду в магазине отца.

Репортаж из психиатрической больницы

И он  решил использовать этот опыт:  договорившись с магазином модной одежды, что они одолжат ему на время образцы моделей и,  пригласив на все свои сбережения фотомоделей, создал  портфолио и отправился с ним в журнал мод, да не в какой-нибудь, а в один из лучших — Harper’s Bazaar, где дизайнером и арт-директором работал гениальный Алексей Бродович.

Выходец из России, бывший русский офицер, получивший художественное образование в Тенишевском училище Петербурга, воевавший на стороне Белой гвардии и эмигрировавший с женой в 1918 году, он обосновался сначала в Константинополе, потом — в Париже, где очень быстро стал заметной фигурой в дизайне и рекламе. Работает с Сергеем Дягилевым, потом — в рекламе в стиле конструктивизма и русского авангарда, и в фотографии. В начале тридцатых годов он перебирается в Штаты.

Директор журнала Harper’s Bazaar, посмотрев фотографии юноши, не пришел в восторг, но арт-директор журнала Алексей Бродович, увидев босоногих, веселых и прыгающих на пляже молодых моделей, оригинальность и потенциал молодого человека оценил. Между Бродовичем и Аведоном установились отношения учитель-ученик, за рамки которых Ричард никогда не выходил.

Алексей Бродович

Гений и тиран, вспыльчивый и строгий, Бродович был вождем и вдохновителем, создавая атмосферу творческого напряжения, был скорее духовным наставником, чем учителем фотографии, плохо владея техническими тонкостями фотографирования. Главным в его курсе обучения было помочь ученику проявить свою индивидуальность, привить вкус и развить чувство современных тенденций.

Ученики легендарного дизайнера всегда были лишь его сотрудниками, автором – всегда был он. Его стиль — изображение изолированных частей тела: глаз, губ, рук, ног, частей одежды. Для Ричарда Аведона Алексей Бродович был непререкаемым авторитетом, у которого он учился шесть лет. Фактически именно он сделал из Ричарда настоящего фотографа с особым вкусом и особым видением.

«Он был гением, и с ним было сложно. Это сейчас с ним все просто. Нужно оказывать ему почести, которые он так ненавидел при жизни и от которых он теперь не может отказаться. Он был моим единственным учителем. Я многому научился благодаря его нетерпеливости, высокомерию, недовольству. К сожалению, он так и умер, ни разу не похвалив меня» (Ричард Аведон)

Обложка журнала Harper’s Bazaar

Двадцать лет Ричард Аведон работал сначала просто фотографом, потом — главным фотографом журнала Harper’s Bazaar, затем перешел к конкурентам – в журнал Vogue, но сотрудничества с первым журналом не прерывал. Были и другие модные  журналы  (Life, Egoiste), и работа с кинематографом и театром. Он всегда работал много и ничего кроме работы не знал и не признавал:

«Это как проклятие, — говорит он. — У меня нет покоя в душе. Я постоянно работаю и уже перестал понимать, что можно делать, кроме работы. Это слоган моей жизни: «Я обдумываю следующую фотографию»».

Настасья Кински со змеей

При жизни фотографа вышло девять фотоальбомов, после смерти – еще четыре. Его самые знаменитые фотографии стоят на аукционах более миллиона долларов, в частности, столько стоит фотография Довимы со слонами, ставшая прорывом в фешн-фотографии,  где Ричард Аведон впервые смешал съемки с реальностью.

А есть еще фотография Настасьи Кински со змеей (для чего она два часа пролежала на бетоне), серия фотографий с Мэрилин Монро, Энди Уорхолом (со шрамами), Битлзов, Хичкока, Чаплина, Буша, Рейгана, Киссинджера, Барышникова, Плисецкой, Нуриева и многих-многих других. Он всегда считал себя, прежде всего, автором портретов, умея изобразить внутренний мир своих героев.

Френсис Бэкон

Умер Ричард Аведон в 2004, на 82-м году жизни, оставив богатое наследие и неуловимую тайну своих фотографий: тайну, кроющуюся в деталях:  жесте, закрытых глазах, летящей копне волос или  заломленных руках.

Тина Гай

Фотографии взяты отсюда

Related posts

coded by nessus

sotvori-sebia-sam.ru

биография и лучшие работы :: SYL.ru

Восхищающие особой легкостью и динамикой, работы этого американца давно стали классикой в мире современной фотографии. Человек, который не терпел перерывов в своей профессии, словно создавал медийных персон, и самые известные личности признавались, будто родились заново после сотрудничества с этим гением.

