Стихи о фотографах

:: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: :: Случайные фото

Стихи о фотографах Любите фотографировать! Фото — это счастье мое, Судьбою дано мне в награду. И я откровенно скажу: Другого мне хобби не надо! Природа и фото дают мне покой, Отраду, любовь — всего понемногу. Фотик беру я и в час роковой, И даже с собою в дорогу. Он вместе со мной идет Всегда и в любую погоду. А вдруг вдохновенье придет — Тогда и фоткаю с ходу. Прекрасна природа, я вам скажу, Люблю я ее всей душою. А еще я ею весьма дорожу, Фотографируя, отдыхая порою. Небольшой секрет открою для вас: Любуясь пейзажем, тренируется глаз. В нем добрая аура и теплота, Как у Господа Бога, как у Христа. Подал заявление, в отпуск пошёл, И времени больше стало, В новый ритм жизни теперь я вошел, А жить-то осталось так мало! Поэтому хочется успеть охватить, Несмотря на любую погоду, Багряную осень, дыханье весны — Да все четыре времени года. Сколько бумаги, красок, софта Прошло через мои руки. Сознаюсь, что нелегко все шло у меня, Бывали и тяжкие муки. Но природа и фото вселяют добро Всем, кто мимо них не проходит, А порою, кому повезло, И счастье свое в них находит.   Удел фотографа — прекрасные мгновения, Затвором отсечённые от времени реки… Судьба фотографа — отбросив все сомнения, С течением бежать, играя, наперегонки… Вот подошёл к финалу календарный год. Имели место в нём: и счастье, и печали; Наполненные солнцем дни, и дни невзгод; События, что радость приносили или огорчали… Но время убежит за горизонт событий, Оставив след лишь в наших фотоснимках. И много лет спустя, альбом полузабытый На стольких лицах вызовет улыбку. Фотограф-чудотворец, властелин времён! Дарить улыбки — не твоё ль призвание? Не даром был ты в этой жизни наделён Столь не простого ремесла волшебным знанием! Не пропадёт твой труд, не канет в Лету! Ещё не время прятать твой мольберт! Прими, Художник, этот стих, как дань Поэта Тому, кто кистью именует свет! Дудник Сергей ————————— Снимем вас В профиль иль анфас, Хоть стоя, хоть лёжа, Всё будет похоже. Только не надо моргать, Щуриться и зевать. Кашлять нельзя и чесаться, А только во всю улыбаться. И будет у вас портрет, Которого лучше нет. ——————— День фотографа, не скроем, Близок каждому из нас. С этим праздником сегодня Мы спешим поздравить вас! Мыслей творческих желаем, Вдохновения души, Пусть сюжеты удивляют, Снимки будут хороши! У фотографа Фотограф, милый, я спешу – На паспорт нужно фоточку. Но только, очень вас прошу: Чуть-чуть поярче кофточку, Здесь потемней, там посветлей, Слегка добавьте алого, А носик нужно попрямей, А щечки можно впалые, А глазки чуть позеленей — Ой, ну совсем красавица! — И рот рисуйте посмелей… Да вам какая разница?! Вам фотошопа, что ли, жаль? Чего вы возмущаетесь? Всё, не читайте мне мораль, Вы только отвлекаетесь! Ресницы делаем длинней (Ну, не до подбородка же!), А брови просьба почерней, А чёлочку – короткую. А в ушках нарисуйте мне Серёжки с бриллиантами… Да ладно, дело не в цене! Вы с вашими талантами Могли бы мне сейчас убрать Лет восемь приблизительно?.. Да ладно, дайте помечтать, Какой вы нерешительный… …Ну всё, печатайте скорей! Нормально вышло личико?.. Ой, мама – это что за гей?!.. А, впрочем, симпатичненько! ——————— С днём фотографа! Мы вам искренне желаем Никогда не унывать, Как бы в жизни ни сложилось, Продолжать всегда снимать. Фотоснимком в красках ярких Столько можно рассказать! Кадров мы от вас прекрасных С интересом будем ждать! Как эхо дней, давно сгоревших… Как эхо дней, давно сгоревших, Всплывает прошлого причуда, Где груда снимков потускневших, И пачка писем ниоткуда. И образ твой запечатленный Из снимка в снимок повторялся. Такой застенчиво-влюбленный… Таким ты в памяти остался. ———————————————— Мастер фотоаппарата и проявки, Тот, кто сможет точно передать Красоту природы на бумаги, Чтобы ею вечностию стать. Поздравления фотографам коротки, И желаем вам удач в делах, Пусть всегда ваш кадр будет четким, А мы вас будем ежегодно поздравлять! Старый фотограф Не на рыбалку, не заезжим фатом – Сомнамбулой на дальние пруды Опять бреду я с фотоаппаратом Поймать каприз бликующей воды. Мне почему-то сладко быть мишенью Игры, – как будто принял порошок, – И грезить, что материя в движенье, Что вскорости все будет хорошо. А вечером, когда в холодный снимок Гляжусь я, одинок, как волчий вой, Вода фактурой старческих морщинок Уже не обещает ничего. .. Но пусть судьба берёт меня в кавычки, Не спрашивая, жив или не жив, – Опять перед рассветом по привычке Я новый подбираю объектив… Под сквозными небесами, Над пустой Невой-рекой Я иду с двумя носами И расплывчатой щекой. Городской обычный житель. То, фотограф, твой успеx. Ты заснял меня, любитель, Безусловно, лучше всеx. Непредвиденно и дико, Смазав четкие края, Растянулась на два мига Жизнь мгновенная моя. Неподвижностю не связан, С уxом где-то на губе, Я во времени размазан Между пунктом «А» и «Б». Прижимаясь к парапету, Я куда-то так бегу, Что меня почти что нету На пустынном берегу. Дома скажут: «Очень мило! Почему-то три руки…» Я отвечу: «Так и было! Это, право, пустяки». Александр Кушнер Старые фотографии Они стареют как-то незаметно. Становятся легендами и снами. И время размывает силуэты, Еще вчера считавшиеся нами. Оно незримо отчуждает лица, Вползает тихо на изображенье, И в каждой мелочи застрять и проявиться Старается невидимое время И, как плохой художник, — все некстати: То желтизна, то тени не сольются, — Так изменяет нас, что только платье Или еще какая мелочь узнаются… Мы прочь уходим, время встречно мчится, Ложится желтизной в изображенья. Меняет фотографии и лица, Похожие вчера как отраженья… —————— Семейная фотография Натягиваю новую матроску, И поправляет бабушка прическу, На папе брюки новые в полоску, На маме ненадёванный жакет, Братишка в настроении отличном, Румян и пахнет мылом земляничным И ждёт за послушание конфет. Торжественно выносим стулья в сад, Фотограф наставляет аппарат. Смех на устах. Волнение в груди. Молчок. Щелчок. И праздник позади. Ты сними, сними меня, фотограф, Так, чтоб рядом звонко пели птицы, Словно в даль смотрю я голубую, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил В то, что очень одиноко мне. Ты сними, сними меня, фотограф, Так, чтоб я смеялась беззаботно, Так, чтоб я была неотразимой, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил В то, что очень одиноко мне. Так сними, сними меня, фотограф, Чтобы не было в глазах печали, Чтобы взгляд был полон превосходства, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил В то, что очень одиноко мне. Ты сними, сними меня, фотограф, Прояви же так свое умение! Чтоб на фото я была счастливой, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил В то, что очень одиноко мне. Так сними, сними меня, фотограф, Чтоб я даже вызывала зависть Радостью своей и оптимизмом, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил В то, что очень одиноко мне. Ну, давай, давай, снимай, фотограф! Будто б я окружена друзьями, Будто б я довольна этим миром, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил В то, что очень одиноко мне. —————————- Перебирая старые альбомы и фотографии, что так мне дороги, на них все лица милые и мне знакомы, и есть на них конечно также ты. Я вспоминаю сразу наши встречи, и дружбу, и признания в любви, и слезы я роняю в этот вечер, но сожалею, что ушли те дни. Одни лишь фотографии в альбоме наводят на меня опять печаль, на них я счастлива, и мне ужасно больно, что это в прошлом и немного жаль. Я что -то видно в жизни упустила, возможно, что -то плохо поняла, одно я знаю — я тебя любила, и чувствовала, что любима я. Но почему же все же мы расстались? Кто виноват и что всему виной? В альбоме фотографии остались, где я люблю и где была с тобой……. Фотография вложена в старую книжку… Фотография вложена в старую книжку И забыта среди пожелтевших страниц. Невысокий, в шинели, какой-то парнишка, Улыбаясь, глядит из-под длинных ресниц. Карандашная надпись: «Зима, сорок третий», И, чуть ниже, другая: «Погиб как герой»… Сколько их – безымянных героев – на свете, Сколько их никогда не вернулось домой!.. Им бы жить без забот, и дружить, и влюбляться, Только вдруг в летний день объявили войну. И они, взяв винтовки, в свои восемнадцать, Шли на фронт – погибать, защищая страну… Сколько судеб не сложено, песен не спето, Сколько жен, матерей оставалось без сна… Так зачем же, зачем в это страшное лето Вдруг на нашей земле появилась война?! Из учебника вновь оживает картинка, Раздвигая границы событий и дат. Словно в память о прошлом, со старого снимка Улыбаясь, глядит незнакомый солдат. Он – герой. Это значит, что он не сдавался, Это значит, ни шагу не сделал назад. Может быть, он в окопе один оставался, Прикрывая собой отступавший отряд, Может, в грохоте хриплом немецких орудий Батальон за собою в атаку повел… Только он не вернулся, как многие люди – Те, кто с этих боев никогда не пришел. Пусть нам дорого слишком досталась свобода, Тем ценнее она для живущих сейчас. И листок пожелтевший – забытое фото – Будто памятник всем, кто сражался за нас. Они отдали жизни, чтоб мир продолжался, Наступала весна, было пение птиц, Чтоб мальчишка другой в объектив улыбался И смущенно глядел из-под длинных ресниц. Фотограф http://stihidl. ru/poem/16402/ мгновения жизни летят слишком быстро мы часто за ними не можем успеть… и кажутся чудом те краски и искры которым дозволено вечность гореть… и нежный закат, и игривое солнце оставят на фото свой тайный узор в тот миг, когда камера глянет в оконце… когда объектив обратит к небу взор… листая альбомы погрузишься в негу прекрасных мгновений волшебной зимы… окажешься там, где вовек бы ты не был- то в море, а то на вершине горы… и в каждой частице столь разного мира есть что-то такое, что всем не дано… свой звон дарит поля сокрытая лира, и где-то в руках золотится перо… снимая туман и ловя все рассветы фотограф рождает свой маленький свет… сплетаются взгляды и чувства в портреты- а раньше казалось, что тайн в мире нет! то кажется, слезы вдруг брызнут рекою, то смотришь — и смех заражает собой. .. и хрупкость, и силу, и нежность раскроет лишь тот, для кого стали мысли игрой… ведь жизнь состоит из мельчайших эмоций, которым нельзя дать безбожно сгореть! улыбок вулкан непременно взорвется! и жизнь нам позволит за ними успеть!.. Я не умею рисовать… А так хотелось Мне на холсте передавать Зим оголтелость, Куста остриженного шар И клич вороний, Джульетты невесомый шаг Ночной Вероной. Но всё не то, и всё не так, Жизнь мимо, мимо, Мне видится перекосяк В гримасах мима. Но не суди и не кляни, Имей терпенье. А дни, на то они и дни — Плыть по теченью. И вот однажды — друг и брат, Век помнить буду, — Лёг в руки фотоаппарат — То, с «птичкой», чудо. С ума сошла на склоне лет Иль дурью маюсь, Ловлю я цвет, ловлю я свет, И всё снимаю. Снимаю жадно, про запас Скамьи и небо, Собачий хвост, кошачий глаз, Краюху хлеба, Улыбки, слёзы и прибой, И домик ветхий, И руки матери седой, Листок на ветке. Мгновенья я в глазок ловлю, Мне жить охота, И этот мир я так люблю, Спасибо, фото! Лена Пчёлкина Летние ночи Лунная ночь серебром заливалась, К бережку в бликах дорожка бежала. Мелкая рябь по воде под бугром пеленою, Я с Никоном мощным пришёл за луною Эх, запечатлю и снесу до любимой, Будет красиво, не пройдет она мимо. Будут фотки светиться с луной, Будем семечки щелкать на лавке – родной. И изловчившись, поймал ее в речке, Как в ней играли, искрились колечки. С полною флешкою и с полной луной, К лавочке нес я фотик – домой. Вот и она, нарядилась – красива! Смотрит, на фотках плещется диво. Лик серебристый в водичке – горит, Это ж луна, у тебя – говорит! Я горделиво подсел к ней на лавку, Пахнет духами, и чем-то милашка. Я за гармонью к окошку пошел, Тучка подкралась, и свет весь ушел. Пела гармонь, а басы как ревели, Грудью горячей плечо мое грелось. Песни ходили над речкой моей, Ночь – то, какая, а тени – то в ней! Песни примолкли луна, когда села, Яркая зоренька в красках горела. Ой, ты фотограф до чего же хорош, Водит тропинкой, где шепчется рожь. Завтра опять я пойду за луною, Чтобы продолжить встречаться с тобою. Как же красивы во ржи васильки, Ночи лишь летние так – коротки! Лунная ночь серебром заливалась, К бережку в бликах дорожка бежала. Мелкая рябь по воде под бугром, Теперь я пришел за луною с ведром. Глубина резкости — Моголь Фотограф – образец похмельной трезвости До обмороков мучился со мной. Кричал на весь кабак: «Работай резкостью, Фотографируй с меньшей глубиной. Допустим, цель твоя вот это блюдо, Бери селедки хвост в передний план, А дальше диафрагмою орудуй, И делай мутным водку и стакан». Я повторял упорно упражнение, Хвосту селедки щелкая портрет, Покуда вышибалы заведения, Не попросили деньги за банкет. Какой банкет? Я им представил фотки, Дисплей заставив сотню раз смигнуть, На первом плане только хвост селедки, А на втором заметна только муть. Тут мне открыли в очень резких формах, Вернув контраст и фокус в задний план. Пока я делал снимки, мой фотограф, За счет меня поил весь ресторан. Михаил Галин Старый фотограф Не на рыбалку, не заезжим фатом – Сомнамбулой на дальние пруды Опять бреду я с фотоаппаратом Поймать каприз бликующей воды. Мне почему-то сладко быть мишенью Игры, – как будто принял порошок, – И грезить, что материя в движенье, Что вскорости все будет хорошо. А вечером, когда в холодный снимок Гляжусь я, одинок, как волчий вой, Вода фактурой старческих морщинок Уже не обещает ничего… Но пусть судьба берёт меня в кавычки, Не спрашивая, жив или не жив, – Опять перед рассветом по привычке Я новый подбираю объектив… Стихотворение о фотографах Если утром ваш фотограф Обнаглев, полезет с просьбой «Позовите, когда платье Вы начнете надевать!» Вы пощечину влепите, и маманю позовите, Ишь, удумал, окаянный! Вон из комнаты, пошляк!!! Берегите пуще глаза От фотографов подвязку! Обожают, извращенцы Фоткать свадебный интим! А еще, смотрите, туфли Чтоб не брали из коробки! Вам потом носить те туфли. Вдруг там мало ли чего! На прогулке заявите: «нам невесту на ладошке, жениха нам на букете не забудьте поснимать» Пусть снимают дублей двести, ну а лучше если триста как вы тянитесь к букету напряженно над капотом. А еще гостям скажите У которых есть зеркалки Чтоб фотографу закрыли С места классного обзор. Потому что ваши гости Снимут круче раз так в тыщи А фотограф облажался Чё за спины наснимал?=) И конечно не забудьте, Что фотографа услуги Стоят максимум три тыщи В загсе больше не берут!!! А снимают ведь не хуже И работают там быстро И на фотках у них резко И красиво все стоят. И не верьте вы пройдохам Что они мол креатива Вам наделают с душой Но вы только посмотрите У одних из них все желто У других же все не резко Не умеют они фоткать Денег ваших лишь хотят! Ну а если ваш фотограф Наснимал так, что на фоне все размыто, все нерезко, ну а если крупным планом — резкий только правый глаз Покажите ему фотки что снимала тетя галя резкий там даже окурок, что лежал за 30 метров! Объясните шарлотану — не умеет он снимать. А еще их в ресторане Отгоняйте от розеток Чтоб они не заряжали Батарейки там свои И конечно же в итоге Попросите скинуть равы Хоть они и не нужны вам Все равно пусть отдают И потребуйте отдачу Материала прям на завтра Потому как улетает Дядя Коля через день. Если вы на своей свадьбе не заехали на стрелку и об шар большой гранитный не разбили голубей, То считайте – не женились счастья в жизни вам не будет зря потратили вы деньги собирайтесь на развод. —————————-   Фотограф На плёнке чувствительной след остаётся От вспышки мгновенной и яркой. Фотограф – волшебник – Ему удается сберечь без единой помарки Лишь миг, что ничтожно для вечности мал, Короткое жизни мгновенье. В окно объектива секунду поймав, Её сделать чудо – твореньем. Пейзажи прекрасные, лица людей Родных и совсем незнакомых, Улыбки счастливые взрослых, детей И сад, что растет возле дома. Всё это заметит и вмиг сохранит Он – вспышки-мгновения гений, Как будто протянет незримую нить От нас до иных поколений. Пришел он на землю оставить навек В истории мира автограф, Простой с объективом в руках человек Прекрасного дела – фотограф. Если вы на свою свадьбу оператора позвали И фотографа к тому же и ведущего еще, То кормить их всех не надо — обойдутся троглодиты, Вы им деньги заплатили, Пусть питаются на них. Даже стульев им не ставьте, Отдыхать они не любят — Это ж роботы, не люди! У них в пузе батарейки, Запасные в рюкзаках. В перерывах они тихо Постоят в тени у стенки. Ну а если будут падать От усталости внезапно, Подойдите и смотрите На них грозно сверху вниз. И скажите: «Что такое? Ну-ка, встаньте-ка сейчас же! Вы чего тут развалились, Я ведь деньги вам плачу!» И они, конечно, встанут И пойдут работать дальше. Все равно их не кормите, Обойдутся как-нибудь.. А еще их в ресторане Отгоняйте от розеток Чтоб они не заряжали Батарейки там свои И конечно же в итоге Попросите скинуть равы Хоть они и не нужны вам Все равно пусть отдают И потребуйте отдачу Материала прям на завтра Потому как улетает Дядя Коля через день Если утром ваш фотограф Обнаглев,полезет с просьбой «Позовите,когда платье Вы начнете надевать» Вы пощечину влепите, и маманю позовите, Ишь,удумал,окаянный! Вон из комнаты,пошляк!!! Берегите пуще глаза От фотографов подвязку! Обожают ,извращенцы Фоткать свадебный интим! А еще ,смотрите,туфли Чтоб не брали из коробки! Вам потом носить те туфли. Вдруг там мало ли чего! На прогулке заявите: «нам невесту на ладошке, жениха нам на букете не забудьте поснимать» ну а если вдруг фотограф или может оператор отказался снять такое плюньте на спину ему пусть снимают дублей двести, ну а лучше если триста как вы тянитесь к букету нарпяженно над капотом А еще гостям скажите У которых есть зеркалки Чтоб фотографу закрыли С места классного обзор Потому что ваши гости Снимут круче раз так в тыщи А фотограф облажался Чё за спины наснимал? если с марком гость явился или вдруг пятак имеет а фотограф заявился на D сорок поснимать не забудьте вашим марком да с нацепленною элькой перед носом у бедняги влево-вправо помахать И конечно не забудте, Что фотографа услуги Стоят максимум три тыщи В загсе больше не берут!!! А снимают ведь не хуже И работают там быстро И на фотках у них резко И красиво все стоят. И не верте вы пройдохам Тем особенно с Майведа Что они мол креатива Вам наделают с душой Но вы только посмотрите У одних из них все жолто У других же все не резко Не умеют они фоткать Денег ваших лишь хотят. Ну а если ваш фотограф Наснимал так, что на фоне все размыто, все нерезко, ну а если крупным планом — резкий только правый глаз Покажите ему фотки что снимала тетя галя резкий там даже окурок, что лежал за 30 метров Объясните шарлотану — не умеет он снимать. Если вы на своей свадьбе не заехали на стрелку и об шар большой гранитный не разбили голубей то считайте – не женились счастья в жизни вам не будет зря потратили вы деньги собирайтесь на развод Объясните всем гостям вы Что на праздничном банкете Тост выдумывать не надо Пусть открытку вам прочтут Там все сказано красиво И про счастье, про здоровье и про полную про чашу про друзей и про детей Все стихами, словно в сказке Складно, в тему и по делу Пусть не мучают свой разум Им самим так не сказать!!! Фотограф печатает снимки, Ночная, глухая пора. Под месяцем, в облачной дымке, Курится большая гора. Летают сухие снежинки, Окончилось время дождей. Фотограф печатает снимки — Являются лица людей. Они выплывают нежданно, Как луны из пустоты. Как будто со дна океана Средь них появляешься ты. Из ванночки, мокрой и черной, Глядит молодое лицо. Порывистый ветер нагорный Листвой засыпает крыльцо. Под лампой багровой хохочет Лицо в закипевшей волне. И вырваться в жизнь оно хочет И хочет присниться во сне. Скорее, скорее, скорее Глазами плыви сквозь волну! Тебя я дыханьем согрею, Всей памятью к жизни верну. Но ты уже крепко застыла, И замерла волн полоса. И ты про меня позабыла — Глядят неподвижно глаза. Но столько на пленке хороших Ушедших людей и живых, Чей путь через смерть переброшен, Как линия рельс мостовых. А жить так тревожно и сложно, И жизнь не воротится вспять. И ведь до конца невозможно Друг друга на свете понять. И люди, еще невидимки, Торопят — фотограф, спеши! Фотограф печатает снимки. В редакции нет ни души. 24 апреля 1956  Владимир Луговской.     Старый альбом. Старый альбом… Фотографии милые… Вспомним, какие мы были красивые! Юность ушедшая здесь задержалась, Нет ничего… Только память осталась. Годы промчались, как кони ретивые, Юные, быстрые, неповторимые. Вот уж виски сединой запорошены Гостьей нежданной, Гостьей непрошенной. Старый альбом… Фотографии милые… Мы и сегодня очень красивые… Галина Воленберг Живя свой век грешно и свято, недавно жители земли, придумав фотоаппараты, залог бессмертья обрели. Что — зеркало? Одно мгновенье, одна минута истекла, и веет холодом забвенья от опустевшего стекла. А фотография сырая, продукт умелого труда, наш облик точно повторяет и закрепляет навсегда. На самого себя не трушу глядеть тайком со стороны. Отретушированы души и в список вечный внесены. И после смерти, как бы дома, существовать доступно мне в раю семейного альбома или в читальне на стене. Ярослав Смеляков.

