Робер: серия Робер | Мебелик
Парфюмер Ги РОБЕР
Ги Робер — парфюмер, создавший величайшие ароматы ХХ века, среди которых — Madame Rochas, Calèche Hermès, Dioressence, Gold Amouage. «Духи должны прежде всего хорошо пахнуть», — говорил он, и эта простая, возможно, даже трюистичная мысль сейчас, кажется, увы, не правит бал парфюмерной индустрии.
Тем не менее, руководствуясь этим принципом, маэстро Ги Робер внёс много своих штрихов в ольфакторный портрет ХХ века, который многими определяется как золотой век парфюмерии.
Парфюмерная династия Роберов началась не с Ги: ещё его дедушка и отец работали парфюмерами. Подлинного успеха на этом поприще достиг дядя Ги — Анри, родившийся в 1899 году. Свою карьеру Анри начал на фабрике Chiris в Грассе, продолжил в лабораториях Coty, а затем — в Chanel, где создал известные нам Chanel Pour Monsieur, Chanel № 19 и Cristalle Eau de Toilette. Сын Ги Робера — Франсуа — тоже пошёл по стопам отца и известен своими работами для таких брендов, как Les Parfums de Rosine, Lanvine, Nina Ricci и многих других.
«Мы — как художники: кто-то использует простые цвета, другие предпочитают утонченные сочетания. Значение имеет лишь результат» (Ги Робер).
Ги Робер является создателем более тысячи ароматов, хотя он не занимался составлением списка и не помнил все названия.
Известно об увлечении Ги Робера джазом (великий парфюмер виртуозно играл на фортепиано) и кулинарией (маэстро великолепно готовил).
К описанию многочисленных талантов Ги Робера стоит добавить и литературу: он написал ряд прекрасных рассказов, а в 2012 году вышла его книга Les Sens du Parfum («Чувство духов»), которая стала своего рода парфюмерной энциклопедией. В своей книге маэстро рассказывает о теории ароматов, создании парфюмов и тонкостях обращения с ними.
Своей главной работой и самым красивым ароматом Ги Робер называл «Золото» Amouage. Вот, что пишут об этом Лука Турин и Таня Санчес в своей книге «100 лучших ароматов»: «Как бы там ни было, двадцать лет назад Amouage наняли великого парфюмера Ги Робера и дали ему задание, о котором любой парфюмер может лишь мечтать: «Не думай о цене, извлекай аромат из любых, самых дорогих источников, какие только пожелаешь».
«Заказчики бывают трех типов. Первый — настоящий парфюмерный маркетолог. У него хороший нос, но он никогда не признает это! И никогда не станет вмешиваться в процесс создания духов. Второй — «гений» (как правило, эстет или модельер). Он всегда знает, чего хочет: запах ржавчины, мокрой псины или велосипеда весной. Пошарьте на полке и предложите ему что-нибудь альдегидно-цветочное или цветочно-восточное. Но он может подбросить вам несколько идей, которые удастся воплотить когда-нибудь потом. И третий — настоящий парфюмерный босс. О каждом шаге он будет докладывать президенту или совету директоров и никогда не решится на что-то без проведения исследований» (Ги Робер).
Вклад Ги Робера в развитие парфюмерии не ограничивается созданными им ароматами.
Долгое время он возглавлял Французское общество парфюмеров. Уже выйдя на пенсию и отойдя от дел, он помогал начинающим парфюмерам, занимался просветительской деятельностью, читал доклады и лекции.
«Коллекция О.Н. Ансберг». Лица Петербурга в шаржах Поля Робера
Поль Робер (1867–1934) приехал в Петербург из родного Фрибура (Швейцария) в 1885 г. восемнадцатилетним юношей. Благодаря своему таланту, он смог поступить во французскую драматическую труппу, выступавшую на сцене императорского Михайловского театра. В этом театре, премьеры и бенефисы которого посещал весь петербургский свет, включая двор и императорскую семью, Робер прослужил более тридцати лет, пока революционные события не вынудили его в 1918 г. покинуть Россию и вернуться в Швейцарию.
С раннего детства П. Робер проявлял не только актерские, но и художественные способности. Служба в театре, где полагался четырехмесячный ежегодный отпуск, дала ему возможности для серьезных занятий изобразительным искусством.
П. Робер посещал в Париже Академию Жюлиана – знаменитую частную академию художеств, где усовершенствовался в рисунке и живописи. Он писал картины маслом, успешно выставлял и продавал их, но особенно ярко проявился его талант как рисовальщика. П. Робером было издано два альбома карикатур: «Наши французские артисты. Карикатуры и автографы артистов Михайловского театра» (1896) и «Весь Петербург в карикатурах» (1903). В 1899–1901 гг. «журнал с карикатурами» «Шут», одно из самых известных российских юмористических иллюстрированных изданий, опубликовал около 80 цветных литографий по рисункам П. Робера, в шаржированном виде изображавших премьеры Михайловского театра. Известно, что П. Робер активно сотрудничал и в других журналах и газетах, но до сих пор его наследие как карикатуриста не только недостаточно изучено, но и не полностью выявлено.