Магия снимков

Ричард Аведон, искусно владевший черно-белой графикой, передавал всю глубину человеческих чувств, и каждое его произведение – это диалог не только со своей моделью, но и зрителем. Его портреты на светлом фоне кажутся простыми и незатейливыми, однако на публику они оказывают почти гипнотическое воздействие. Конечно, одной лишь техникой такого потрясающего эффекта добиться невозможно. Обладающий кипучей энергией, Richard Avedon искренне интересовался своими героями, внушая им чувство собственной значимости. Каждый, кто находился перед объективом, раскрывался, и именно так рождалась уникальная магия портретов, ставших выдающимися снимками мирового фотоискусства.

Любовь к фотографии

Знаменитый Ричард Аведон родился в мае 1923 года в Нью-Йорке. Еще в раннем детстве он увлекся фотографией и часто снимал свою младшую сестру, запечатлевая на пленке ее природное очарование. Юноша обожает литературу, сочиняет стихи и даже становится лауреатом городских конкурсов среди школьников. Многогранная личность решает посвятить себя высоким материям и поступает в Колумбийский университет.

Однако вскоре он бросает учебу и безраздельно отдается фотографии. Аведон знакомится с известным дизайнером А. Бродовичем, который работает выпускающим редактором модного издания «Харперс Базар». Алексей по достоинству оценил потенциал нового друга, и благодаря этому знакомству в журнале появляются довольно смелые и провокационные снимки никому не известного автора.

Смелые работы, сделавшие Аведона знаменитым

Не очень интересующийся модой Ричард Аведон хотел показать зрителю взрыв радости и энергии юных девушек, и его фотографии, на которых царило веселье, разительно отличались от «замороженных» изображений, публиковавшихся в журналах. Он не стал работать в студии, а вытащил юных моделей на пляж, где они весело играли в чехарду, проваливаясь в рыхлый песок. Такой подход не всем нравился, но равнодушными его снимки никого не оставляли.

Талантливого юношу замечают, и он 20 лет сотрудничает с Harper’s Bazaar и Vogue. Это были годы становления так называемой фэшн-фотографии, и молодой человек работал с самыми знаменитыми людьми модной индустрии.

Сороковые годы прошлого века ознаменованы тем, что на смену сдержанности военного времени приходят роскошь и шик. Новое видение моды отчасти сформировал Ричард Аведон, фотографии которого часто становились революционными. Он показал миру студийные снимки, отличающиеся при кажущейся простоте уникальной пластикой движений.

Удивительные портреты

Аведон, считавший фотографию своим призванием, стоял у истоков нового жанра, который предполагал смешение реальной жизни с фэшн-съемкой, и последнюю он называл глубоким трудом. Но наибольшее удовольствие человек-легенда получает от создания портретов. Все знаменитые и не очень персонажи раскрывают свою душу перед объективом, а ведь сделать это дано не каждому. Даже фотографии обычных людей в старой одежде не теряют своего очарования, и многие последователи легендарного американца учились уникальному умению читать человеческие лица по его шедеврам.

Расцвет творчества гениального автора, признанного величайшим фотографом мира, приходится на 50-е годы. Ричард Аведон снимает не только в студии с использованием специального оборудования, но и выходит на улицы, и в его копилке есть кадры из повседневной жизни американцев. Итогом его творчества становится выход эпохального альбома Observations, оформленного дизайнером Бродовичем и писателем Капоте. Наполненные драматизмом произведения отображают внутренний мир человека.

Известные работы гения

С расцветом рок-музыки и зарождением течения хиппи приходят новые веяния в моде, которые сказались на fashion-съемках. На страницах глянцевых изданий появляются снимки худенькой Твигги, полудетскую внешность которой запечатлел в журнале Vogue фотограф Ричард Аведон. Работы мастера всегда приковывали внимание зрителей, и юная модель с огромными глазами тут же становится идеалом красоты.

Гений создал немало черно-белых шедевров. В 1981 году он провел фотосессию с начинающей актрисой Настасьей Кински. Более двух часов Аведон работал с юной красавицей, которую обвивал огромный питон, и никак не мог поймать нужное положение. Обнаженная прелестница, лежавшая неподвижно на бетонном полу, даже не шелохнулась, когда язык змеи коснулся ее прекрасного лица, и в этот момент щелкнул затвор камеры. Так появился один из самых великих снимков в истории мирового фотоискусства.