для родственников

Прикольные стихи про фотографа

***

Ты снимаешь все, снимаешь,
Ты о выставке мечтаешь,
О победе и признанье,
О поклонников вниманье!
Ты — фотограф гениальный,
То веселый, то печальный,
Снимки за душу берут,
В мир волшебный нас ведут!

***

Хочешь — солнышко в ладони
На вершине в Гималаях?
Или может быть Феррари
Среди пальм больших в Гавайях?
Может, хочешь ты навек
Жить, про свадьбу вспоминая,
Белый красочный альбом
С фотоснимками листая?
Пусть не волшебник он и все же
Как Копперфильд он не летает,
Но как улучшить нашу жизнь —
Фотограф, безусловно, знает!

***

Не на рыбалку, не заезжим фатом —
Сомнамбулой на дальние пруды
Опять бреду я с фотоаппаратом
Поймать каприз бликующей воды.
Мне почему-то сладко быть мишенью
Игры, — как будто принял порошок, —
И грезить, что материя в движенье,
Что вскорости все будет хорошо.
А вечером, когда в холодный снимок
Гляжусь я, одинок, как волчий вой,
Вода фактурой старческих морщинок
Уже не обещает ничего…
Но пусть судьба берёт меня в кавычки,
Не спрашивая, жив или не жив, —
Опять перед рассветом по привычке
Я новый подбираю объектив…
Галин М.

***

На плёнке чувствительной след остаётся
От вспышки мгновенной и яркой.
Фотограф — волшебник —
Ему удается сберечь без единой помарки
Лишь миг, что ничтожно для вечности мал,
Короткое жизни мгновенье.
В окно объектива секунду поймав,
Её сделать чудо — твореньем.
Пейзажи прекрасные, лица людей
Родных и совсем незнакомых,
Улыбки счастливые взрослых, детей
И сад, что растет возле дома.
Всё это заметит и вмиг сохранит
Он — вспышки-мгновения гений,
Как будто протянет незримую нить
От нас до иных поколений.
Пришел он на землю оставить навек
В истории мира автограф,
Простой с объективом в руках человек
Прекрасного дела — фотограф.

***

Фотограф — образец похмельной трезвости
До обмороков мучился со мной.
Кричал на весь кабак: «Работай резкостью,
Фотографируй с меньшей глубиной.
Допустим, цель твоя вот это блюдо,
Бери селедки хвост в передний план,
А дальше диафрагмою орудуй,
И делай мутным водку и стакан».
Я повторял упорно упражнение,
Хвосту селедки щелкая портрет,
Покуда вышибалы заведения,
Не попросили деньги за банкет.
Какой банкет? Я им представил фотки,
Дисплей заставив сотню раз смигнуть,
На первом плане только хвост селедки,
А на втором заметна только муть.
Тут мне открыли в очень резких формах,
Вернув контраст и фокус в задний план.
Пока я делал снимки, мой фотограф,
За счет меня поил весь ресторан.
Моголь

***

Поздравления: С Днем фотографа

***

На праздники: Поздравления | Конкурсы | Сценарии | Статусы | История

***

Голосовые поздравления с праздником

Стихи про фотографа | Стихи

Фотографы. Киреев Алексей

Висит на стене потемневший хронограф,
Секунды неспешно считает: тик-так.
А старый, но добрый отшельник фотограф
Над чем-то во мраке колдует, чудак.

Он много «химичит», таинственный химик.
Кто не посвящён, видит в том колдовство.
Он верит в тот самый единственный снимок,
Что вдруг осчастливит его самого.

Достанет в потёмках бумагу из пачки
И сделает фото, её засветив.
Чувствительный к свету листок из заначки
Покажет, что видел вчера объектив.

Фотограф всю жизнь проходил в невидимках,
Был вечно в тени с аппаратом своим.
Свой век отразил он в подробностях в снимках,
За это его я считаю святым.

Сейчас всё «продвинуто»: логины, шифры…
И техника новая входит в наш дом.
Сейчас превращаются образы в цифры,
А мастер «шаманит» над ними потом.

Фотографов новых и ценят, и хвалят:
Зачистят брачок и заполнят пробел,
Раскроют глаза и морщины разгладят
И всё подрисуют, чего не имел.

—

Фотографам. Лариса Рудик

Вы — художники впечатлений,
Вы — факиры: «Мгновенье, стой!»
Вы — создатели настроений
И архива Земли живой.

Беспристрастный взгляд объектива
Сохранит нам без лишних слов
И восторги, и негативы,
Снежность лёгкую облаков,

Зелень трав, красоту заката,
Перекаты морской волны,
Шквал осеннего листопада,
Абрис в небе ночном луны,

Камни, горы, цветы, деревья
И богатый животный мир,
Жизнь людей, города, деревни…
Всё, что «фотик» запечатлил.

—

Она на мир глядит сквозь объектив… Лариса Шахбазян

Она на мир глядит сквозь объектив:
Увидит то, что многим — незаметно…
Своими фото дарит позитив…
И многие пытаются, но тщетно…
Не каждому Господь подобный дар
Вручает: только избранные люди
Нам дарят красоту, а гонорар —
Восторг других, в простом узревших чудо!

—

Фотограф. Натали Даль

Сними меня, фотограф, но непросто,
А сделай королевой красоты.
Разгладь морщины, сделай выше ростом,
Придай лицу прекрасные черты.

Мне очень нужно фото для портрета,
Хочу оставить хоть какой-то след.
Не вышло из меня (увы!) поэта,
Один остался шанс теперь — портрет.

Повесят его в доме над порогом
— Реликвию семейной старины —
И буду я задумчиво и строго
На всё глядеть тогда со стороны.

И скажут внуки: «Взгляд у нашей бабки
Туманен и далёк, как Альбион.
Куда Джоконде до её загадки!
Портрет, быть может, стоит миллион.»

Решат они, что деньги им нужнее,
И к антикварам знающим снесут,
А те меня повесят в галерее,
Музею в результате продадут.

Наполнит зал народ, корреспонденты,
Ведь выставка проходит по часам,
А принимать со мной аплодисменты,
Творением своим ты сможешь сам…

Работает мой мысленный хронограф,
Безвестность ставит в нём мечте на вид.
Ты приезжай, любимый мой фотограф,
Хоть никогда не станешь знаменит.

—

Фотограф. Наталья Любченко

Зовёт фотографа природа,
Запечатлел чтоб дивный вид,
Какая б не была погода,
Фотолюбитель, кадр творит.
Снимает, лес в густом тумане,
И солнца лучезарный свет.
В его придуманном романе
Для слов и строчек места нет.
Он пишет фотоаппаратом,
Историю проживших дней.
Изображение в награду,
Для памяти родных людей.
Снимает жизнь фотолюбитель,
И сохраняет в фотоснимке
Как чудодейственный даритель,
Передаёт миг из заимки.
Наводит чётко объектив,
И ловит световые блики,
Чтоб замер в цвете негатив,
А в снимок струны чувств, проникли.

—

Фотограф. Ольга Повещенко

Фотограф смотрит в объектив,
В единый кадр мир вместив.
Момент истории для нас
Он в кадре сохранит сейчас.

—

Те, для которых фотоаппарат… Репин В.

Те, для которых фотоаппарат —
Не просто «Это я у Эрмитажа»,
Вам подтвердят, что это сущий ад —
Создать портрет несимпатичной даже.
Но если вы рискнули, вы посмели —
Здесь не часы нужны, а дни, недели.

Сколь хороши модели в неглиже!
И, аппарат по-быстрому настроив,
Снимай фигуру, ножки в кураже,
И массу выдающихся достоинств.
Но, коль ОНА не блещет красотой,
Работа будет очень непростой.

Порою ни о чем не говорят
Десятки кадров, а быть может сотни.
Но жест мелькнет, случайно взятый взгляд —
Как солнца луч из темной подворотни! —
И в кадре раскрывается душа.
И все глядят на чудо, не дыша.

—

Свадебный фотограф. Татьяна Альтерас

От сборов до регистрации фотографа полусонного
томило желанье жгучее: сбежать и отдать аванс.
он щелкал колечки яростно, в футляре или без оного,
придумывая мучительно, куда их еще девать.

Невеста в торшере тюлевом, надушенная удушливо,
с добротной москитной сеткою на пластиковых кудрях,
была интересно бледною: она ничего не кушала
неделю, а нынче плакала от счастья и до утра.

Фотограф бывал на выкупах и втайне питал к ним ненависть,
а также аккумуляторы. и снова ему лететь
по лестнице. и распихивать гостей, прижимая к стенам их.
все те же, все те же конкурсы. и крики, и канитель.

Торжественной регистрации — торжественных регистраторов,
с прическами-вавилонами, с манерами герцогинь.
и ждет на крылечке загсовом шампанское непочатое
да голуби в клетках, ранее предложенные другим.

Прогулка с молодоженами. фотограф из них вытряхивал
эмоции. и, за городом нещадно гоняя их,
он выложился и выжался, а все же на фотографиях
целует шаблонно девушку шаблонный ее жених.

Кафе, каравай, салатики, ужасное освещение,
никто не нальет шампанского, никто не предложит стул.
из массы банкетной музыки фотографу наименее
противен был звон бокаловый да вилочный перестук.

Фотограф снимает общую. вдруг пьяные морды ящиком,
такие, что мелом хочется в кружок себя обвести,
застыли. на миг почуялось, что вот оно, настоящее,
что птичка готова вылететь, уселась на объектив.