Всего здесь было опубликовано около 340 рисунков и за несколькими исключениями – это портретные шаржи. Чаще всего Робер изображал артистов и других театральных деятелей – мир театра был для него родным. На первом месте была, естественно, французская труппа, но рисовал Робер и артистов других театров, а также членов гастролировавших в Петербурге театральных трупп.
Необычайно много внимания уделено деятелям городского самоуправления (свыше 70 шаржей). В этом, безусловно, сказался круг интересов владельца «Петербургской газеты» С.Н. Худекова, не только страстного театрала, знатока и любителя балета, но в течение многих лет – гласного санкт-петербургской городской думы.
В 1902–1905 гг. П. Робер изобразил несколько десятков гласных в сходной манере и по единому замыслу: из этих портретных шаржей можно было скомпоновать групповые портреты. В 1905 г. был «собран» и опубликован своеобразный триптих, изобразивший думцев разных направлений в момент оживленного спора.
Рассматривая шаржи П. Робера сегодня, нужно помнить, что в свое время они были погружены в общий контекст газетной информации и приходили к читателю вместе с новостями о тех, кто на них изображен. Чтобы по возможности заменить для современных читателей недоступный им газетный контекст, каждый из шаржей в книге снабжен кратким комментарием.
О.Н. Ансберг
Полный текст: http://mirpeterburga.ru/upload/iblock/640/640722da24ba87f843fa97efbeb3c46c.pdf
Робер Лепаж и его «Игра в карты» в круглом доме
Подпись к фото,Канадский режиссер и актер Робер Лепаж остается даже для знатоков загадкой
Канадский режиссер и актер Робер Лепаж – фигура в театральном мире настолько разносторонняя, что даже для знатоков он остается загадкой. За последние три-четыре года я был на трех его спектаклях, каждый из которых абсолютно не похож на другой, хотя каждый открывает новую сторону творчества этого интереснейшего художника.
Режиссер-универсал
«Эонагата» — сюрреалистическая танцевальная аллегория, в которой Лепаж танцевал вместе со знаменитой французской балериной Сильви Гиллем, британским хореографом Расселом Малифантом, а костюмы и декорации для которой создал легендарный Александр Маккуин.
А «Голубой дракон», напротив, — щемящая драма о резко меняющемся мире, в котором, пусть и в мелодраматичной форме, просматривается серьезное политическое содержание: усталый Запад отступает перед энергией и напором бурно растущего Востока.
И это не говоря уже о постановке опер Берлиоза и Стравинского, концертного турне Питера Гэбриэля, экспериментов с театром кабуки, театром теней, китайской оперой и вьетнамским кукольным театром на воде.
Лепаж родился, вырос и работает в Квебеке – специфическом месте, французском уголке по большей части англоязычной Канады. Упорство, с которым упрямые и гордые квебекцы сохраняют свою культурную самобытность в океане североамериканского гегемонии, достойно уважения. И хотя искусство Лепажа и по форме своей, и по содержанию абсолютно интернационально, квебекский след в нем всегда присутствует.
Лас-Вегас – столица мира
Подпись к фото,Нурия Гарсия и Тони Гилфойл в спектакле Робера Лепажа «Игра в карты.
Пики» на сцене лондонского Roundhouse
Есть он и в новом спектакле «Игра в карты. Пики», который Лепаж только что показал в лондонском Roundhouse. Это первая часть тетралогии «Игра в карты», каждый спектакль в которой будет посвящен одной масти в карточной колоде.
Впрочем, по первому спектаклю проследить связь с картами довольно трудно. Разве что в том, что действие его происходит внутри отеля в мировой столице азартных игр – Лас-Вегасе. 2003 год, канун начала иракской войны.
На телеэкране президент Буш безостановочно пытается убедить американцев, весь мир и заодно самого себя в необходимости войны.
В увольнение из тренировочного лагеря НАТО в невадской пустыне, где они отрабатывают вторжение в иракскую деревню, приезжают двое солдат НАТО: веселый любвеобильный испанец и закомплексованный, со скрытым комплексом викинга, датчанин.
Британский бизнесмен обманывает жену и себя, упорно и безуспешно пытаясь побороть страшную зависимость от игры.
Персонал отеля – нелегальные иммигранты из соседней Мексики – годами живут бесправно, опасаясь даже собственной тени, а больше всего болезни: медицинская помощь им не положена.