Портреты, вызвавшие шок

«Я стоял рядом с камерой, а не позади нее, благодаря чему достигался эффект естественности. Никто не говорил, какие позы человеку необходимо принять, и в конце концов мое присутствие исчезало», – рассказывал о тайнах своей профессии Ричард Аведон. Работы признанного мастера отображают не только гламур и красивую жизнь. В 1985 году уставший от модных фотосессий, он принимает участие в масштабном проекте под названием «Американский запад». Шесть лет мастер колесит по стране и посещает более 190 городов, запечатлевая простых людей, живущих в глубинке. Так появляется целая галерея черно-белых портретов фермеров, домохозяек, продавцов, рабочих, шахтеров, преступников, смотрящих в упор на зрителя.

Вскоре Аведон, перед объективом которого жили, а не позировали герои, представляет общественности фотографии, объединенные под общим названием In the America West. Оторваться от работ гения просто невозможно: лица завораживают и застревают в памяти. Ни одна галерея не захотела выставлять творения признанного гения, показавшего отчаяние и горе людей, старение и смерть, а американцы отказывались узнавать себя в столь страшных снимках.

Ранее создавший образ успешной и счастливой Америки, Ричард Аведон, фото которого кардинально отличались от гламурных, показал другую реальность, лишенную всяких прикрас. Публика увидела на лицах морщины и шрамы, а во взглядах людей читались беспросветное отчаяние и страх перед будущим. Их глаза молчаливо говорили гораздо больше о жизни, нежели слова. Сейчас этот альбом считается настоящим раритетом и стоит сотни тысяч долларов.

Фотография как проклятие

В 2004 году Ричард Аведон, биография которого была насыщена творческими проектами, скончался от кровоизлияния в мозг. Мастер оставил богатое наследие и неразгаданную тайну магии своих шедевров. Боявшийся, что новые снимки могут быть хуже предыдущих, он называл фотографию своим проклятием: «У меня нет покоя в душе, и я уже обдумываю новый снимок».

При жизни легенды вышли девять альбомов с произведениями искусства, а после смерти свет увидели еще четыре. Самые известные фотографии на аукционах и сейчас продаются за миллионы долларов.

www.syl.ru

Клуб одиноких сердец Ричарда Аведона — Bird In Flight

На свете нет ничего удивительнее человеческого лица, повторял фотограф. «Лицо — это главное, то, что с нами до конца. Ландшафт человеческого лица, все эти холмы, впадины, расщелины и все, что они означают, — это и есть правда, которую мы знаем друг о друге».

Почти каждое изображение человека, которое Ричард Аведон представлял публике, было невероятным, странным — и мало что рассказывало о том, кто стоял или сидел перед объективом мастера. Фотографии напоминали скульптуры, монументальные и величественные. Аведон объяснял такой эффект тем, что в первую очередь снимал себя: свое понимание персонажа, свое к нему отношение, свое равнодушие или уважение, удивление, интерес, восхищение, злость. Фотограф словно вилкой выковыривал из модели то, что ему было нужно.

У Аведона было страстное и болезненное желание копаться в себе, выискивая жутковатые комплексы. Ричард смаковал их, примерял на других и наделял ими моделей, а потом снимал. «Чтобы быть художником или фотографом, нужно воспитывать в себе любовь к тому, от чего большинство людей спешит отделаться. А нужно беречь это, чтобы оно было всегда наготове. Мне необходимо сохранять связь с моей слабостью, с моим мужским началом, с моим женским началом, с моим внутренним ребенком и внутренним дедушкой. Наверное, я снимаю то, чего боюсь, что меня интересует. Я исследовал, я учился и избавлялся от этих призраков. Я изгонял их из себя в свои работы».

«Каждый, кто фотографируется, знает, что его фотографируют. Поэтому он неестественен, он поневоле создает образ самого себя. Но есть еще и мои представления. Мое „я“ вступает в отношения с „приготовленной“ личностью модели. Это химический процесс»,— говорил Ричард. Его снимки были ужаснейшими из зеркал, так как отражали странный гибрид из желаний фотографа и стараний персонажа выглядеть хорошо. Они поражали, шокировали и застревали в голове того, кто их видел, навсегда. Портреты, созданные Аведоном, — это проходы во внутренний космос зрителя: бесконечный, небезопасный и полный ловушек.

birdinflight.com

Ричард Аведон вдохновляет #3

​Жемчужины Ричарда Аведона (продолжение)

Довима и слоны

«Dovima With Elephants, Evening Dress By Dior, Cirque D’hiver, Paris, August 1955» (с англ. «Довима и слоны, вечернее платье от Диор, «Зимний Цирк», Париж, август 1955 года»). Автор фотографии: Ричард Аведон (Richard Avedon).