Фотограф слегка растрогался, и, слушая тост затасканный,
подумал: да будьте счастливы, отныне и навсегда.
со всеми своими кольцами, букетами и подвязками.
хорошего вам сценария, чтоб выдержал тамада.

—

Чудной народ, фотографы. Татьяна Благоразумова

Чудной народ, фотографы, — хочу я вам сказать.
Назад аж два столетия их начали встречать.
Носили эти странники не лёгкий аппарат,
а что-то вроде ящика, весомей во сто крат.

В те времена далёкие, но так же, как сейчас,
снимались очень многие и в профиль и анфас, —
навеки зафиксировать свою хотели «фэйс»,
но это, к сожалению, был длительный процесс.

Ни сдвинуться, ни кашлянуть, ни охнуть, ни моргнуть;
сиди, как будто статуя, мечтай о чём-нибудь.
И обжимают голову железные тиски, —
не падала бы в случае — заснёшь ты от тоски.

Чудной народ, фотографы! Пришёл двадцатый век.
Сидеть в кладовой комнате чудной стал человек.
Как будто им, фотографам, работы мало днём! —
Так ночью собираются под красным фонарём!

Химичат что-то дерзкое, колдуют в темноте;
как в сказке, появляется картина на листе.
И шепчут заклинания над ванночками вслух,
а может богу молятся, иль вызывают дух…

Но времена меняются. Теперь они творят
при помощи компьютера: хотят — омолодят
портрет, хотят — в нём выделят какой-нибудь изъян,
и думай: вправду ты урод, или фотограф пьян?

Фотографы, действительно, народ совсем чудной:
блуждают с фоторужьями за волком и лисой;
за бабочками прыгают, как в детстве, по лугам;
торпедами за рыбами пронзают океан.

Залезут в муравейники и в улья залетят;
и лапу как сосёт медведь в берлоге, разглядят.
Всю флору и всю фауну, науке послужив,
прощупали, промеряли и взяли в объектив.

Ветра, морозы, засухи, дожди их не согнут.
Где что-то интересное, — они уж тут как тут.
Хоть гири стопудовые привязывай к ногам, —
найдут, сфотографируют на зависть всем врагам!

Чудной народ, фотографы! И шагу не дают
проделать знаменитостям, — везде подстерегут;
спортсмена и политика, актёра и певца
зажмут в углу и камеру подставят у лица.

Любые заседания для них — ну просто мёд,
слетается на «лакомство» примерно целый взвод,
и щёлкают затворами, и вспышками палят,
и из-за них не слышно, что там люди говорят.

Народец любознательный всю землю истоптал,
нет места, где бы след его проворный не лежал.
Лишь человека снежного не смог ещё заснять, —
на чудаков надежда вся. Их стоит уважать!

—

Фотограф. Алёна Галкина

Мгновения жизни летят слишком быстро
Мы часто за ними не можем успеть…
И кажутся чудом те краски и искры
Которым дозволено вечность гореть…

И нежный закат, и игривое солнце
Оставят на фото свой тайный узор
В тот миг, когда камера глянет в оконце…
Когда объектив обратит к небу взор…

Листая альбомы погрузишься в негу
Прекрасных мгновений волшебной зимы…
Окажешься там, где вовек бы ты не был-
То в море, а то на вершине горы…

И в каждой частице столь разного мира
Есть что-то такое, что всем не дано…
Свой звон дарит поля сокрытая лира,
И где-то в руках золотится перо…

Снимая туман и ловя все рассветы,
Фотограф рождает свой маленький свет…
Сплетаются взгляды и чувства в портреты,
А раньше казалось, что тайн в мире нет!

То кажется, слезы вдруг брызнут рекою,
То смотришь-и смех заражает собой…
И хрупкость, и силу, и нежность раскроет
Лишь тот, для кого стали мысли игрой…

Ведь жизнь состоит из мельчайших эмоций,
Которым нельзя дать безбожно сгореть!
Улыбок вулкан непременно взорвется!
И жизнь нам позволит за ними успеть!..

—

Начинающему фотокору. Вячеслав Харитонов

Постигаешь до упора
Специальность фотокора.

Снимок — это та же фраза.
До чего ж хорош, зараза!

Оттого и мне сдаётся:
Если сердце чутко бьётся,

Неудачи — не помеха.
Труд, терпенье — ключ успеха.

—

Фотограф. Галина Липецкая

Настроит фотообъектив и в цель направит,
он вспышкой яркой ослепит, свой след оставит.
Легка фотографа рука и мысль мгновенна,
Один лишь миг и два щелчка, — молва не тленна.
Портрет невесты иль пейзаж, сюжет картинный,
объявит фото вернисаж в тот день былинный.
Пройдут года, изменчив мир, но суть портрета,
запечатлённый на века прочтут поэты.

—

Стишок в день фотографа. Елена Автономова

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»-
Сказал фотограф, кнопочку нажав,
Запечатлел на снимке счастья сказку,
Восторг души навечно удержав.

«Остановись, мгновенье, ты — ужасно,
В тебе — и боль, и страх, печаль и скорбь»…
И этот снимок сделан не напрасно,
Коль не даёт нам зачерстветь душой.

Вся жизнь — сплошная череда мгновений,
Летящих в Лету, в Вечности провал.
Но есть фотограф — тот, кто от забвенья
Мгновенья наших жизней удержал.

—

С Днем фотографа! Екатерина Жуковская

В нашем мире всё чудесно,
Всё прекрасно,интересно!
Хочется всё посмотреть,
В памяти запечатлеть.

Мир животных и растений
Очень дивен,без сомнений.
Восходы Солнца и закаты
Увидать мы будем рады!

Виды разных городов
Замечательны,нет слов.
Ну,а уж людские лица
Каждый помнить так стремится.

И фотограф,зная дело,
Снимет всё это умело.
И не будь фотоискусства
На Земле жилось бы грустно.

Стих про свадебных фотографов и операторов | Записки свадебного фотографа

Если вы на свою свадьбу

оператора позвали
И фотографа к тому же
и ведущего еще,
То кормить их всех не надо —
обойдутся проглодиты,
Вы им деньги заплатили,
Пусть питаются на них.
Даже стульев им не ставьте,
Отдыхать они не любят —
Это ж роботы, не люди!
У них в пузе батарейки,
Запасные в рюкзаках.
В перерывах они тихо
Постоят в тени у стенки.
Ну а если будут падать
От усталости внезапно,
Подойдите и смотрите
На них грозно сверху вниз.
И скажите: «Что такое?
Ну-ка, встаньте-ка сейчас же!
Вы чего тут развалились,
Я ведь деньги вам плачу!»
И они, конечно, встанут
И пойдут работать дальше.
Все равно их не кормите,
Обойдутся как-нибудь..
А еще их в ресторане
Отгоняйте от розеток
Чтоб они не заряжали
Батарейки там свои

И конечно же в итоге
Попросите скинуть равы
Хоть они и не нужны вам
Все равно пусть отдают

И потребуйте отдачу
Материала прям на завтра
Потому как улетает
Дядя Коля через день

Если утром ваш фотограф
Обнаглев,полезет с просьбой
«Позовите,когда платье
Вы начнете надевать»

Вы пощечину влепите,
и маманю позовите,
Ишь, удумал,окаянный!
Вон из комнаты,пошляк!!!

Берегите пуще глаза
От фотографов подвязку!
Обожают, извращенцы
Фоткать свадебный интим!

А еще, смотрите,туфли
Чтоб не брали из коробки!
Вам потом носить те туфли.
Вдруг там мало ли чего!

На прогулке заявите:
«нам невесту на ладошке,
жениха нам на букете
не забудьте поснимать»

Ну а если вдруг фотограф
или может оператор
отказался снять такое
плюньте на спину ему

Пусть снимают дублей двести,
ну а лучше если триста
как вы тянитесь к букету
напряженно над капотом

А еще гостям скажите
У которых есть зеркалки
Чтоб фотографу закрыли
С места классного обзор

Потому что ваши гости
Снимут круче раз так в тыщи
А фотограф облажался
Чё за спины наснимал?

Если с марком гость явился
или вдруг пятак имеет
а фотограф заявился
на D сорок поснимать

Не забудьте вашим марком
да с нацепленною элькой
перед носом у бедняги
влево-вправо помахать

И конечно не забудте,
Что фотографа услуги
Стоят максимум три тыщи
В загсе больше не берут!!!
А снимают ведь не хуже
И работают там быстро
И на фотках у них резко
И красиво все стоят.
И не верте вы пройдохам
Тем особенно с Майведа
Что они мол креатива
Вам наделают с душой
Но вы только посмотрите
У одних из них все жолто
У других же все не резко
Не умеют они фоткать
Денег ваших лишь хотят.

Ну а если ваш фотограф
Наснимал так, что на фоне
все размыто, все нерезко,
ну а если крупным планом —
резкий только правый глаз

Покажите ему фотки
что снимала тетя Галя
резкий там даже окурок,
что лежал за 30 метров

Объясните шарлотану —
не умеет он снимать…

P.S. Этот стих написал не я. Он был найдет в сети в 2010 году.

Стихи на день фотографа

Фотограф свое дело занимательное знает!
Профессионал свой лучший объектив
Найдет, где применить, и без работы не оставит,
Передать на снимке сможет позитив!
И вот, фотограф, в этот праздник нужный,
В день фотографа хотим тебя мы поздравлять!
По жизни пусть тебе горячий солнца лучик
Сопутствует, в работе будет пусть он помогать!

---

Ах, эти фильтры, объективы и штативы,
Важны в работе творческой все эти инструменты.
Чтоб получались фотографии красивые,
Чтоб мог запечатлеть ты яркие моменты!
Мы ценим искренне твою нелегкую работу,
В твой день тебя хотим поздравить дружно!
Работаешь ты даже по субботам,
Фотограф ведь всегда хороший нужен!

---

С Днем фотографа сердечно поздравляю!
Всех, кто любитель или профессионал
И в этот День я искренне желаю
Хороших, многопиксельных зеркал!

Чтоб люди очередью к Вам стояли,
Хотели бы навек себя запечатлеть,
А Вы бы качественно их снимали
И были самыми счастливыми на свете!

---

День фотографа сегодня — это факт!
Без него без красок будет праздник,
Не будут люди фотки выставлять Вконтакт,
Не смогут сохранить всех—всех эмоций счастья.

Без фотографий память обмельчает
О памятных, счастливых днях людей
Фотограф — он один, наверное, знает,
Как сделать ярче жизнь и веселей!

---

С Днем Фотографа я вас сегодня поздравляю,
Удачного всегда ракурса желаю,
Пусть вспышка не засветит никому глаза,
Пусть на щеке от счастья катится слеза.

Улыбка пусть уста всегда лишь украшает,
Удача объектив пусть ваш оберегает,
Дела всегда победа лишь венчает,
И настроение работа повышает.

---

Пусть День Фотографа,
Вам только радость принесет,
Пусть ракурс не обманет,
Душа от счастья пускай всегда поет.

Пусть на глазах сияют слезы счастья,
Пусть камера фиксирует удачу, отгонит прочь ненастье,
Уста пусть осветит улыбка, смех, веселье,
Всегда отличное пусть будет настроение.

---

Фотографы, сегодня ваш день наступил,
Вам разум Всевышний талант подарил!
Вы видите мир сквозь глазок объектива,
Запечатлеваете все, что красиво,

Реальность и беды, и счастья моменты…
Художники вы, только мира живого,
Вам все интересно, все важно и ново!
Любви вам, удачи, сил, вдохновения,
Пусть благо несут ваши фото—творения!

---

Чтобы фотографом быть, нужно искусство любить,
Фантазию, вкус хороший иметь, к делу душою и сердцем гореть!
Желаем вам сил, любви, красоты,
Сбываются пусть все грезы, мечты!

Музы вам, радости и вдохновения,
Пусть мир украшают ваши творения,
Нас делают лучше, мудрей и добрей!
Гордитесь работой и жизнью своей!

---

Пройдены страницы биографии,
И почти полжизни за спиной.
Делятся в альбоме фотографии
Жизни эпизодами со мной.

Я скажу «спасибо» в день фотографа
Мастеру, что мне их сохранил.
Фото — моей памяти автографы,
Каждый из вас дорог, важен, мил.

---

Кому под силу задержать мгновенья,
Течение замедлить бытия?
Запечатлеть смех, горести, сомненья
И мира, и столетий, и меня.

Пусть в день фотографа, владея тайной,
Как жизни миг любой остановить,
Поймает мастер тайное случайно,
Чтобы потом на фото проявить.

---

Персональный сайт — Стихи о фотографах и фото

У ФОТОГРАФА Фотограф — мастер Кузнецов — Всегда любил снимать мальцов, Он двух мальчишек рослых Отлично снял на веслах. И если в фотоателье К нему вы подойдете, Он может снять вас и в седле, И даже в вертолете. Но изменились времена. Приходит девочка одна, Ведет за ручку братца: — Скажите, есть у вас луна? На ней хотим сниматься. Он отвечает: — Извини, Луны покамест нету…— Пришли два школьника, они Желают сесть в ракету. Смеется мастер Кузнецов: — Вот обслужи таких мальцов! Дай им луну средь бела дня, Сними их на ракете. Ну и клиенты у меня — Космические дети! Агния Барто ********************* Фотография Под сквозными небесами, Над пустой Невой-рекой Я иду с двумя носами И расплывчатой щекой. Городской обычный житель. То, фотограф, твой успех. Ты заснял меня, любитель, Безусловно, лучше всех. Непредвиденно и дико, Смазав четкие края, Растянулась на два мига Жизнь мгновенная моя. Неподвижностью не связан, С ухом где-то на губе, Я во времени размазан, Между пунктом «А» и «Б». Прижимаясь к парапету, Я куда-то так бегу, Что меня почти что нету, На пустынном берегу. Дома скажут: «Очень мило! Почему-то три руки…» Я отвечу: «Так и было! Это, право, пустяки». Александр Кушнер *********************   Пляжный фотограф Спето давно всё, спето, Кто сможет лето вернуть назад? Бликом морского света, Оставь хоть это, твой нежный взгляд прощальный. Пляжный фотограф, помнишь её? Сфотографируй счастье моё, Сфотографируй и прояви Лето моей любви. Сфотографируй море у скал, Девушку ту, что я так искал, Хоть на мгновенье останови Лето моей любви. Будет метель кружиться, И снег ложиться на райский сад. Только на давнем фото, Увидит кто-то твой нежный взгляд прощальный. Пляжный фотограф, помнишь её? Сфотографируй счастье моё, Сфотографируй и прояви Лето моей любви. Сфотографируй море у скал, Девушку ту, что я так искал, Хоть на мгновенье останови Лето моей любви. Автор текста:  Славоросов А. *********************  Негативы Мы останемся на чьих-то негативах… непроявленных, проявленных — нам не представленных. Как мы там непринужденны и красивы… непосредственны,  посредственны, без слов приветственных. Кто-то нас запечатлеет – пожалеет. Мы останемся… достанемся какому-то альбому. Кто-то поинтересуется… Тасуются наши лица с небылицей нам неведомого дома. Наши жесты… так понятны и уместны только нам… как пацанам их незашитые карманы. Будем жить… себя б самих не пережить — декорации к случайным ситуациям, безликие шаманы. А потом случайный гость возьмёт альбом, с любопытством и бесстыдством за глядясь, на это фото. И хозяин, отвечая, упираясь в руку лбом, вдруг замнётся, улыбнётся, скажет: «Я не помню кто это… — кто-то…» Автор текста: Рената Олевская *********************