Пара из Квебека приехала с единственной целью – пожениться. Ведь Невада – столица не только игры, но и скоропостижных браков. Хотя зачем им этот брак, ни он, ни она толком и сами не понимают.
Весь этот пестрый людской калейдоскоп сплетается в тесный клубок, счастья в котором никто не находит. Датский солдат стреляет в себя. Мексиканская горничная с ужасом ждет рокового диагноза. Пара молодоженов рассыпается в так и не случившуюся брачную ночь. Даже сорванный в казино куш не спасает бизнесмена-игрока – обреченность мира настигает и его, сходящего с ума в пустыне.
Во всех этих незамысловатых сюжетных ходах просматривается схематичная заданность. Лепаж-драматург куда слабее Лепажа-режиссера, и спектакль вряд ли стоил бы столь подробного рассказа, если бы не уникальное его сценическое решение.
Круглый дом
Подпись к фото,Софи Мартин, Тони Гилфойл и Мартин Хаберстрох в спектакле Робера Лепажа «Игра в карты. Пики» на сцене лондонского Roundhouse.
Впрочем, сцены здесь в привычном понимании нет. Roundhouse, как следует уже из самого названия, – помещение круглое. Этот легендарное сооружение в лондонском Кэмдене когда-то, еще в XIX веке, служило паровозным депо – здесь отдыхали и разворачивались поезда, чтобы вернуться на маршрут Лондон-Бирмингем.
Уже в 30-е годы Roundhouse стал использоваться как место проведения культурных мероприятий, а в 60-е и вовсе стал контркультурной Меккой свингующего Лондона. Pink Floyd, Doors, Rolling Stones, Дэвид Боуи, Джимми Хендрикс, Led Zeppelin, Jefferson Airplane, а в 70-е — панки Clash и Stranglers… — легче сказать, кто из звезд здесь не выступал. Здесь же прошла и премьера скандального спектакля «О, Калькутта!», к созданию которого приложил руку и Джон Леннон.
После грандиозной реконструкции в середине 2000-х годов Roundhouse пусть и утратил часть своей богемно-андеграундной привлекательности, но зато обрел новые, невиданные до тех пор технические и постановочные возможности.
На 360 градусов
Огромная часть этих возможностей состоит в круглом, круговом помещении. В последние годы таких театральных помещений в мире становится все больше. Некоторые из них — Roundhouse в Лондоне, Westergastfabriek в Амстердаме или Ostre Gasvaerk в Копенгагене – промышленного, индустриального происхождения. Другие (таких большинство) – бывшие цирки.
Год назад полтора десятка таких залов объединились в так называемую 360⁰ Network, цель и смысл которой – на основе объединяющего их архитектурно-пространственного единства создать и общую театрально-постановочную концепцию.
Первым для решения этой задачи и был привлечен Робер Лепаж, специально для нее и придумавший свою «Игру в карты». После Лондона его спектакль проедет по всем остальным залам 360⁰ Network.
В центре зала – круглая сцена. Не арена, как в цирке, а именно сцена. Нет ни кулис, ни занавеса, ни декораций. Актеры, как deus ex machinа, появляются из десятков самого разного размера и формы люков и отверстий.
Оттуда же и так же внезапно вырастают и декорации – поднимающиеся и опускающиеся двери, мебель, барная стойка, даже плавательный бассейн.
Театр-зрелище здесь уверенно побеждает пьесу-смысл. За сценическими пертурбациями и техническими новшествами следить куда интереснее, чем за перипетиями сюжета.
Робер Юбер Картины биография Robert Hubert
Робер Юбер (Robert Hubert) (1733–1808), французский живописец. Юбер Робер родился 22 мая 1733 года в столице Франции. Учился и работал в Париже; с 1754 года по 1765 жил в Италии, испытал влияние фантастико– романтичных ведут Джованни Баттиста Пиранези. В 1775 году Робер принимал участие в реконструкции парка в Версале, с 1784 года назначен хранителем Лувра.
Большая галерея, 1795,
Музей Лувр, Париж
Архитектурный пейзаж, 1783,
Юбер Робер писал преимущественно античные руины, виды парков, в
которых трактованный в духе эстетики классицизма идеал природы органично
сочетается с руссоистскими идеями «естественного человека» («Храм Юпитера в
Риме», Лувр, Париж; «Пейзаж с обелиском», 1775, Государственный музей
изобразительных искусств, Москва).
В то же время богатство фантазии, тонкость живописной манеры и передачи эффектов воздушной перспективы, изящные жанровые сценки, иногда размещаемые Робером на фоне величественной архитектуры («Терраса в Марли», около 1783, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург), вносят в произведения французского художника элементы рококо. Большим разочарованием для философа Дени Дидро стал живописец Юбер Робер, объявленный им в 1767 году новой надеждой французского искусства.