С 1946 года показы мод от кутюр в Париже происходят ежегодно. После революционного успеха Кристиана Диора в феврале 1947 года с дебютной коллекцией «The New Look» (с англ. «Новый Облик»), Париж возвращает себе имя мирового центра моды. Темпы экономического роста в США держат прежний курс – положительный. Высший и средний классы американцев богатеют: треть мирового экспорта товаров обеспечивает США. Появляются первые в мире кредитные карты, то есть теперь дорогие платья и аксессуары могут себе позволить те представительницы среднего класса, мужья которых располагают меньшим капиталом, но стараются подражать высшему обществу. Популярность и, соответственно прибыли от производства и продажи дорогих, разработанных во Франции, моделей одежды в США растут.

1955 год. На пике популярности находятся модели Довима (Dovima), Сюзи Паркер (Suzy Parker) и её старшая сестра Дориан Ли (Dorian Leigh). Ричард Аведон продолжает выполнять коммерческие заказы для «Harper’s Bazaar». В его снимках появляется больше театральности, зрелищности. Это отчасти следствие его детского опыта, перенёсшегося на любовь к театру в зрелом возрасте. Аведон уже попробовал свои силы в журнале, посвящённом театральной жизни – «Theatre Arts» – не только в качестве фотографа, но младшего редактора. Основа аведоновского стиля того времени хорошо выражается собственной фразой Мастера: «смысл, выкрученный на полную громкость».

На ежегодных показах в Париже Аведон ищет, как и прежде, квинтэссенцию французского на парижских улицах и заведениях, затем фотографирует в подобранном окружении свежую коллекцию. «Танцевальное па… я увидел слонов под гигантским небосклоном, спустя мгновение я уже знал, что мне нужно найти правильное платье и знал, что в этом месте есть потенциал». ¹  Таким платьем оказался наряд «Soirée de Paris» (с франц. «Вечер в Париже») – дебют молодого модельера Ив Сен-Лорана (Yves Saint-Laurent), только-только пришедшего в процветающий модный дом Кристиана Диора, а местом – «Зимний цирк» в Париже.

На съёмках фотографии «Довима и слоны» в августе 1955 года. Сбоку от фотоаппарата – Ричард Аведон, правее – сын владельца «Зимнего цирка» Эмильен Буглиён (Emilien Bouglione), рядом – главный редактор «Harper’s Bazaar» Кармен Сноу, на заднем плане – Довима и слоны Фрида и Мари по бокам от неё. Автор фотографии: Сэм Шу (Sam Shaw). Правообладатель: «Sam Shaw Inc.». Источник.

Была середина дня, Аведон и Довима появились на пороге вольера, где жили животные цирка. Фотограф хотел, чтобы слоны позировали вместе с моделью. Эмильен Буглиён выделил Довиме свою комнату, чтобы та переоделась. Она вышла к животным, покормила их сахаром и морковью, привыкла к ним, а они к ней. Дальше два-три часа интенсивной работы и много фотографий (около 100 негативов за час). Аведон как всегда подвижный и энергичный, сновал по съёмочной площадке, активно менял камеры и точки съёмки. По команде дрессировщика слоны подняли передние лапы и хоботы… Щелчок затвора. Так родилась фотография, которая впоследствии стала «визитной карточкой» fashion-Аведона.

Наполненная отстранённой изящностью Довима, тонкая и хрупкая с гладкой, как шёлк ручной выделки, белоснежной кожей, подчёркнутой облегающим женский силуэт и тонкие руки платьем из однотонного чёрного бархата. Она словно готова воспарить, и в то же время прочно стоит на земле, стянута кристально чистым поясом, уверенно спадающим вниз к элегантно простому слегка заострённому носку туфельки. Женщина не то сдерживает, не то опирается на поднимающийся хобот огромного сильного животного одной рукой, и не то вопрошает, не то останавливает мощное движение другой рукой. Слоны, с их покрытой складками толстой кожей, неистовой мощью и необъятными размерами настолько сильно противопоставляются хрупкости, тонкости, изяществу, гладкости и плавности линий женщины, что невольно вспоминаешь сказку о красавице и чудовище. Это противоположность: две силы, равные по мощности и отличающиеся по образу действия, направлению. Там, где слон будет «бить посуду» сам того не желая, женщина останется спасительницей. Фотография исполнена напряжения. Кажется, ещё мгновение, ещё одно движение зверя – девичья хрупкость рассыплется на мельчайшие кусочки по твёрдой земле. Ещё один женский взгляд, один взмах рукой – грубая сила опадёт словно кленовые листья по осени.