Игорь Корсар — Так! Сядьте прямо, кресло ощутив.   Расслабьтесь и не думайте о деле.   Ну что Вы так глядите в объектив,   Как будто что-то пагубное съели?   Вот Вы представьте, — слева от меня   Стоит довольно милая особа.   Ее глаза искрятся в свете дня   И с восхищеньем Вас ласкают оба.   У ней фигура — только погляди,   Любой готов рассматривать часами.   Какая шея! А размер груди…   Ну а размер Вы подберите сами.   Ну что застыли? Что опять за стресс?   Как будто боль полночи не стихала.   Вот здесь у ней заманчивый разрез… — Она меня… обозвала нахалом… — Ну, хорошо, часть образа сотру.   Она Вас и не видит и не слышит.   Пройдитесь взглядом по ее бедру,   Вот так, левее, чуточку повыше.   Заметьте, ее ноги — просто шик!   Зачем гримаса? Вам опять неловко? — Там рядом с ней нечесанный мужик   Сидит и угрожает монтировкой… — Мужик — дурак! Вам не чета, как раз.   Он неопрятен и необразован   И не успеет броситься на Вас.   Вниманье! Кадр! Щелкаю. Готово!            Фууууу… *********************  Старый фотограф Не на рыбалку, не заезжим фатом – Сомнамбулой на дальние пруды, Опять бреду я с фотоаппаратом, Поймать каприз бликующей воды. Мне почему-то сладко быть мишенью Игры, – как будто принял порошок, – И грезить, что материя в движенье, Что вскорости все будет хорошо. А вечером, когда в холодный снимок, Гляжусь я, одинок, как волчий вой, Вода фактурой старческих морщинок, Уже не обещает ничего… Но пусть судьба берёт меня в кавычки, Не спрашивая, жив или не жив, – Опять перед рассветом по привычке Я новый подбираю объектив… Михаил Галин *********************  На фоне Пушкина снимается семейство. На фоне Пушкина снимается семейство. Фотограф щелкает, и птичка вылетает. Фотограф щелкает. Но вот что интересно: На фоне Пушкина! И птичка вылетает. На фоне Пушкина! И птичка вылетает. Все счеты кончены, и кончены все споры. Тверская улица течет, куда не знает. Какие женщины на нас кидают взоры и улыбаются… И птичка вылетает. На фоне Пушкина снимается семейство. Как обаятельны (для тех, кто понимает) Все наши глупости, и мелкие злодейства, На фоне Пушкина! И птичка вылетает. Мы будем счастливы (благодаренье снимку!). Пусть жизнь короткая проносится и тает. На веки вечные мы все теперь в обнимку, На фоне Пушкина! И птичка вылетает… Автор текста:  Окуджава Булат *********************  Фотограф Ты сними, сними меня, фотограф, Так, чтоб рядом звонко пели птицы, Словно в даль смотрю я голубую, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Ты сними, сними меня, фотограф, Так, чтоб я смеялась беззаботно, Так, чтоб я была неотразима, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Так сними, сними меня, фотограф, Чтобы не было в глазах печали, Чтобы взгляд был полон превосходства, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Ты сними, сними меня, фотограф, Прояви же так свое уменье, Чтоб на фото я была счастливой, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Так сними, сними меня фотограф, Чтоб я даже вызывала зависть Радостью своей и оптимизмом, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Ну давай, давай, снимай, фотограф, Будто б я окружена друзьями, Будто б я довольна этим миром, Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Чтоб никто и не подумал, Чтоб никто и не поверил, В то, что очень одиноко мне. Автор текста: Резник И. ********************* 

Автор: kasandra Люблю смотреть я ваше фото, Люблю картинки ваши все. Порою мы простые люди, Живем во мраке в суете. Вот кликнешь тут, березы роща, Здесь сидит аист на гнезде. А здесь “морозко” поработал, Стоят деревья в серебре. Теперь стою я на поляне, Вот колокольчик голубой. В траве краснеет земляничка, Повисла радуга дугой. Спасибо вам за те мгновенья, За лучик света в суете. Ведь это Божие творенье, У вас на фото и в душе. *********************  Фотограф. мгновения жизни летят слишком быстро мы часто за ними не можем успеть… и кажутся чудом те краски и искры которым дозволено вечность гореть… и нежный закат, и игривое солнце оставят на фото свой тайный узор в тот миг, когда камера глянет в оконце… когда объектив обратит к небу взор… листая альбомы погрузишься в негу прекрасных мгновений волшебной зимы… окажешься там, где вовек бы ты не был- то в море, а то на вершине горы… и в каждой частице столь разного мира есть что-то такое, что всем не дано… свой звон дарит поля сокрытая лира, и где-то в руках золотится перо… снимая туман и ловя все рассветы, фотограф рождает свой маленький свет… сплетаются взгляды и чувства в портреты, а раньше казалось, что тайн в мире нет! то кажется, слезы вдруг брызнут рекою, то смотришь-и смех заражает собой… и хрупкость, и силу, и нежность раскроет лишь тот, для кого стали мысли игрой… ведь жизнь состоит из мельчайших эмоций, которым нельзя дать безбожно сгореть! улыбок вулкан непременно взорвется! и жизнь нам позволит за ними успеть!.. Алёна Галкина *********************  Фотограф Прозрачным утром, накануне мая, Когда листвы лишённый город наг, Меня снимал фотограф, что снимает, На свадьбах и похоронах. Фотограф был артистом – неспроста Меня фотографировал он долго, На фоне сада и на фоне дока, Трамваев и старинного моста. Согретый газированным вином, Он говорил, что мы уйдём бесследно, Что только фотография бессмертна: От снимка и до снимка мы живём. Так повторял он, слушателю рад, Ловя в прицел лучей прикосновенье. Уменьем останавливать мгновенье, Владел его нехитрый аппарат. Был пьяный мастер мудрым, как Харон, И было мне запечатлеться лестно, На полпути в пути моём безвестном, От свадеб до грядущих похорон. Автор текста:  Городницкий А. *********************  Фотография На моем столике в маленькой спаленке Среди игрушек духов и помад Есть фотография юного странника Смотрит мне в душу улыбчивый взгляд Фотография девять на двенадцать С наивной подписью на память Фотография где мог ты улыбаться Хотя улыбкой вряд ли что исправить Фотография девять на двенадцать С наивной подписью на память Фотография где мог ты улыбаться Хотя улыбкой вряд ли что исправить Ты изменился не в лучшую сторону Может быть я виновата сама Что в небесах вместо ласточек вороны Что за окном вместо лета зима Фотография девять на двенадцать С наивной подписью на память Фотография где мог ты улыбаться Хотя улыбкой вряд ли что исправить Фотография девять на двенадцать С наивной подписью на память Фотография где мог ты улыбаться Хотя улыбкой вряд ли что исправить Фотография девять на двенадцать С наивной подписью на память Фотография где мог ты улыбаться Хотя улыбкой вряд ли что исправить Фотография девять на двенадцать С наивной подписью на память Фотография где мог ты улыбаться Хотя улыбкой вряд ли что исправить Автор текста: Николаев Игорь ********************* 

Стихотворение — фотография души[47]. Язык есть Бог. Заметки об Иосифе Бродском [с иллюстрациями]

Стихотворение — фотография души[47]

Бенгт Янгфельдт. Я знаю, что вы не любите, когда говорят о вашем так называемом диссидентском прошлом.

Иосиф Бродский. …Боевом прошлом… Это не потому, что не люблю, а потому, что это было довольно давно.

Б.Я. Кроме того, вы считаете, что поэт и человек — в какой-то степени разные люди…

И.Б. В общем, более или менее — да. То есть если я чем интересен, это скорее тем, что я пишу, а не…

Б.Я. …Тем, что «отстоялось словом», как говорит Маяковский…

И.Б. Что отстоялось словом, да, а не… это самое… действие. (Смеется.)

Б.Я. Я спрашиваю, потому что в беседе с Волковым об Ахматовой вы говорите о том, как поэт страдает и как человек страдает. Вы говорите о том, как страдание «сводит человека с ума», потому что идет уже процесс рационализации…

И.Б. Да, да, поэту помимо всего прочего страдать стыдно. Вроде бы его амплуа, да? Это с одной стороны. С другой стороны, когда он берется за перо — иногда «страдание» просто заставляет взяться за перо, — страдание перестает быть страданием и становится содержанием.

И это отстранение от самого себя в достаточной степени шизофренично, по крайней мере. Когда ты пишешь, так мне кажется, надо более или менее от себя отстраниться или по крайней мере попытаться понять, что с тобой произошло, хотя бы уже потому, что нужно какие-то рифмы подобрать, какой-то метр и так далее. Начинается процесс писания, который у поэта очень часто рождает ощущение, как бы сказать, фальшивости, ложности его натуры. Поэт думает: какой я помимо всего прочего негодяй, я еще пишу об этом.

[Фото 51. Когда в ноябре 1987 г. я взял у Бродского интервью для стокгольмской газеты «Svenska Dagbladet», он попросил меня снять его вместе с котом Миссисипи. Я сделал серию снимков, и один из них был опубликован в газете 10 декабря, в день вручения Нобелевской премии. Увидев эту фотографию, Бродский пришел в восторг, особенно его восхитило то, как кот смотрел на фотографа. Позже она использовалась для рекламы его сборника «То Urania». Фото Б. Янгфельдта.]

Б.Я. Начинается процесс совершенно профессиональный, как при написании любого стихотворения, не обязательно о страдании.

И.Б. Безусловно. Может быть, существуют случаи, когда строки складываются независимо от поэта, помимо твоей воли; как сказал Оден, говоря о Йейтсе: «Mad Ireland hurt him into poetry»[48]. To есть человек может быть «hurt into poetry», его «сталкивают» в поэзию в некотором роде. Но это происходит не так уж часто, и даже когда это происходит, все равно… даже с Йейтсом это не особенно верно. Я видел рукописи Йейтса, и там масса работы.

Б.Я. У вас речь шла о «Реквиеме» Ахматовой.

И.Б. Но «Реквием»… прежде всего произведение для нескольких голосов. Потому что это реквием, потому что это полифония, ей приходится надевать на себя маски, и процесс надевания масок… это в достаточной степени отстранение. Когда начинаешь вести себя как профессионал, непосредственный опыт до известной степени отходит на второй план, опыт становится средством, и это то, что порождает в поэзии ощущение своей не то что недостаточности, а ущербности. Ахматова пишет:

Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином

И манит в черную долину.

И поняла я, что ему

Должна я уступить победу,

Прислушиваясь к своему

Уже как бы чужому бреду.

Нормальному человеку бы эти лишние мысли в голову не приходили, а тебе приходят — что в некотором роде, по-моему, усугубляет страдание.

Б.Я. Станислав Баранчак называет вас «скептическим классицистом»: возвращение к классикам, но «с точки зрения человека, который живет в двадцатом веке, в тени массового уничтожения, несвободы и лжи. Столкновение этих двух сфер опыта порождает основной творческий метод „скептического классицизма“: иронию».

И.Б. Да, безусловно, это все верно. Это можно процитировать! (Смеется.) Баранчак чрезвычайно умный человек, один из самых умных людей, которых я вообще знаю. Между прочим, он еще и выглядит как человек. Вообще, я думаю, что самые умные люди — это поляки, и это всегда так было. Это единственные европейцы в некотором роде.

Б.Я. Говоря о «человеческом лице»: в Стокгольме была недавно латышская поэтесса Визма Бельшевица, и она мне сказала замечательную вещь: «Я не знаю Бродского лично, но то, что они нас ненавидят, это потому что мы сохранили человеческий вид и не обращаем на них внимания, как будто их нет». Власть не терпит, когда даже их тирания не в центре внимания.

И.Б. О, думаю, что в этом все дело: когда ты не просоветский и не антисоветский, а а-советский. Я думаю, что с этого начались и все неприятности. Когда начальники поняли, что человек не обращает на них внимания, — по крайне мере тональность того, что я сочинил, примерно это.

И.Б. Может, если вы не против, перейдем на английский? Просто некоторые вещи лучше формулировать на английском: их легче свести к формуле, речь становится афористичней.

Б.Я. Прекрасно, тем более, я ведь хотел задать пару вопросов о ваших английских текстах. Вы были диссидентом: властям не нравилось, что вы попросту не замечаете их, в СССР это приравнивалось к диссидентству. Режим требовал, чтобы ему служили: его не устраивало, когда…

И.Б. Там ты либо восторженный раб, либо враг — причем тебя считают именно врагом. У государства для тебя есть только две роли. И каждая из них заведомо ограничена, тебя отказываются считать человеком, а если ты не играешь в эту игру, тебя спешат объявить врагом.

Б.Я. Потому что ты не подходишь ни под одну из предложенных категорий.

И.Б. Потому что ты не укладываешься в их схему, а все, что не укладывается в их схему, они считают вражескими происками. Это верно не только в отношениях государства и индивида — точно так же индивид ведет себя и по отношению к другим людям. Всякий раз, сталкиваясь с чем-то непривычным, он испытывает тревогу, и самая вероятная его реакция — раздражение. Раздражение как следствие неуверенности, а это государство — оно не уверено в себе: не просто так оно создало аппарат госбезопасности…

Б.Я. Аппарат госнеуверенности…

И.Б. Именно… Существование этой машины объясняется прежде всего психологически: это государство знает, что оно незаконно, навязано всем против воли, само его право на существование — под вопросом. Вчера я был у м-ра Коча, мэра Нью-Йорка, — он давал прием в честь моей скромной персоны, — и он спросил меня, правильно ли, что Конгресс США сперва пригласил Генерального секретаря КПСС выступить в своих стенах, а потом взял и отозвал приглашение. Я заметил, что глупо было отзывать это приглашение, никому хуже от его выступления не стало бы. И тут мэр сказал: «Но он ведь представитель репрессивного государства. Это все равно что пригласить выступать перед Конгрессом Гитлера!» Я ответил: «Это преувеличение, параллель неудачна: Гитлер все же был официально избран народом». Горбачева никто не избирал. Может, для него самого это что-то вроде самооправдания.

Б.Я. В СССР человек всегда — советский: либо просоветский, либо антисоветский — все едино; ты несоветский, только если ты независим…

И.Б. Ну да, как-то так…

Б.Я. Или пытаешься быть независимым…

И.Б. Ты отстаиваешь одно: ты человек, человеческое существо, тебя не удовлетворяет ни одно из этих навязываемых определений; в человеке гораздо больше полутонов, больше граней. Не то чтобы я изо всех сил пытался быть а-советским, и прочая, и прочая. У меня есть только один ответ — цитата из замечательного японского писателя Акутагавы Рюноскэ, — по его рассказу снят фильм «Расёмон»: «У меня нет совести. У меня есть только нервы». Именно так я бы сказал о себе. Не думаю, что поступки мои диктовались какой-то философией, системой убеждений, принципами; я просто реагировал — так реагирует животное. И если я упирался рогом, то просто сказывалась моя человеческая, животная природа, а не философский выбор. Задним числом, конечно, можно все объяснить — глядишь, получится, что у тебя была какая-то личная философия, но суть в том, что ты человек, то есть, если хотите, животное, и ты органически отталкиваешь этот выбор из двух. Это как выбирать между тем или этим куском колбасы — а ты хочешь рыбу.

Б.Я. Как обстояло дело в семьдесят втором году, когда вам пришлось покинуть Советский Союз? Что говорили вам власть предержащие?

И.Б. Ну, вкратце, мне говорили: «У вас есть два приглашения из Израиля — почему бы вам ими не воспользоваться? Вы думаете, мы вас не выпустим?» Я сказал: «Ну, если вы спрашиваете, то я не думаю, что вы меня выпустите. Вы не выпустили меня в Чехословакию, в Польшу, в Италию, когда у меня были приглашения туда. Но главная причина, почему я не хочу в Израиль, — совсем другая». — «И что же это за причина?» — «Главная причина: мне нечего делать в Израиле. Я гражданин своей страны, я здесь родился и вырос, и я не собираюсь ехать жить в какое-то другое место: здесь мой дом, и не надо мне говорит, что мне делать».