Прачки, 1796,
Художественный музей, Бостон
Античная триумфальная арка,
1787, Музей Лувр, Париж
По мнению Дидро, при всей одаренности, художник Юбер Робер имел еще и чрезвычайно
развитый эстетический вкус, позволявший ему в изображениях античных развалин воссоздавать сам дух
места, царивший в нем некогда ритм жизни и мироощущение далекой эпохи.
Эта способность мастера делает его «Пон-дю-Гар» (Мост через Гap) незабываемым шедевром.
Однако Дидро предъявлял обычные претензии: картине не хватает законченности.
В обзоре Салона 1781 года он укорял художника: «Послушайте, Робер, Вы делаете наброски уже много лет, не пора ли написать законченную
картину?». «Картиной», которую Робер закончил, стал сам Лувр.
В 1784 году по рекомендации графа д’Анживийе, директора королевских
зданий и фактического руководителя музея, Юбер Робер был назначен ответственным за реорганизацию последнего. Он обладал способностью
видеть весь круг практических проблем и наглядно показать возможные решения с помощью живописи. Робер изобразил и альтернативу –
огромную галерею, превратившуюся в руины, – если ничего не будет предпринято. Его холсты привлекают не только красотой, но и
вниманием к основной на то время двойной задаче – устройству верхнего освещения и ритмично выдержанного архитектурного пространства
по всей длине Большой галереи. Он представил свет, струящийся с потолка, и огромную экспозицию почти такими, какими мы их видим
сейчас.
Кто такой Робер Лепаж и почему на его спектакли стоит идти даже в кино
Ходить в кино на видеопоказы театральных постановок — гиблое дело, и понятно почему. Однако же до 12 февраля в избранных кинотеатрах показывают декабрьскую оперную постановку из Metropolitan канадского режиссера Робера Лепажа «Любовь издалека», и тут уже хочешь не хочешь, а идти надо обязательно.
Кто такой Робер Лепаж
Лепажу 59 лет, на которые он, конечно, не выглядит. Он франкоканадец, родился в Квебеке. Что его коллективные биографы посчитали важным отметить в «Википедии»: в пять лет Лепажа поразила алопеция, унесшая с собой все его волосы с головы, бровей и ресниц; будучи подростком, режиссер страдал от клинической депрессии, обнаружив, что ему нравятся мальчики; оправившись от такого дела, Лепаж три года с 1975-го изучал театр в квебекской Консерватории музыки и драматического искусства, после чего уехал в Париж, где посещал семинар театральной школы Алена Кнаппа, после которого снова вернулся в Квебек.
Пару лет Лепаж делал независимые проекты — в качестве режиссера, драматурга или актера, а в 1980 году он присоединяется к тогда же основанной театральной компании Théâtre Repère, где становится сначала актером, затем режиссером, затем арт-директором. Именно в рамках этой компании в 1984 году Лепаж поставил спектакль Circulations, впервые привлекший к нему широкое внимание. На следующий год была поставлена «Трилогия драконов», которую заметили уже за границами Канады. В 1994 году коллектив Théâtre Repère распался; тогда же Лепаж открывает свою собственную театральную компанию Ex Machina, с которой работает до сих пор.
Лепаж занимает не вполне характерную для современных театральных режиссеров позицию между разных типов искусств. Он не только театральный режиссер и актер, но еще и тот и другой в кинематографе (снял шесть фильмов, снялся в двенадцати), не говоря уже о двух полномасштабных шоу, поставленных им для Cirque du Soleil (KA и Totem), постановках нескольких музыкальных концертов, и уж конечно, не говоря о его работах в оперном театре, которых чуть ли не больше, чем собственно (пост)драматических.
Почему нужно смотреть оперу «Любовь издалека»
Опера финского композитора Кайи Саариахо (женщина-композитор — чудовищная редкость для Met’а, последний раз такое было в 1903 году) «Любовь издалека» была впервые представлена в 2000 году на Зальцбургском фестивале; первую постановку срежиссировал Питер Селларс. Саариахо принадлежит к музыкальному направлению, обозначаемому как спектрализм. Что это такое — хотя бы примерно поможет понять пост Алексея Мунипова. Так вот несмотря на то, что текст этот — про Робера Лепажа, идти на L’Amour de loin стоит в первую очередь из-за самой оперы. Это музыка совершенно особая, ее хочется назвать космической, но этот эпитет к ней никак не клеится, потому что все эти колокольчатые перезвоны идут будто бы из-под земли. Да еще и отдирижировано это женщиной — Сусанной Мялкки. Вкупе с режиссурой Лепажа получается совсем нехарактерная для этого американского оперного театра постановка.