На изображении есть примечательная деталь. Довима поднимает голову, слегка поворачивает набок и запрокидывает её назад, оголяя шею, сонную артерию – одно из самых беззащитных мест в человеческом теле. Женщина не то приглашает принести себя в жертву необузданной звериной силе, не то демонстрирует отсутствие страха перед ней. Тонкая грань в этих «не то, не то» содержит всегда, если почувствовать, уловимый аромат жизни, исполненный кажущимися противоречиями, множеством граней, каким-то мистическим образом сосуществующих вместе.

Похоже на «смысл, выкрученный на полную громкость»?

Эта фотография, как и другие коммерческие работы Аведона отчётливо вторят тенденции в американском обществе того времени. Социальный консерватизм – непреступное разграничение ролей мужчины и женщины, свойственное патриархальному укладу жизни – пришедший на смену «трудовой повинности» женщины в военное время и эстафеты ответственности и борьбы за выживание, вынужденно принятой женщинами у мужчин во времена Великой Депрессии, доведён до крайности настолько, что вот-вот даст трещину. Кажется, что ещё мгновение, и равновесие между хрупкой утончённой, почти неземной, женственностью Довимы и тяжёлой «локомотивной» мощью слонов падёт, исчезнет, испарится, раствориться словно и не было. Социальный консерватизм в США 1940-1950-ых годов, как показывает история, действительно, улетает в трубу в «свободные» 60-ые.

Художественная ценность рассматриваемой фотографии может заключаться в отчётливом выражении идеи, описанной выше (или какой-либо иной). Едва ли что-то мешает ей струиться с поверхности изображения к зрителю. Едва ли что-то препятствует, разрушает или отвлекает от неё, когда смотришь на картинку. Достаточно много деталей на разной глубине – от явных различий в формах и фактурах, до многосмысленности жестов – работают на одну и ту же задумку. И в этом заслуга Аведона-фотографа. Собрать в одном мгновении пазл, который бы символизировал некоторый смысл, понятный большинству. Так может делать человек, который не только обладает достаточным опытом в технике исполнения, что необходимо, но и чувствует малейшие движения и перемены, происходящие в окружающей его социальной атмосфере: «… уроки жизни, в награду лишь за умение наблюдать».

Такие фотографии едва ли создаются в момент спуска затвора. Они рождаются раньше в головах их авторов, а вызревают в многоподходовом осмотре контрольных отпечатков спустя несколько дней, месяцев и даже лет после съёмки и при печати (обработке), включающей в себя множественные дубли и десятки специальных операций.

Чтобы яснее выразить свою мысль о том, как «миллиметры» решают идею и задачу фотографии, покажу Вам снимок из той же съёмки:

«Dovima With Elephants, Evening Dress By Dior, Cirque D’hiver, Paris, August 1955» (с англ. «Довима и слоны, вечернее платье от Диор, «Зимний Цирк», Париж, август 1955 года»). Автор фотографии: Ричард Аведон (Richard Avedon). Источник.

Обладает ли эта фотография той же выразительностью, что её «сестра»? На мой взгляд, обладает. Но идеи фотографий разнятся. У этой, скорее, идея декоративности, формально-отстранённых роскоши и шика. Здесь меньше напряжения. Здесь слабо выраженно то состояние, когда как будто качение маятника достигает максимальной амплитуды, шарик зависает в верхней точке, и не способный в ней удерживаться сколь угодно долго он непременно падает ниц.

В первой фотографии внимания заслуживает ещё одна деталь. Цепи, опутывающие ноги слонов. Максимально противоположные герои сюжета: женщина и «чудовища», – она, жертвенно оголившая шею и стянутая роскошным поясом, притягивающем её к земле, и они, примурованные железными цепями к той же земле, становятся равноправными союзниками. Таким образом, эта деталь олицетворяет единство. Обоюдная повинность, приковывающая обе силы к одному основанию: к традиционному из века в век укладу жизни.