И вот тут их тон резко переменился. Если до этого гэбэшник обращался ко мне на «вы», то тут он уже отбросил приличия и сказал: «Слушай, Бродский, ты прямо сейчас заполнишь анкеты, а мы их быстро рассмотрим и дадим ответ». Было совершенно ясно, к чему идет дело, и я спросил: «А если я не буду их заполнять?» Тут он ответил: «У вас наступит очень горячее время», — именно этими словами. Я трижды сидел в тюрьме, дважды лежал в психушке, так что я знал, что они имеют в виду, и у меня не было никакого желания проходить через все это еще один раз. Не то чтобы я так уж дрожал за свою жалкую шкуру, тут было еще кое-что: повторение учит только до известного предела. Я согласен с Кьеркегором, но только отчасти: с течением времени повторение отупляет, оно превращается в клише — а на клише нельзя ничему научиться. Происходит такое переключение от Кьеркегора к Марксу — история повторяется и так далее…

Мне дали десять дней. Я попытался выторговать время. Не хотелось поспешно уезжать. Тому был ряд причин: они могут передумать и т. п., и т. п. Мне был задан вопрос: «Когда вы будете готовы?» Я ответил: «Мне надо собрать мои рукописи, привести в порядок архив, и прочее, так что, может быть, к концу августа». Он сказал: «Четвертое июня — крайний срок». А разговор этот состоялся семнадцатого или восемнадцатого мая.

Б.Я. Они как-то объясняли это?

И.Б. Если вы выросли в этой стране, вы не спрашиваете у гэбэшников объяснений. Обычно, задавая вопрос, вы слышите в ответ: «В этой комнате вопросы задаем мы, а не вы».

Б.Я. Вам разрешили вывезти ваш архив?

И.Б. Нет. Все, что я взял, — пару книг, одна из них — стихи Джона Донна, и две бутылки водки. Я до последнего момента не знал, что самолет летит не на Восток, а на Запад, — но если он летит на Запад, значит, он сядет в Австрии. И я думал: если конечный пункт назначения — Австрия, я смогу повидаться с Уистаном Оденом; потому что летом он живет в Австрии, об этом я знал. Так что я прихватил бутылку русской водки, а мой литовский друг Томас Венцлова сказал: «Слушай, ты собираешься увидеться с Оденом, привезти ему бутылку водки — почему бы тебе не прихватить для него и „Три девятки“, наш ее вариант?» (А «Три девятки» — это такая настойка, где двадцать семь разных травок.) Так что у меня было — две бутылки, стихи Донна и пишущая машинка, которую они в аэропорту раскурочили. А рукописи мне передали через друзей — их перефотографировали, и я потом получил пленку.

Б.Я. Можно я сейчас перейду на русский, поскольку вопрос «русский»?

И.Б. Сколько угодно!

Б.Я. Я хочу говорить о Пастернаке. Его нет среди крупных поэтов, о которых вы пишете в книге эссе «Less Than One». Почему?

И.Б. Прежде всего потому, что статьи эти написаны для англоязычной публики, и поэтому я постарался говорить скорее о тех, кого они не знают, нежели о тех, с кем они более или менее знакомы.

Б.Я. Я знаю, что вы Блока не любите.

И.Б. Блока я терпеть не могу. Пастернака я обожаю, особенно как поэта. Роман, с моей точки зрения, никуда не годится. Стихи из романа совершенно потрясающие — может быть, лучшее, что им написано. Хотя, в общем, выбирать из Пастернака совершенно невозможно. Евангельские стихотворения мне страшно нравятся. У меня была идея составить антологию русских стихотворений, посвященных христианским праздникам, я даже написал одно стихотворение сам, поскольку у Пастернака этого нет…

Б.Я. «Сретенье» — действительно стихотворение под стать пастернаковским.

И.Б. Это естественно. Наверное, у кого-то это еще есть, но так как мне в голову ничего не приходило, я написал стихотворение. И там есть один дополнительный нюанс. Дело в том, что именины Анны Андреевны Ахматовой на Сретенье приходятся — она сретенская Анна. Кроме того, это до известной степени автобиографическое стихотворение, потому что в этот день у меня родился сын. Так что там довольно много намешано: там Пастернак, там Ахматова, там я сам, то есть там мой сын, вернее.

Б.Я. Каково вообще ваше отношение к христианству?

И.Б. Черт его знает! (Смеется.) Мне сложно об этом говорить.

Б.Я. У вас есть ведь еще стихотворения на христианские темы…

И.Б. Вы знаете, у меня была идея в свое время, когда мне было двадцать четыре или двадцать пять лет, и я пытался следовать этой идее — на каждое Рождество написать по стихотворению.

Б.Я. Как на Пасху раньше писали русские поэты.

И.Б. Совершенно верно. И некоторое время я соблюдал это, но потом обстоятельства, что ли, встали поперек дороги… Но я до сих пор пытаюсь это делать. И, в общем, это мое отношение к христианству… (смеется) если угодно. У меня семь или восемь стихотворений рождественских. Это для меня не столько дисциплина, сколько… до известной степени и дисциплина… Как человек каждый год фотографируется, чтобы знать, как он выглядит. По этому можно, как мне казалось, более или менее проследить стилистическое развитие — развитие души в некотором роде, то есть эти стихотворения — как фотографии души. К сожалению, масса негативов потеряна. (Смеется.)

Б.Я. А крест, который вы носите на одной из фотографий сразу после отъезда?

И.Б. Это был семьдесят второй год. В те времена я относился к этому более, так сказать, систематически. Но это прошло. Это опять-таки связано с Пастернаком, если хотите. После его «Стихов из романа» масса русской интеллигенции, особенно еврейские мальчики, очень воодушевилась новозаветными идеями. Отчасти это была форма сопротивления системе, с другой стороны, за этим стоит совершенно замечательное культурное наследие, с третьей стороны — чисто религиозный аспект, с которым у меня отношения всегда были в достаточной степени неблагополучными.

В принципе, систематическая сторона всегда немножечко неприятна, и, если говорить всерьез о том, что я выбрал в духовном отношении — хотя, может быть, надо было бы говорить об интеллектуальном в первую очередь, — я, конечно, Новому Завету предпочитаю Ветхий. То есть метафизический горизонт, или метафизическая интенсивность Ветхого Завета, на мой взгляд, куда выше, чем метафизика Нового. Идея грандиознее, идея верховного существа, которое не оперирует на основании этических, то есть человеческих, категорий, а исходит из собственной воли, в основе которой лежит произвол, то есть «God is arbytrary». В этом смысле иудаизм для меня несколько более привлекателен, чем новозаветное христианство, хотя я человек в некотором роде испорченный одной вещью: так получилось, что я прочел «Бхагават-гиту» и «Махабхарату» раньше, до Нового и Ветхого Заветов. Ветхий и Новый Завет я прочел впервые, когда мне было двадцать четыре года. И метафизические горизонты индуизма на меня произвели куда большее впечатление и со мной навсегда остались. Я потом понял, что это — не мое, то есть этноцентрически не мое, но после этого, когда я читал Новый Завет, я невольно сравнивал, и то, что дает человеку индуизм, — это действительно метафизический эквивалент каких-то Гималаев, то есть все время за тем, что ты видишь, возникает более высокая, грандиозная горная цепь. Иудаизм можно скорее сравнить с потоком в узком русле, но колоссальной интенсивности. Вольно или невольно, во все эти дела вмешивается и производит выбор рациональное, разум или не разум, а даже до известной степени воображение, и мне кажется, что духовный потенциал человека — грех говорить такие вещи — более реализован в «Бхагаватгите», нежели, скажем, в Новом Завете. Но я и не готов — и на смертном одре, который, боюсь, не за горами — не буду готов вступить в серьезную дискуссию об этом. Но интуитивно индуизм грандиознее. К этому можно еще добавить, что художественное произведение мешает вам удержаться в доктрине, в той или иной религиозной системе, потому что творчество обладает колоссальной центробежной энергией и выносит вас за пределы, скажем, того или иного религиозного радиуса. Простой пример — «Божественная комедия», которая куда интереснее, чем то же самое у отцов церкви. То есть Данте сознательно удерживает себя в узде доктрины, но в принципе, когда вы пишете стихотворение, вы очень часто чувствуете, что можно выйти за пределы религиозной доктрины: метафизический радиус расширяется или удлиняется.

Б.Я. Давайте вернемся к английскому? Когда я переводил на шведский «Less Than One», порой у меня возникало ощущение, что пришелец из другого языка раздвигает границы нового языка, которым он пользуется. Американец или англичанин никогда бы так не написал, но ведь можно писать и так — и оставаться в границах языка. Если это удается, происходит обогащение языка, расширение его границ. Расскажите о ваших отношениях с английским. Я, например, заметил, что ваш английский синтаксис — в чем-то очень русский.

И.Б. Да, такое часто случается. Но синтаксис мой — не русский, а синтаксис самого английского. Есть два английских: английский Джейн Остин или Джорджа Оруэлла и английский Генри Джеймса. Возьмем только Джейн Остин и Генри Джеймса. Есть английский очень ясной фразы, а есть английский с очень закрученной фразой, где множество придаточных, очень точных. Помню — возможно, как раз это и подтолкнуло меня писать на английском, — я читал Конрада, его «Глазами Запада», и меня поразило: его синтаксис был так похож на синтаксис Джеймса. Но для Генри Джеймса английский был родным, а для Конрада это был третий язык, язык, который он выучил. И как вспышка: а может, и Конрад, и Джеймс переводят с какой-то внутренней матрицы. То есть люди думают не на языке, они — думают мысль. Это все зависит от вашей выучки, от типа мышления, то есть это вопрос темперамента, той или иной нервной организации и т. д. Кто-то довольствуется ясностью изложения, кто-то привязан к мысли-комментарию, к своеобразному постскриптуму в сознании. И то, что я делаю в английском, — скажем, то, как я объясняю это для себя, — на самом деле это не столько испытание языка на прочность, сколько использование одной из заложенных в нем возможностей, существующих у Джеймса и Конрада. Если читать Джеймса, имея за плечами русский, приходишь именно к этому. Его предложения — это такая чересполосица придаточных и уточнений. В английском существует две традиции, и это другая традиция, не традиция Джейн Остин. Хотя порой я пытаюсь эти две традиции слить воедино и ограничиваюсь короткими предложениями. Но что-то внутри — отчасти сам ход мысли, отчасти развертывание текста — заставляет делать еще один шаг, пояснять, конкретизировать, уточнять. Определенно я могу сказать только одно: чертовски приятно, что эти мои эссе так хорошо приняли, но в мои намерения не входило привнести что-то новое, совершенно невиданное в английский.

Б.Я. Но, может, именно это вы и делаете?

И.Б. У меня нет выбора. То, что я пишу — не важно, по-русски или по-английски, — продукт моего мышления, какое уж оно есть.

Б.Я. Тогда возникает другой вопрос. Если это так, если ход мысли един, то вы можете выбирать язык, на котором пишете. Можете ли вы одновременно работать над текстами на английском и русском? Разными текстами, конечно. Или вы пишете по-русски и по-английски попеременно?

И.Б. Ну, как-то так, да. Повседневная реальность такова, что в течение дня переключаешься с одного языка на другой. Эссе, лекции — их, мне кажется, легче писать на английском. На самом деле по-русски я написал лишь несколько вещей в прозе — хотя вещей довольно длинных. Прозу я никогда не любил и старался не связываться. Собственно, за прозу я сажусь волею обстоятельств. В «Less Than one» все вещи, кроме двух, были написаны по заказу. Я считал, что лучше уж сразу писать по-английски: писать по-русски, а потом переводить — устраивать себе настоящий ад, потому что не вписываешься ни в какие сроки.

Б.Я. По-английски вы стали писать уже в англоязычной среде. При этом существует великая традиция английских эссе.

И.Б. Перед которой я преклоняюсь…

Б.Я. В русской литературе все иначе, там «сборник эссе» — редкость.

И.Б. Да. Но как бы там ни было, у меня всегда, лет с шестнадцати — семнадцати, ну с двадцати, был роман с английским; с англо-саксонской культурой, с Англией и Америкой — я «дитя Европы», как и все мое поколение. У меня роман этот явно зашел дальше простых ухаживаний, превратился во что-то вроде брака. Это реальность, в которой я живу. Не думаю, что в таком двуязычном существовании есть что-то особенное, хотя кому я это говорю — вы ведь живете в Северной Европе.

Б.Я. Когда в марте прошлого года мы беседовали о вашем шуточном стихотворении про двадцатый век, вы сказали, что писать его было совсем несложно. Откуда эта легкость?

И.Б. Да, писать было весело. Во-первых, я люблю шуточные стишки. Во-вторых, мне нравилось сводить вместе весь этот материал: в каком-то смысле он заготовлен для тебя самой историей. Надо только найти забавные рифмы. Для человека, любящего язык, как я, это все в радость. Я помню, как и почему начал писать это стихотворение. Я был в Англии и решил написать такой английский стишок: с языковой игрой, что-то в юмористическом духе. Я всегда носился с этой идеей, и мне хотелось бы прожить достаточно долго, чтобы закончить это стихотворение — хотя бы добраться до сорокового года, моего года рождения. В этом есть смысл: новое поколение крайне мало знает о прошлом, оно не знает даже истории двадцатого века. И я подумал: почему бы не подать эту историю так, чтобы было занимательно. Я на самом деле думал об этом как о шоу. Для актера, или двух актеров, такое действо со слайдами — так люди будут что-то узнавать про прошлое.

Б.Я. Когда мы в последний раз с вами говорили, вы сказали, что у жизни в изгнании есть свои плюсы: «человек в течение своей жизни оказывается в положении своих книг». Это было еще до Нобелевской премии, и вот теперь вы ассоциируетесь уже не с книгой, а с бюстом на полке. Вы не боитесь канонизации, которая почти неизбежна после этого?

И.Б. Есть такая опасность. Боишься, что премия станет чем-то вроде поцелуя Иуды. Все это вторгается в твою жизнь. Прошлый месяц пошел псу под хвост. Но, думаю, это ненадолго, шум утихнет, и я вернусь к нормальной жизни. Я соскучился, я вовсе не кокетничаю, хочу вернуться к преподаванию. Меня вполне устраивало мое положение, когда все оставили меня в покое. А сейчас меня осаждает пресса, не только здешняя, а еще и люди из России. Чувствуешь себя как где-нибудь на рынке в Европе, когда к тебе подходит цыганка, хватает за рукав и говорит: «Дай погадаю». У меня ощущение, что вторгаются на мою территорию. Мне нравится быть несколько в стороне — полагаю, это самая верная позиция для человека, пишущего стихи. Быть отвергнутым, изгоем, человеком вне закона.

Б.Я. Выгодное положение!

И.Б. Для меня всегда было так. Я просто хотел, чтобы не лезли в мою жизнь, и в течение пятнадцати лет мне это удавалось. А сейчас все это под угрозой. Весь мир — нет, конечно не весь мир, — но множество людей пытаются влезть в мою жизнь, надо много сил, чтобы этого не допустить. Но вы спрашивали о книгах. Мое отношение к тому, что я делаю, к тому, что будет со мной как писателем… думаю, писателю ничего не грозит. Я так и буду записывать на бумаге какие-то свои мысли. Я тут даже сказал себе, что не собираюсь работать больше, чем раньше. (Смеется.) Я ведь понимаю: все сейчас от меня чего-то ждут. Но, право слово, я не хочу подстраиваться под чьи-то представления о себе, я должен быть тем, что я есть.

Б.Я. Быть в стороне. Вы должны быть в стороне, иначе…

И.Б. Ну да, иначе станешь общественным достоянием, а у меня нет ни малейшего намерения становиться чем бы то ни было.

Б.Я. Если взглянуть на вручение вам Нобелевской премии не только как на признание ваших поэтических достижений, но признание всей русской культуры, как бы вы это сформулировали?

И.Б. Очень просто: это признание моего поколения в русской литературе, в русской поэзии. Не только моего поколения, а определенной группы поэтов, где я лишь один из многих. Все, что я пытаюсь сказать: моя команда победила.

Б.Я. То есть ваша и победа других — скажем, Ахматовой, которая была одним из ваших учителей и очень много для вас значила…

И.Б. Если формулировать так, то вместе со мной победили, как минимум, пять поэтов, живших в этом веке: Мандельштам, Ахматова, Цветаева, Уистан Оден и Роберт Фрост. Без них я бы не состоялся как писатель, как поэт. Просто меня бы было намного меньше. Они — мои учителя. «Учителя» — неточное слово: они ведь дали мне жизнь как поэту. Это тени, которые всегда со мной… Бенгт, я ведь сейчас цитирую речь, которую пишу. (Смеется.)

Б.Я. Думаете ли вы, что когда-нибудь у вас выйдет сборник в Советском Союзе?

И.Б. Так или иначе меня опубликуют в России. Опубликована подборка в «Новом мире», так что количество моих стихов, напечатанных в России, приближается к десятку. Доведется мне увидеть сборник своими глазами или нет, не важно. А то, что он выйдет, — это совершенно неизбежно, как смерть. Честно говоря, мне это не очень интересно. Что мне интересно — это быть в состоянии писать… У меня сейчас в голове крутится шесть или семь стихотворений. И меня раздражает, что я не могу за них сесть. Что до судьбы моих книг: опубликуют их завтра — хорошо, опубликуют их через десять лет — ну и ладно. Не так уж важно, когда это произойдет. Право, меня это не так уж волнует. Не хотелось, чтобы эти слова расхолаживали тех, кто занят этим в Советском Союзе, но на самом деле все это не очень меня заботит. Рано или поздно это случится. В каком-то смысле грустно, что это не произошло раньше, ибо в определенном смысле можно влиять только на современников, что-то изменить в людях. Влиять на грядущие поколения неинтересно.

Б.Я. Ну, Мандельштам на вас повлиял…

И.Б. Ну, да… (Смеется.) Ладно, беру свои слова обратно.

Три стихотворения о фотографии | PetaPixel

Меня зовут Сьюзен Джарвис Брайант, и я люблю фотографию и поэзию. Я получил огромное удовольствие, объединив два моих увлечения, чтобы создать эти три стихотворения. Прибрежные равнины Техаса с захватывающей дух красотой дикой природы и пейзажей вдохновили меня взять камеру и начать делать снимки. Я надеюсь, что мои стихи передают эту радость, и я надеюсь, что моя радость заразительна.

Многие глаза смотрят на луг,
но немногие видят на нем цветы — Ральф Уолдо Эмерсон

неподвижный

Я целюсь и стреляю с неистовой быстротой
Как артистизм раскрывается перед моими глазами
Во всей своей харизматической ясности:
Тонкий блеск летящих стрекоз;
Портновское веселье бабочки
Поймать плыву в калейдоскопическом небе.
Я удивляюсь чудесным ударам Бога на крыле
И улавливаю ту эйфорию, которую они приносят.

Я сосредотачиваюсь на крокусе, покрытом росой,
И щелкаю его пурпурным блеском в брызгах
Утренней тицианской прелюдии к синему,
Бессмертный, окутанный солнцем образ.
Я наслаждаюсь панорамным видом.
Ансамбль Dawn, обрамленный в мгновение ока.
В безветренные дни серого отчаяния без лучей
Живописная слава умоляет Я останавливаюсь и смотрю.

Я смотрю на покрытые пыльцой ноги пчел
И липкие щелчки жабьих языков, ловящие мух;
Кончики усов белок в карнизе
И шомпольные уши оленей застигнуты врасплох;
Янтарная шелуха цикад на ветвях деревьев,
Робкая луна восходит, а сумерки умирают.
Я восхищаюсь техноалхимией
Это наполняет мой жаждущий глаз экстазом.

Подарки всех сортов и оттенков
Беги, выслеживай и беги, качайся и взлетай.
Изображенные сцены с перьями, мехом и лепестками.
Это похвалы священному ядру Эдема.
Я размышляю о небесных руках, которые сделали
Каждое чудо, которое мой объектив вытягивает на передний план.
Великолепие моей камеры и ее неисчислимая ценность
Ложь в моем взгляде на небеса, украшающие землю.

Экспозиция

Свернутый кольцами на твердой земле —
Дьявол с чешуйчатой ​​кожей.
Мурашки по коже. Я слышу звук
Ужасного фунта внутри
Так же, как гламур поражает мой взгляд;
Его рисунок в клетку
Это сокровище, вызывающее вздох…
Мой страх начинает таять.

Трепет трепещет дурака, увидевшего упыря
(Ужас, вызывающий отвращение)
При виде изящного драгоценного камня
Украшающий мой тусклый пол.
Красные глаза и оливковая голова
Прекрасный дизайн;
Эта симпатичная рептилия подавила мой страх —
Моя фобия

Заложен долгожданный покой.
Змея в подвязках — доказательство
То, что мое жилище часто благословлено
От подвала до крыши,
И затем за пределы к блаженству прудовой жизни
Где обитают не поцелованные хвостатые;
Где когда-то карканье или шипение
Я бегал как в аду.

Хотя исправление неполное;
Есть одна финальная битва.
Я знаю, что у меня есть эта мучительная победа
Когда меня не беспокоит погремушка …
Но только если мой зум камеры
Дарует дар расстояния,
И приводит меня к цветению зверя
Без дрожи сопротивления.

Выстрелов

рондо

Я чувствую кайф; Я жажду блеска
Слоистых облаков и цитрусовых лучей.
Моя камера просто не может отрицать
Прилив искры светлячка,
И перистые спотыкаются в мандарине.

Меня поднимает пышная зелень,
Птица, бутон, блеск жука,
Есть в каждой поправке, которая попадает мне в глаза —
Я чувствую кайф.

Я готов кайфовать — я всегда в восторге
Попадать в сцену с флоксом и наперстянкой
Нитское лето в пьяном солнцем небе;
Моя зависимость от кликов вызывает у меня кайф.
С каждым кадром, заполняющим мой экран —
Я чувствую кайф.

---

Об авторе : Сьюзен Джарвис Брайант — секретарь церкви и поэт, родиной которой является Кент, Англия. Мнения, выраженные в этой статье, принадлежат исключительно автору. Брайант сейчас американский гражданин, живущий на прибрежных равнинах Техаса. Стихи Сьюзан опубликованы в британских интернет-журналах, Lighten Up On Line, The Daily Mail и Openings (антологии стихов поэтов Открытого университета).

стихотворений о фотографии — не фотографируйте

линий на фотоальбоме молодой леди
Филип Ларкин

Наконец-то вы отдали альбом, который
После открытия отвлек меня. Для всех возрастов
Матовый и глянцевый на толстых черных страницах!
Слишком много кондитерских изделий, слишком богато:
Я подавляюсь такими питательными образами.

Мой вращающийся глаз жаждет от позы к позе —
В косичках, сжимая упрямую кошку;
Или нарядиться, милая девушка-выпускница;
Или поднимая тяжелую розу
Под решеткой, или в шляпе-трилби

(Слабое беспокойство, по-разному) —
Со всех сторон вы бьете меня под контроль,
Не в последнюю очередь через этих тревожных парней who loll
Спокойно о ваших прежних днях:
Не совсем для вас, я бы сказал, дорогая, в целом.

Но о, фотография! как не искусство,
Верное и разочаровывающее! который записывает
скучных дней как скучный, а сдержанные улыбки как мошенничество,
И не будет подвергать цензуре пятна
Как бельевые веревки и доски Холла,

Но показывает машину как не склонную, и затемняет
подбородок вдвое когда это так, какая милость
Твоя искренность придает ее лицу таким образом!
Как подавляюще убеждает
Что это настоящая девушка в реальном месте,

Во всех смыслах эмпирически верно!
Или это только прошлое? Эти цветы, эти ворота,
Эти туманные парки и моторы разрывают
Просто будучи вами; Вы
Сжимаете мое сердце, выглядя устаревшим.

Да, верно; но в конце концов, конечно, мы плачем
Не только при исключении, но потому, что
Он дает нам возможность плакать. Мы знаем, что было
Не будем призывать нас оправдывать
Наше горе, как бы сильно мы ни вопили через

Промежуток от глаза к странице. Так что я остаюсь
Оплакивать (без последствий)
Ты, балансирующий на велосипеде против забора;
Интересно, заметили ли вы кражу
Одного из вас, купающегося; в сжатые сроки,

Короче говоря, прошлое, которое никто сейчас не может разделить,
Независимо от того, чье ваше будущее; спокойный и сухой,
Он держит тебя, как небо, и ты лежишь
Неизменно прекрасно там,
Меньше и яснее с годами.

Фотопоэзия: когда соединяются фотография и поэзия

Без четкого определения понятие фотопоэзии трудно определить. Хотя поэзия и фотография — разные формы искусства, они во многом пересекаются. Оба связаны с изображениями, но они по-разному подходят к передаче этих изображений. Когда они работают вместе, мы получаем что-то совершенно новое.

Фотографии на первый взгляд могут показаться буквальными. Они фиксируют определенное время и место, верно? Что ж, искусство фотографии часто выходит за рамки времени и пространства, когда фотографы и их объекты играют со светом, линиями и глубиной.

Поэзия — это тоже во многом образы. Подумайте о том, сколько времени поэты тратят на подбор и расстановку слов, чтобы создать впечатляющие образы, находящие отклик у читателя. Метафора птицы в клетке Майи Анджелоу или отрезанного большого пальца Эмили Дикинсон была бы утеряна без нее. Вне зависимости от длины стихотворения Leaves of Grass или короткого, как хайку, образы играют важную роль.

Когда фотографии и стихи (или фотографы и поэты) работают вместе, они позволяют работе приобретать совершенно новый смысл.Это больше, чем подпись или объяснение, это откровение. Настоящая фотопоэма добавляет глубину и контекст как фотографии, так и стихотворению, оставаясь при этом открытой для интерпретации — даже расширяя приглашение к творческому взаимодействию.

Николь Булестро, французский ученый и писатель, говорит: «В фотопоэме значение прогрессирует в соответствии с взаимностью письма и рисунка: чтение переплетается через попеременную перестановку означающего в текст и изображение.Фотопоэзия, как описывает Булестро, полагается на читателя / зрителя, который устанавливает связи и извлекает смысл как из текста, так и из изображения, что означает, что это исходит за пределами того, что показано непосредственно на странице.

Фотография Поля Элюара, Ман Рэй — Facile

Facile (Easy) (1935) американского художника Мана Рэя и французского поэта Поля Элюара — ранний пример такой взаимосвязи между двумя формами искусства. В авангардном издании используются линии тела, игрушки со светом и тьмой, а также размещение текста, чтобы вызвать отклик у читателя. Facile с тех пор стал очень желанным предметом коллекционирования и считается одним из первых произведений фотопоэзии, получивших широкое распространение.

Еще более ранним примером этого является книга Владимира Маяковского, Pro Eto (Об этом) (1923), в которой используются фотографии и коллажи Александра Родченко. Это издание, в частности, интересно тем, что в нем используется коллаж. Для создания смысла работают не только несколько фотографий, но и текст, прилегающий к каждому изображению.

Фото предоставлено Александром Родченкио

По мере того, как читатели и зрители навязывают свои собственные интерпретации произведению искусства, мы обнаруживаем, что значение фотографии никогда не фиксируется. Когда текст добавляется рядом с изображением, его значение дополнительно изменяется.

То же верно и для многих стихотворений. Стихи гораздо больше, чем технические приемы ассонанса, аллитерации и рифмы, они часто танцуют на границе между интимным / личным и универсальным, оставляя многое для интерпретации.Установите изображение рядом с этим, и мы еще больше манипулируем смыслом стихотворения.

Однако в настоящей фотопоэзии текст и изображение взаимодействуют друг с другом. Одна из самых интересных и, возможно, красивых вещей в фотопоэзии заключается в том, что мы не можем сказать, что наступает раньше. Нашей интерпретацией движет стихотворение или образ?

«Связь между поэзией и фотографией, в ее самом глубоком и захватывающем виде, является случайной и требует от читателя / зрителя дотянуться, работать и воображать, чтобы установить продуктивные связи между текстом и изображением», — говорит Майкл Нотт, автор книги . Фотопоэзия 1845-2014, Критическая история.

Более свежие примеры фотопоэзии включают позитивов (1966) братьев Тома и Андер Ганн. Примеры их фото и стихотворения в стиле контрапункта можно увидеть здесь. Толпа, а не вечер или свет (1992) Лесли Скалапино вызывает знакомство с фотоальбомом ручной работы с рукописными стихами, нацарапанными между черными и белыми фотографиями.

Коллекция Иэна С. Томаса Я написал это для вас (2011) с фотографиями Джона Эллиса также хорошо использует фотопоэзию, создавая такие стихотворения, как «Мех», «Сердца аволов» и «Отчаянные и отчаянные». Смущенный.”

Искусство фотопоэзии продолжает развиваться вместе с языком, поэтическими стилями и технологиями. Если идея фотопоэзии вызвала у вас интерес, подумайте о том, чтобы включить ее в свою поэтическую практику с помощью одного из следующих заданий из «Фотопедагогика»:

• Создайте серию фотографий в ответ на существующий сборник стихов .
• Написать сборник стихов в ответ на существующие фотографии .
• Совместно с писателем / фотографом создайте новое оригинальное издание фотопоэзии.
• Создайте серию фотографий на основе «найденных» стихотворений .
• Напишите свои стихи и сделайте свои фотографии .

Чем похожи поэзия и фотография и как они могут повлиять на вашу фотографию

На первый взгляд поэзия и фотография могут показаться совершенно разными средами. Один работает с написанным словом, а другой создает образы. Но как две формы художественного самовыражения, поэзия и фотография имеют больше общего, чем можно было бы подумать.Например, и письмо, и фотография в своей работе полагаются на повествовательный и визуальный язык. Свет и пространство также являются освещающими факторами в обеих средах. Изучение этих общих атрибутов (и многих других) может повлиять на нашу фотографическую практику. Давайте посмотрим, чем поэзия и фотография похожи друг на друга, и как поэтическое слово может повлиять на ваш подход к созданию изображений.

Пустая страница очень похожа на чистый холст или сенсор камеры тем, что обладает неограниченным художественным потенциалом.

Поэма без слов

Идея о том, что письменный язык передает нечто большее, чем просто бессмысленные каракули, восходит как минимум к 3500 году до нашей эры. Однако именно древнеримский поэт по имени Квинт Гораций Флакк (известный как Гораций) сказал, что «картина — это стихотворение без слов».

Поэты деконструируют образы, чтобы сформировать связную перспективу. Как зрители, мы читаем изображение, как если бы мы писали язык, собирая информацию по кусочкам, чтобы определить изображение в целом.Используя элементы и принципы композиции и дизайна, фотограф работает в стихах, создавая впечатления и идеи, которые пробуждаются перед взором зрителя.

Благодаря тщательной проработке деталей и фотографы, и поэты лучше понимают такие качества, как цвет, узор, текстура, форма и форма. Преднамеренно внимательно относясь к таким аспектам, как свет, ритм, повествование и эмоции (аспекты, которые имеют большое значение как для поэзии, так и для фотографии), мы можем актуализировать наблюдение Горация с помощью более глубоких, более размерных образов, состоящих из слоев значения и эмоционального диапазона. .

Несмотря на то, что фотография лишена письменности, она передает изображение, имеющее значение — стихотворение без слов

Создание

маленького рисунка

В то время как он наиболее известен своими романами The Dharma Bums и On The Road, Джек Керуак также был заядлым писателем вестернизированных хайку. Хайку, стиль поэзии, зародившийся в Японии, представляет собой небольшое стихотворение, традиционно основанное на изображениях мира природы.

Керуак заявил, что западное хайку «должно быть очень простым, без всяких поэтических уловок и составлять небольшую картинку…».В его заявлении хайку сравнивается с фотографией, отражающей момент времени.

Некоторые примеры хайку Керуака:

Вкус
дождя —
Зачем становиться на колени?

Утреннее солнце —
Пурпурные лепестки,
Четыре упали

Апрельский туман —
Под сосной
В полночь

Как стихотворение, ограниченное тремя строками, в успешное хайку может быть включена только самая необходимая информация. Этот подход не отличается от минималистской фотографии, где отдельные аспекты фотографии подчеркиваются минимизацией или устранением других.

Сравнение Керуака между хайку и картинкой изображает фотографа как скульптора образов. Жертвуя излишними деталями и передавая очень конкретную идею, как фотографы, так и поэты обращаются к аудитории с эффективностью, которая оставляет неизгладимое впечатление хорошо выполненных произведений искусства.