Единство и противоположность в этой фотографии создаёт ту самую гармонию, свойственную архитектуре Древней Греции и Древнего Рима, полотнам Яна Вермеера, Питера Пауля Рубенса, Леонардо да Винчи, Тициана Вечеллио и других мастеров визуальных коммуникаций, чьё творчество выдержало время. Присутствие гармонии выносит эту фотографию на берег Искусства, где становится малоразличимой грань между «коммерческим», жёстко ограниченным и предопределённым, и «художественным», абсолютно свободным и независимым.

Эта фотография не понравилась Аведону. Он хотел бы добавить струю воздуха, чтобы развеять ею свободное полотно пояса, и сделать линию, образуемую им, параллельной ноге слона, более диагональной и лёгкой. Сохранился ли бы тот эффект «приковывания к земле»? Возможно, в какой-то меньшей степени. Как бы там ни было, эта фотография стала олицетворением fashion-Аведона, приобрела самостоятельное от начального творческого замысла её авторов значение: стала символом американской культуры Послевоенного времени и, возможно, целого мироощущения людей без привязки к конкретным периоду и географии.

На русском языке Игорь Скрынников написал небольшое эссе, посвящённое фотографии «Довима и слоны». Наиболее примечательны в ней, на мой взгляд, три интерпретации, описанные автором. Познакомьтесь с ними.

Следующую остановку на творческом пути Ричарда Аведона сделаю в 1957 году. Фотография с изображённой на ней Мэрилин Монро (Marilyn Monroe) относится к тому же этапу в творчестве фотографа что и рассмотренное произведение, но её смысл уже связывает её с вызревающими идеями Аведона-художника.

Секс-символ

«Marilyn Monroe, Actress, New York City, May 6, 1957» (с англ. «Мэрилин Монро, Актриса, Нью-Йорк, 6 мая 1957 года»). Автор фотографии: Ричард Аведон (Richard Avedon). Правообладатель: Richard Avedon. Источник: Метрополитан-музей.

Будучи фотографом «Harper’s Bazaar» Ричард Аведон имел знакомства со многими знаменитостями, в том числе актрисами Голливуда. Для профессиональной роли, исполняемой фотографом в 1950-ые, это нормальное явление. Кинематограф является индустрией, тесно связанной с издательским бизнесом журналов о моде. Зритель смотрит на популярную актрису, и в желании подражать ей одевает «её» платья, аксессуары, перенимает стиль причёсок и макияжа, образ жизни, включающий места отдыха и принятия пищи, способы развлечений.

Образ Мэрилин Монро хорошо знаком не только в США, но и за их пределами. В 1950-ые годы он считался символом американской культуры, олицетворением идеальной женственности. Округлые открытые плечи, наполненные предплечья, округлые бёдра и оформленный живот, налитые груди, чувственные ярко-алые губы с чётким симметричным контуром, стрелки слегка раскосых глаз и увеличивающаяся к краям линия ресниц, подчёркнутые полоски бровей «домиком», выбеленные кудрявые волосы, открывающие всё лицо, свободные и в то же время, упруго развивающиеся на ветру. Всегда либо улыбающаяся, смеющаяся задорным смехом, гибкая и лёгкая в теле, либо наполненная до краёв чувственной нежности, порой, до роскошной беззащитности. Всегда с толикой загадки во взгляде и элегантном шике в жестах, походке и манере одеваться. Бесстрашная женщина, способная обнимать раскрывшего пасть тигра, и при этом выражать эмоции по-театральному ярко и чисто, что едва ли можно усомниться в их искренности.

К 1957 году Аведон уже не раз фотографировал актрису. В тот день, 6 мая, они работали в студии всю ночь. Мэрилин позировала:

«Marilyn Monroe, Actress, New York City, May 6, 1957» (с англ. «Мэрилин Монро, Актриса, Нью-Йорк, 6 мая 1957 года»). Автор фотографии: Ричард Аведон (Richard Avedon).

Ричард Аведон вспоминает: «Часами она танцевала, флиртовала и совершала все те вещи, которые делали её Мэрилин Монро. Затем наступил неизбежный упадок. Когда ночь подошла к концу, закончилось белое вино, закончились танцы, она села в углу подобно ребёнку. Всё ушло. Я увидел её неподвижной, без единого выражения на её лице. Я направился к ней, но не хотел фотографировать без её ведома. Когда я подошёл с фотоаппаратом в руках, я увидел, что она не говорит “нет”.» ²

Сама по себе эта фотография едва ли является чем-то необыкновенным, сложно создаваемым, в техническом плане. Каждый из Вас, наверное, (в моём архиве такие снимки есть) фотографировал портреты близких ему людей в моменты открытости, искренней грусти или печали, радости или нежности, другими словами, создавал портреты человека с обнажённой душой. Здесь центральная композиция с расположенными на уровне верхней трети линией глаз, пустой фон, мягкий бестеневой («голливудский») свет «в лоб» – всё просто, минималистично.