Изменение перспективы

И поэт, и фотограф изучают предмет через множество линз. В качестве примера можно привести два стихотворения из книги Уоллеса Стивена «» «Тринадцать способов взглянуть на дрозда»;

I
Среди двадцати заснеженных гор
Единственное трогательное
Было око черного дрозда

IX
Когда черный дрозд скрылся из виду
Он обозначил край
одного из множества кругов

Эти два способа видения отражают податливость перспективы, формируемую индивидуальным опытом и мыслями.Взгляд фотографа и поэта аналитический, но индивидуальный. И так же, как есть много способов поэтического подхода к одному предмету, существует столько же способов подойти к одному и тому же предмету с фотографической точки зрения.

Изучение другой фотографии может быть полезно для понимания того, как попытаться снять объект. Интересно, что взгляд на поэтическую перспективу может оказаться таким же полезным пониманием. Изучение наблюдений поэтов может помочь выявить уникальные подходы к окружающей среде или сценарию, раскрывая полезные возможности и перспективы.

Преобразование

И поэзия, и фотография обладают способностью увеличивать до и изолировать, перефразируя объект и превращая его в нечто значимое или красивое. Возьмите отрывок из книги « The Wasteland » Т.С. Элиот;

Милая Темза, беги тихо, пока я не кончу свою песню.
На реке нет пустых бутылок, сэндвич-бумаги,
Шелковых носовых платков, картонных коробок, окурков
Или других свидетельств летних ночей.

Т.С. Элиот пишет историю, перечисляя мусор, который часто встречается в реках. Сосредоточив свой литературный объектив на неодушевленных предметах, зависящих от человеческого вмешательства, Т.С. Элиот создает в уме сильные образы, относящиеся к читателю простым и лаконичным языком. Чем больше писатель перечисляет, тем яснее становится картина воды. Но в то же время на отдельном изображении у зрителя формируются впечатления о загрязнении и отходах, пейзаж, альтернативный тому, что описывает поэт.

Поэзия придает, казалось бы, приземленным предметам новое значение. То же самое происходит и в фотографии. Под пристальным вниманием камеры объект претерпевает трансформацию. В процессе фотографии объект отделяется от повседневного, выделяется момент времени.

Заключение

Дело в том, что ни поэзия, ни фотография не являются полноценной реальностью. Никакого вида искусства нет. Тем не менее, как фотография — это картина света, так и стихотворение — это картина слов, и переживания фотографа и поэта переплетаются в их намерении выразить версию реальности, которая является одновременно общей и уникальной.

Николас Герман: «Поэзия и загадка»

Николя Херманн (Франция) — современный фотограф — www.nicolashermann.com

«Иногда я долго жду, прежде чем проявить пленку, поэтому забываю, что снял. Ощущение появления изображения на бумаге в темной комнате просто волшебство… »

Николас Херманн

Николя Германн (родился в 1978 году в Ницце) — французский современный фотограф.Друг его семьи был увлечен фотографией и поделился ею с ним перед смертью. Затем Николас Герман учился сам и участвовал в нескольких семинарах, где он встречал других людей, увлеченных фотографией. Для Николаса Германа фотография — это способ визуально запечатлеть то, что у него на уме.

Заявление художника

«Фотография всегда была для меня тем же, чем слова для романа. Способ выразить себя, развить свое письмо через срезы жизни, укорененные в определенной атмосфере, иногда заигрывая с границами странностей.Как и всеведущий автор, я обязуюсь проникнуть в душу своих главных героев, с первого взгляда раскрыть их глубочайшие грехи и тайны. Используя черно-белую пленку, я ищу взаимодействие света и тени, соответствующее очарованию поэзии и загадки ».

Интервью с Николасом Херманом

Николас, почему ты стал фотографом?

Я начал фотографировать, потому что чувствовал, что это лучший способ выразить мою чувствительность и видение моей повседневной жизни.

Что для вас фотография? А что вы хотите передать своими фотографиями? Иными словами: что вообще может сказать фотография? Особенно учитывая изобилие фотографических изображений в современном обществе.

Фотография — это способ запечатлеть мои мысли, мои сомнения, мое видение жизни. Мне нравится делиться своей работой с людьми, и я надеюсь, что некоторые из них будут тронуты, удивлены или задаются вопросом о себе. Я использую это средство, чтобы поделиться своим видением с другими и, возможно, показать жизнь по-другому.Сохранение деталей, жизни, форм или обстановки, на которые люди не обращают внимания из-за своего распорядка дня.

Вы традиционалист, аналоговый фотограф, любящий кино. Почему?

Я начал изучать фотографию с помощью цифровых фотоаппаратов. Это был хороший способ быстро понять результаты изменения выдержки, диафрагмы или ISO.

Потом я продал все свое цифровое оборудование и купил аналоговую камеру. С тех пор я только снимаю жизнь на пленку.

«Тот факт, что у меня всего 36 кадров, делает каждый снимок важным».

Во-первых, пиксели выглядят иначе, чем зернистость, даже если сегодня с помощью цифровых технологий вы можете сделать их почти такими же. Тот факт, что у меня всего 36 кадров, делает каждый снимок важным. Тогда я не могу смотреть в видоискатель сразу после съемки. Так что я могу оставаться сосредоточенным и больше концентрироваться на сцене. Иногда я долго жду проявления пленки и забываю, что снял.Наконец, ощущение изображения, появляющегося на бумаге в темной комнате, просто волшебство…

Какой фотограф вас больше всего вдохновил?

Сам учусь на магистра фотографии, покупая книги по фотографии. Каждую неделю я открываю для себя новую работу. Есть много талантливых художников.

Мне особенно нравится работа и самоотверженность Дайан Арбус, поэзия Серджио Ларрена, графические цветные сцены Алекса Уэбба, улицы, запечатленные Дайдо Морияма, мир и вселенная Майкла Акермана.

Ваша любимая цитата о фотографии?

“Quand je fais des photos, où que ce soit, si j’ai 46 ans, 2 mois, 16 min et 20 s c’est le temps que ça m’a pris pour faire cette photo. C’est l’accumulation des expériences et des культур qui fait que j’ai fait justement cette image à ce moment-là ». Бернар Плоссу

Как бы вы описали свой фотографический язык и творческий процесс? Как вы планируете и выполняете проект?

«Мне интересно запечатлеть жизнь человека в его окружении.Среда, которую я пытаюсь сделать нереальной или вневременной «.

Я люблю создавать поэтические или загадочные фотографии, играя светом и тенями с черным и белым. На моих фотографиях почти всегда есть персонаж, потому что мне очень интересно запечатлеть жизнь, человека в его окружении. Среда, которую я часто пытаюсь сделать нереальной или вневременной.

Я не планирую и не выполняю проект. Я фотографирую свою жизнь и окружение и пытаюсь интерпретировать это своим видением и чувствительностью.

Каждый фотограф проходит разные этапы становления. Какие «ориентиры» вы помните, которые отметили вас и привели в то место, где вы находитесь сегодня как фотограф?

Я начал фотографировать три года назад и помню, что купил цифровую камеру, чтобы изучать фотографию. Я провел семинар, чтобы научиться основам фотографии и тому, как пользоваться камерой. Я понял, что нам нужно быть осторожными, чтобы стать фанатом или новым покупателем фотоаппарата, потому что на рынке каждый год появляются новые модели и технологии.

«Не будьте рабом своей камеры».

Так что покупка книг, а не оборудования была моей самой большой вехой, поэтому я развиваю свой стиль, зная наизусть свой фотоаппарат и не заботясь о технических вопросах. Тогда вы можете сосредоточиться на своем творчестве. Не будьте рабом своей камеры, но позвольте камере быть средством самовыражения, продолжением вашей руки и глаза.

Что вы считаете осью своей работы — технически и концептуально?

Я работаю только с черным и белым, потому что мне нравится, как вы можете создавать свой собственный мир.Я люблю проявлять свои фильмы и изображения в моей фотолаборатории. Я делаю все процессы создания самостоятельно от захвата до финального изображения. Я использую только 35-миллиметровый объектив, который является моим любимым объективом, потому что мне нравится перспектива, а не широкая и не близкая. Я всегда пытаюсь создать в кадре то, что хочу, чтобы потом мне не нужно было беспокоиться об кадрировании изображения и перспективы. Я использую пленку Kodak 400 Tri-X из-за широты ее проявления и особенно из-за ее зернистости.

Какие качества и характеристики нужны хорошему фотографу?

Страсть по этому поводу.Чуткость в отношении того, что вы чувствуете, осведомленность о своем окружении и окружающей среде, настойчивость в выполнении интересной работы.

Где вы черпаете вдохновение в своих фотопроектах?

Из моей жизни и путешествий. Я всегда беру с собой фотоаппарат, поэтому всегда готов запечатлеть то, что бросается в глаза. Со временем естественное направление и стиль развивается само по себе с большим вниманием к выбору моих фотографий.

Какую камеру и оборудование вы используете?

После того, как я попробовал разные камеры, моя Leica MP с сумматором 35 — это та, которая мне больше всего подходит.Маленький, прочный и очень дискретный.

Какой ваш любимый веб-сайт о фотографии?

Я смотрю Magnum Photos и слежу за «Британским журналом фотографии».

Какую книгу о фотографии вы бы порекомендовали?

Обожаю книги! Есть коллекция, которая мне очень нравится и она очень доступна: «Photo Poche» Роберта Дельпира.

Это собрание самых известных фотографов. Работы каждого из них представлены в отдельной книге с очень хорошим качеством изображения.Если вы хотите иметь большие познания мастеров фотографии, вот они!

Какой совет вы дали бы тому, кто хочет стать (профессиональным) фотографом?

Развивать собственное видение, делая личные фотографии, тогда оно будет уникальным. И проявить терпение, как сказал Анри-Картье Брессон: «Ваши первые 10.000 фотографий — ваши худшие» — и вы можете добавить еще несколько для цифровых. (смеется)

И последнее, но не менее важное: давайте поменяемся ролями: какой вопрос вы хотели бы задать в этом интервью о вашей работе, который я не задавал? Не стесняйтесь добавлять его, а также ответ.

Q: Что я думаю о мобильной фотографии и обилии новых фотографий и будущих фотографов?

A: Я считаю, что это здорово, что технологии упрощают изучение и использование фотографии. Лучшая камера — это та, которую вы всегда носите с собой, поэтому я думаю, что мобильная фотография будет и будет расти. Это популяризовало фотографию и дает возможность каждому выразить свою чувствительность и творческие способности. Самое главное — это не камера, которая у вас есть, а то, что вы хотите с ее помощью снимать.Я всего лишь инструмент на службе у его хозяина.

© Николас Германн

© Николас Германн

© Николас Германн

© Николас Германн

© Николас Германн

Фотография, поэзия, музыка и философия: среда глазами критика — Интервью с фотокритиком Шоном О’Хаганом | Автор Александр Стрекер

Шон О’Хаган пишет о фотографии уже более десяти лет, в том числе ведет постоянную колонку в The Guardian под названием «О фотографии.До этого он в основном сосредоточился на музыке, часто брал интервью у других деятелей культуры. Он был отмечен многочисленными наградами как за свои интервью, так и за свою критику. О’Хаган также сотрудничал с рядом фотокниг, внося письменные вступительные статьи, а также обладая проницательным и проницательным взглядом.

Мы очень гордимся тем, что он согласился быть членом жюри конкурса Emerging Talent Awards 2017. В этом интервью, проведенном по электронной почте с управляющим редактором LensCulture Александром Стрекером, О’Хаган рассказывает о «кардинальных изменениях» в фотография, его миссия — серьезно относиться к среде и проблемы, с которыми сталкиваются творческие личности в сегодняшнем радикально изменившемся ландшафте.Мы сопровождали его проницательные слова некоторыми из любимых нашими редакторами изображений победителей прошлогодней премии Emerging Talent Awards. Читайте дальше —

LensCulture: Вы изучали английский язык на бакалавриате. Как вы думаете, этот фон влияет на ваш подход к фотографии? Другими словами, какова связь между литературным / повествовательным произведением и изображением?

Шон О’Хаган: Я думаю, что степень английского научила меня писать кратко и, надеюсь, ясно.И чтобы быть внимательными — идея «внимательного прочтения текста» была первостепенной. Я часто указываю студентам на эссе Джорджа Оруэлла «Политика и английский язык», где он указывает на свои ненависти: «вредные привычки», «претенциозная дикция» и «бессмысленные слова». Он пишет: «В некоторых видах письма, особенно в художественной и литературной критике, нормально встретить длинные отрывки, которые почти полностью лишены смысла». Это все еще остается в силе. Я считаю, что студентов, изучающих фотографию, следует учить, как четко и кратко представлять свои работы в текстах, какими бы концептуальными они ни были.

Что касается визуального повествования по сравнению с литературным повествованием, это сложно. Часто фотографии в той или иной степени зависят от текста, который их сопровождает. На данный момент меня интересуют пределы фотографии, потому что я вижу так много фотокниг, которые невольно об этом. Я часто думаю, что некоторые фотографические идеи лучше подать в книге или фильме. Сама по себе фотография не может вызвать его.

Из полного отряда девять убиты и восемь ранены. Те, что были покрыты сусальным золотом, были умершими.Групповой снимок взят из архива одного из солдат, 2015 год. Из серии «Искры» © Виктория Войцеховска, Выбор присяжного, LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

Один из подходов — просто добавить больше текста. Хотя я не уверен, что это эффективно. Алек Сот однажды сказал: «Слова могут испортить картины». Это правда. Это непростая задача: редактирование, секвенирование, с чего начать и где закончить серию. Идея визуального повествования — это то, что я остро осознал, когда увидел, как арт-директор полностью перестраивает сцену, которую я сделал с фотографом.Мы работали над этим несколько дней, и он создал новое повествование примерно за 30 минут. Просто удалив одни изображения и переставив другие, возникла новая история. Это тоже действительно текло. Когда я преодолел шок, мне понравилось то, что он сделал. Фотограф на самом деле этого не сделал. Возникло противостояние. Однако для меня это было своего рода откровением: кто-то мог видеть одну и ту же серию изображений в такой радикально иной последовательности. Арт-директор обладал острым зрительным чутьем на цвета, композицию, детали. Это заставило меня задуматься о том, насколько важны сотрудники.Фотографам может быть очень больно убивать своих детей, но это необходимо.

Возвращаясь к тексту: мне нравится, когда текст не пытается объяснить изображения или дать параллельный комментарий. Это может быть рассказ, серия наклонных отрывков или стихотворение. Недавно я говорил с Алеком Сотом о поэзии и фотографии (поскольку он выкладывает так много стихов в своей ленте в Instagram). Он сказал что-то вроде того, что оба пытаются выразить невыразимое.

Конгресс-холл, Площадка для сбора нацистской партии, Нюрнберг, 2016.Из серии «Что осталось от дня» © Геше Вюрфель, выбор присяжного заседателя, LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

Интересно, может ли фотография выразить, скажем, сожаление, печаль или потерю так же мощно, как стихотворение или музыкальное произведение? Лично я думаю, что нет.

LC: Вы цитируете Джоан Дидион, которая оказала большое влияние на ваше творчество. Но какой текст был определенно сформирован для вашей оценки фотографии — от другого критика / мыслителя или от самих фотографов?

SOH: Я уже говорил об этом раньше, но меня всегда удивляет, сколько великих фотографов также являются прекрасными писателями.На ум приходят Дайан Арбус и Дэнни Лайон. А Роберт Адамс — иначе; он довольно старомоден, но мне нравится его целеустремленность. Мне понравился сборник эссе Луиджи Гирри, который Мак недавно опубликовал. Как писал Гирри, «[фотография] касается глубокого разделения изображения и восприятия».

Я верю, что тратить время зря — неотъемлемая часть творчества, как и скука, мечты и мечтания.

Для классики камера Camera Lucida от Роланда Барта по-прежнему является ключевой, хотя я не совсем склоняюсь перед ней в той степени, в которой я был, когда впервые столкнулся с ней.На самом деле это книга памяти и траура по его матери. Все, что он пишет о медиуме, рассматривается через эту призму, что делает его таким блестящим, но, возможно, и немного искажающим. Недавно я заново открыл для себя « Роланда Барта» Роланда Барта «», и меня привлекли соблазнительные подписи к фотографиям из его семейного альбома. Под портретом деда он пишет: «В старости ему стало скучно. Всегда приходя к столу рано (хотя время обеда постоянно сдвигалось), он жил все дальше и дальше, опережая время, все более и более скучно.Он не участвовал в языке ». В этих нескольких предложениях столько информации о характере парня! Это восходит к тому, что я говорил ранее о том, что изображение часто зависит только от правильных слов — и от правильного количества слов.