Ценность рассматриваемой фотографии, как и прежде, в её появлении «в нужное время в нужном месте».

Ассоциируется ли изображённый человек с Мэрилин Монро? С тем образом, который я описал выше, который смотрит на Вас с кадров «Некоторые любят погорячее» (на англ. «Some Like It Hot») и постеров наподобие панорамы выше? Скорее, нет. Я вижу опустошённый, потупленный (в английском языке есть точное слово – downcast) в-глубину-себя взгляд. Он растерян и, одновременно, не то тревожен, не то умиротворён, словно смотрящий перестаёт ощущать самость, отрешается, отдаёт всего себя в волю чего-то чужого, чуждого, постороннего своей внутренней природе. Даже блёстки на платье, кажутся, светятся тусклее и безжизненней.

Здесь традиционно для аведоновского стиля отражается сильный, «выкрученный на полную громкость» смысловой контраст, приобретаемый в контексте известного и привычного образа Мэрилин Монро. Этот контраст подчёркивает важная деталь, без которой рассматриваемая фотография даже в своём историческом, культурном контексте, имела бы, скорее всего, меньшую силу. Обратите внимание на внешние, «рекламируемые», атрибуты, такие как причёска, оформленные яркие губы и роскошное платье с блёстками и V-образным вырезом, подчёркивающим соблазнительной формы грудь. Они напоминает о Мэрилин Монро. Им в противопоставление ставятся атрибуты личности – взгляд, мимика лица и жесты – опущенные плечи и руки-плети. Они говорят о человеке.

Эта фотография – противопоставление «внешнего» и «внутреннего», образа и личности, иллюзии и обратной её стороны. Нормы Джин Мòртенсон, росшей в бедности и без отца, с душевнобольной матерью, с чередой отчимов и приёмных семей, испытавшей попытки изнасилования и побои ревнивого мужа, и Мэрилин Монро, богатой, знаменитой, элегантной и роскошной женщиной, желанной большинством американских мужчин 1950-ых вне зависимости от положения на социальной лестнице и являющейся объектом подражания многих женщин. Это демонстрация пропасти, бездны, между человеком, какой он есть, и созданным образом, который живёт отдельной жизнью и имеет мало общего с его носителем. Метко эту идею подкрепляют слова самого Аведона: «Мэрилин Монро не была конкретным человеком. Мэрилин Монро – её самой изобретение, гениальное изобретение, которое она создала, как автор книги создаёт героя» ³ .

Подумайте, в чём здесь может выражаться единство. И, вообще, выражается ли оно в этой фотографии?

Если бы я изучал только лишь это изображение, то в этом месте я бы поставил точку. Однако, рассматриваемое произведение находится в рамках статьи, посвящённой всему творчеству Ричарда Аведона в связи творчества с личностью автора. Предлагаю проанализировать её значение и в этом контексте.

Если оторваться от изображённого конкретного человека, то знаменитый снимок Ричарда Аведона может олицетворять столкновение «индивидуального» и «общественного». Проблему непреодолимого различия между тем, кем человек является, его представлением о себе и представлением о нём других людей, то есть общества. С этим конфликтом с рождения сталкивается каждый человек будучи «существом социальным».

С одной стороны, образ – это эффективный торговый приём, который начали использовать в викторианскую эпоху с появлением механизированного производства и, как следствие, первых реклам товаров и услуг. Ранее, когда создавались штучные продукты рассчитанные на локальную аудиторию, работало преимущественно «сарафанное радио». Идеализированный относительно желаний и потребностей общества образ вызывает доверие и назначает статус неизвестному, будь то к последней коллекции одежды от Диор или отдыхе в «Кафе де Флор» в Париже, ассоциированными с этим образом. Образ способен стимулировать определённое поведение в обществе, например, страсть к новинкам, покупкам в долг, и мнение, что Париж является центром мировой моды. Доверие покупателя к рекламируемому товару и статус, который обеспечивает наличие товара в руках покупателя, создаёт поток продаж.

С другой стороны, культивирование образа – это своеобразная форма ухода от действительности для его носителя. Образ замещает человека. Если последний не удовлетворён собой, своей жизнью, своим прошлым, другими словами, недостаточно уверен в себе, он может создать образ, чтобы компенсирует потерю или нехватку каких-либо событий или состояний. Аналогичный эффект – уход от разнообразия собственных чувств и эмоций, потребностей души – обеспечивают химические вещества, воздействующие напрямую на дофаминовые рецепторы в мозгу человека. Таким образом, образ помогал своему носителю существовать и жить той жизнью, в которой носитель нуждался, и одновременно, превращал его в заложника собственных особенностей личности.

Ричард Аведон, непосредственно работающий в рекламной индустрии, как я отмечал ранее, осознавал её механизмы и методы. Это одна из причин его постоянной востребованности как fashion-фотографа (его карьера в этом направлении равномерно длилась более 55 лет) и сопутствующего коммерческого успеха. Однако, возможно, фотограф представлял меньшие масштабы возможных последствий. Рассматриваемое изображение Мэрилин Монро является одним из многих того периода (с начала 1950-ых годов), в котором он впервые в своём творчестве исследует природу известности, влияние образа, взаимоотношения носителя образа и самого образа. Он ведёт эти исследования не из общего, «философского», интереса, а в разрезе глубокого личной потребности. Аведону 34 года, он знаменитый в США и Европе и хорошо оплачиваемый фотограф, другими словами, он тоже celebrity (с англ. «знаменитость»). Эту точку зрения подкрепляет его более поздняя собственная фраза: «В фотографии нет истины. Не существует истинного знания о личности какого-либо человека. Мои портреты в большей степени обо мне самом, чем о людях, которых я фотографирую. Я привык думать, что портрет – это результат взаимного обмена, результат чего-то, что происходит между тем, что фотографируемый субъект хочет показать, и тем, что фотограф хочет запечатлеть. Сейчас я думаю, что это совсем не так» ⁴.

Следующая фотография, которую я рассмотрю, относится к fashion. Она стала настолько популярной, что после появления в «Vogue» разошлась в виде постера в объёме двух миллионов копий. Предлагаю познакомится с ней поближе. Для этого я пропущу несколько страниц истории и отправлюсь в 1981 год…

Примечания:

¹ Оригинальный текст: «A position in dance… I saw the elephants under an enormous skylight and in a second I knew I then had to find the right dress and I knew that there was potential here» ([1]). Обратно к тексту.

² Оригинальный текст: «For hours she danced and sang and flirted and did this thing that’s—she did Marilyn Monroe. And then there was the inevitable drop. And when the night was over and the white wine was over and the dancing was over, she sat in the corner like a child, with everything gone. I saw her sitting quietly without expression on her face, and I walked towards her but I wouldn’t photograph her without her knowledge of it. And as I came with the camera, I saw that she was not saying no.» ([2], 12 абзац). Обратно к тексту.

³ Оригинальный текст: «There was no such person as Marilyn Monroe. Marilyn Monroe was an invention of her, a genius invention, that she created like an author created a character» ([3], 40:45 – 40:55). Обратно к тексту.

⁴ Оригинальный текст: «There is no truth in photography. There is no truth about anyone’s person. My portraits are much more about me than they are about the people I photograph. I used to think that it was a collaboration, that it was something that happened as a result of what the subject wanted to project and what the photographer wanted to photograph. I no longer think it is that at all» ([4], 11 абзац). Обратно к тексту.

Источники:

В порядке упоминания в статье

[1] (англ.) Заметка от 29 сентября 2015 года о фотографии «Довима и слоны» на сайте журнала модного дома «Диор». Источник.

[2] (англ.) Эссе «Richard Avedon: Avedon’s Endgame (2002)» (с англ. «Ричард Аведон: Эндшпиль Аведона (2002)»). Источник.

[3] (англ.) Документальный фильм «Richard Avedon: Darkness and Light» (с англ. «Ричард Аведон: Тьма и Свет»). Источник.

[4] (англ.) 50-минутная статья Эрика Кима (Eric Kim) «5 Lessons Richard Avedon Has Taught Me About Street Photography» (с англ. «5 уроков об уличной фотографии, поданных мне Ричардом Аведоном») содержащая множество полных цитат Ричарда Аведона, в том числе цитаты, редко встречающиеся в других источниках. К сожалению, выдержки приведены без указания их первоисточников. Источник.

photo-monster.ru