Руккая и Хадиза во время перемены в школе. Они помнят, что им приходилось прятать школьную форму в полиэтиленовые пакеты, потому что боялись стать мишенью для повстанческой группы. Майдугури, Нигерия, 2016 г. Из серии «Образование запрещено» © Рахима Гамбо, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

Я только что вернулся из Загреба, куда я приехал на отличный фотофестиваль Organ Vida. Одним из других выступавших был Дэвид Бейт, поэтому в последнее время я просматривал его сочинения. Я также с некоторым трепетом подходил к трудам французского философа Жака Рансьера, о котором Бейт упоминал в своем выступлении. Это сложная территория: философия представительства.

Но больше всего на свете меня вдохновляет хорошее письмо. Для меня не имеет значения, о чем идет речь.Меня скорее увлечет стихотворение Филипа Ларкина, чем теоретический очерк о фотографии. Думаю, это мой литературный фон.

LC: Визуально, в стороне от письменного слова, были ли несколько фотографов, которые первыми открыли вам глаза на мощь средства массовой информации? Момент «а-ха», который меняет правила игры? Что случилось?

SOH:
«Уильям Эгглстон: Древнее и современное», подготовленный Марком Холборном, в 1992 году в Художественной галерее Барбикан в Лондоне.
«Дьявольская площадка» Нэн Голдин в галерее Уайтчепел в 2002 году.
«Жестокие и нежные» в Тейт, Лондон, 2002 год.

Первые два, вероятно, говорят сами за себя — два гиганта фотографии делают то, что делают, заново показывая нам повседневность. Третье было как раз таким блестяще организованным групповым шоу. Не концептуально переоценено, как многие шоу сегодня.

В отношении фотокниг:

Смех Рэя Ричарда Биллингема (опубликовано Скало в 1996 году)
Любовь на левом берегу Эд ван дер Эльскен (1954)
Бруклинская банда Брюса Дэвидсона (1959)

Первой была моя фотокнига, которая изменила правила игры! Он показал, что можно фотографировать то, что вам нравится, как вам нравится, если у вас есть глаз.Это просто поразило меня и открыло мне возможности фотографировать то, что находится прямо перед нами.

Из книги «Любовь на левом берегу». © Эд ван дер Эльскен. Первоначально опубликовано в 1954 году, переиздано в факсимильном издании Дьюи Льюисом [прочтите наш обзор].

Два других шедевра представляют собой наблюдения о зарождающейся молодежной культуре 1950-х годов. Эд ван дер Эльскен настолько опередил свое время: полу-выдуманный, рассказанный, режиссерский, но не постановочный. Идеальное место: Париж Сен-Жермен-де-Пре! Идеальный предмет: Вали Майерс! И погружение фотографа в тему: «Я с удовольствием рассказываю о молодой мятежной сволочи … Все радуюсь.Любовь. Храбрость. Красота. Также кровь, пот и слезы. Держать глаза открытыми.» Вот и все, прямо здесь.

Наконец, Brooklyn Gang — это документ, посвященный городской молодежной культуре еще до того, как этот термин был изобретен. Это также реквием для группы итальянско-американских детей, которые объединились и на какое-то время нашли своего рода сообщество, в котором им было отказано в других местах — дома, в церкви, в школе. В непринужденности людей на этих фотографиях есть что-то неподвластное времени — они кажутся ему живыми и живыми для его камеры, без застенчивости.

Так много других, слишком мало места. Кристенберри, Гедни, Фукасе, Эбботт, Эванс…

LC: Вы начали брать интервью у музыкантов до того, как перешли к критике фотографии. A Есть ли резонансы между тем, как фотографы и музыканты видят мир? Есть ли творческое мышление, универсальное для всех видов искусства?

SOH: Я думаю, великие художники во многом похожи, независимо от их среды. Однако музыка имеет тенденцию быть более совместной, и песни входят в коллективное общественное воображение так, как это делают немногие другие формы искусства.Мы несем их с собой через нашу жизнь, прекрасные песни.

Из серии «Out of the Way» © Елена Аносова, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

Я действительно думаю, что музыка похожа на фотографию, искусство и литературу, поскольку настоящих великих людей очень мало, а затем есть все остальные. Стоять на сцене и выступать — совсем другое дело по канату.

Я также пришел к выводу, проводя интервью со многими великими людьми, что художники часто не самые красноречивые люди, когда дело касается их собственной работы.Произведение — это собственное объяснение и выражение. Все остальное постороннее. Я немного подозрительно отношусь к людям, которые слишком открыто говорят о том, что они делают. Что странно, если подумать, учитывая, что как интервьюер я стараюсь ценить из них отрывки освещения.

Мы больше не живем в эпоху решающего момента Картье-Брессона, а живем в озорном мире Джона Балдессари.

Но я также снова вернулся к интервью после долгого написания колонки.Мне больше нравится интервью, общение, даже если вы уйдете с одной или двумя действительно яркими цитатами. Вы начинаете видеть, как работает их творческий ум, как они думают, что часто сильно отличается от того, как они думают, мы, .

LC: Однажды вы написали, что «выполняете миссию» — серьезно относиться к фотографии. Меня сбивает с толку, что это все еще проблема (еще больше сбивает с толку продолжающиеся споры о том, является ли фотография искусством … но давайте не будем повторять это в n -й раз).Как вы думаете, выполнили ли вы свою миссию (частично) за последние 10-15 лет или вам еще предстоит работа?

СОХ: Ой, чувак! Какое-то время это определенно было так, и до некоторой степени так и остается. Вполне может быть британский вопрос. Я искренне думаю, что Британия не имеет такого отношения к фотографической культуре, как, скажем, Америка или Франция. Когда вы выходите за пределы пузыря искусства / фотографии, в котором мы работаем, я думаю, что британцы по-прежнему с подозрением относятся к фотографии.Я думаю, это связано с их коллективным характером и темпераментом: это, по сути, очень консервативное место, которое, тем не менее, имеет яркую популярную культуру.

Для других людей, не только в Великобритании, фотография остается, по сути, формой середины 20-го века. Он черно-белый. Это Картье-Брессон и Билл Брандт. Или, может быть, это Стив Маккарри.

Недавно я написал, что мы больше не живем в эпоху решающего момента Картье-Брессона, а живем в озорном мире Джона Балдессари.Как вы думаете, какой был ответ? Я подумал, что мне, возможно, придется на время скрываться! Но я искренне верю тому, что написал. Это не была приманка. Мне это казалось само собой разумеющимся из работы, которую я получал и просматривал. Фотография в наши дни — это не просто выходить в свет с камерой, и это было не так уже довольно давно. Я понимаю, почему люди хотят придерживаться этой идеи — и она остается полностью верной и актуальной, — но это уже не то, чем занимаются многие практикующие.

Горная тропа. Из серии «Моя дорогая Беатрис» © Сэм Лайн, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

Фотография теперь — это перформанс, скульптура, архив, найденные изображения, коллаж, постановка, переосмысление, реконфигурация, реконфигурация… Для меня доказательства там в изобилии — вот где мы сейчас живем.

Что до старой строчки «Это не искусство»? Как и вы, я не думаю, что он заслуживает более серьезных дискуссий. Опровергнуть это значило бы как-то уделить ему внимание, которого он не заслуживает.

LC: Мы оба знаем, что онлайн-СМИ все больше и больше сдвигаются в сторону немедленного ответа, в сторону головокружительной, мгновенной скорости. Мне понравилась цитата, которую вы нашли от Алека Сота, где он сказал: «Недавно я прочитал цитату Дональда Трампа о том, что никогда не останавливаться. Он приравнивал остановку к неудаче, а не, скажем, к саморефлексии. Вроде как все сказано.

Как замедлиться и найти это пространство для саморефлексии? Я думаю, что это особенно важный момент, о котором следует помнить «новым талантам», поскольку они больше всего хотят быть открытыми.

SOH: Я считаю, что нужно не просто замедляться и размышлять — это неотъемлемая часть. Если вы серьезно относитесь к тому, что делаете, это абсолютно неотъемлемая часть, особенно в том, что касается работы, основанной на процессах. Я так много слышу о «процессе» и «практике», когда разговариваю со студентами, но часто кажется, что конечный результат — предмет, книга или гравюра на стене — каким-то образом низводится.

Для меня любая работа, основанная на идеях, которую раньше называли «концептуальной фотографией», требует даже большей строгости, чем, скажем, документальный фильм.Вам нужна отличная идея, вы должны неукоснительно ее реализовывать, а конечный результат должен быть убедительным или, по крайней мере, убедительным. Если какой-либо из этих трех элементов не работает, у вас проблемы. Обычно, насколько я понимаю, кажется, что не хватает третьего элемента. Итак, размышления, строгость совершенно необходимы — и, может быть, еще и вред.

Из серии «Следы» © Вероника Гесичка, Juror’s Pick, LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

LC: Недавно я разговаривал со Стивеном Мэйсом, и сегодня мы обсуждали значительно увеличившееся производство и распространение изображений.Он отметил, что очень мало беспокойства по поводу того, сколько слов создано сегодня, по сравнению с тем, что было 20, 50, 100 лет назад; Так почему же люди так беспокоятся о миллиардах изображений размером x , которые были загружены сегодня, в прошлом году и в 2005 году?

SOH: Я думаю, что цифры просто ошеломляюще огромны. Настолько огромен, что на самом деле не имеет смысла. Мы боремся с этим — многие миллиарды изображений загружаются в социальные сети ежедневно или ежемесячно. Дело в том, что большинство из них уходят куда-то, и их никогда не видят, или когда-то просматривают и забывают, отправляют на огромную помойку того, что раньше называлось киберпространством.

Кажется ироничным, что фотография, самый демократичный вид искусства, может запутаться в этих мрачных возможностях потери свободы.

Интернет — самый яркий пример ускоренной культуры. Мы живем в условиях масштабного эксперимента, который может иметь огромные последствия для грамотности — не только визуальной грамотности, но и вербальной грамотности детей. Они уже провели исследование, которое показывает, что информация, полученная при чтении книги, остается в голове дольше, чем та же информация, полученная с экрана ноутбука.С одной стороны, наше беспокойство оправдано, потому что, как и в случае с политикой и рынком, мы оказываемся бессильными. Хвост виляет собакой. Мы даже не знаем, что такое Facebook на самом деле. Он не был определен, но мы передали ему так много нашей личной информации.

Сотовый телефон. Из серии «Никто не разыскивается» © Дэниел Джордж, победитель, LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

Может быть, мы чувствуем, что это коллективное отречение от ответственности будет иметь разветвления: политические, социальные, психологические.Я знаю, что активистов можно идентифицировать и преследовать с помощью того, что они публикуют, и эта сила может стать средством репрессий даже в так называемых «демократиях», которые сейчас придерживаются многих (крайне правых) популистских ценностей.

Кажется ироничным, что фотография, самый демократичный вид искусства, может запутаться в этих мрачных возможностях потери свободы. Итак, с политической и культурной точек зрения, это, безусловно, самое беспокойное и неопределенное, и да, тревожное время, которое я прожил, хотя я вырос во время Неприятностей в Северной Ирландии!

LC: Как человек между изображениями и словами, как человек, серьезно относящийся к фотографиям, но существующий в меняющемся медиа-ландшафте — что вы думаете об этом беспокойстве?

SOH: Я не думаю, что фотографы должны быть так озабочены своим творчеством или обоснованностью того, что они делают.Я где-то читал, что в середине 1960-х половина всех семей в Америке имела камеры Polaroid или Instamatic. Интересно, вызывало ли это беспокойство у фотографов в то время: «Они все делают это. Для нас все кончено! »

Если смотреть на это позитивно, фотография — это ключевая среда в данный момент, единственная, кто идет в ногу с быстро развивающейся культурой цифровых социальных сетей и инста, и действительно движет ею.

LC: Наконец-то вам удалось сделать карьеру, занимаясь любимым делом и преследуя свои интересы.Вместо того, чтобы спрашивать конкретно: «Как стать фотокритиком» или «Как« сделать »это как художник», мне больше интересна общая дилемма: как можно преследовать свою страсть в мире, сохраняя при этом любовь к нему, сохраняя искру искры?

SOH: Мне сложно ответить. Мне повезло, что я пришел в то время, когда было больше времени, чтобы терять время без последствий, которые есть сегодня. Я верю, что трата времени является неотъемлемой частью творчества, так же как и скука, мечты и мечтания.

Мечтать. Из серии «Русские сказки» © Фрэнк Херфорт, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

На самом деле, это одна из моих больших политических и личных причин, так что вот вам: молодым человеком я приехал в Лондон и учился в колледже на стипендию, которая также оплачивала мою аренду и дорогу. Я жил в дешевом жилье в захудалых богемных кварталах и выполнял дрянную работу, чтобы позволить себе ходить на концерты. Когда я потерял работу, я получил другую. У меня было много друзей, которые учились в художественном колледже и имели дешевые или бесплатные студии в Брикстоне, Хакни или даже в Лэдброк-Гроув.

Сейчас арендная плата в Лондоне самая высокая в Европе. Плата за обучение в колледже настолько высока, что социально исключает студентов из рабочего класса, а процентные ставки, которые банки взимают по студенческим ссудам, также являются непомерно высокими. Не так много студенческих вакансий с оплатой выше минимальной заработной платы. Все вышеперечисленные районы были облагорожены, как и мир искусства (хотя в определенной степени так было всегда). Более того, были облагорожены искусство, фотография, театр и даже поп-музыка — последнее пристанище талантливых рабочих из рабочего класса.Я действительно верю, что те, у кого нет унаследованного богатства, подвергаются социальной и культурной изоляции. Класс — это слон в мире искусства (и фотографии) и английской культуры в целом. Я полагаю, что это больше, чем даже пол или раса, которые, по крайней мере, активно обсуждаются.

Это, конечно, влияет на шансы стать тем, кем он хочет быть: художником, фотографом или даже, да поможет нам Бог, критиком. Я хотел бы сказать, что хорошее письмо победит … но многие возможности закрылись.Разумеется, открылись и другие возможности: онлайн-блоги, форумы, веб-сайты… самоиздание, инди-публикации, фотофестивали и т. Д. — все расцвело. И все же мне кажется, что многие молодые люди, которых я знаю, работают напрасно или просто выживают. Я восхищаюсь их самоотдачей, но так быть не должно! В том факте, что мы теперь принимаем, что люди должны работать бесплатно и не иметь гарантий в виде контрактов или условий, есть что-то принципиально неправильное.

Из серии «Флюоритная фантазия» © Юкари Чикура, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.

Несмотря на все это давление, я не уверен, как защитить эту «изначальную искру». Думаю, вам действительно нужно любить то, что вы делаете. Мне повезло, мне никогда не приходилось слишком много думать о карьере. Были один или два счастливых момента, когда я оказался в нужном месте в нужное время и встретил нужного человека. Если бы я начинал сейчас, кто знает, хватит ли у меня воли или выносливости? Это другой мир. Это действительно так.

— Шон О’Хаган, беседует с Александром Стрекером.

Наши Emerging Talent Awards открыты для заявок — и крайний срок приближается (17 октября)! Узнайте больше об остальных членах жюри и о широком спектре преимуществ, связанных с отправкой ваших работ, на нашей странице приема заявок.

Что такое фотопоэзия? — Photocaptionist The Photocaptionist

от Майкл Нотт

Что такое фотопоэзия? Его пренебрежение таково, что в Оксфордском словаре английского языка нет определений «фотопоэзия» или «фотопоэма» или сопоставимых терминов, таких как «фотопоэзия» или «фотоверсия». Однако такие термины действительно существуют, и первое употребление слова «фотопоэма» встречается в Photopoems: A Group of Interpretations through Photographs (1936), сфотографированных и скомпилированных Констанс Филлипс.Пары стихов и фотографий в книжной форме существовали почти за столетие до Photopoems , хотя антология Филлипса важна тем, что предполагает, что форма заслуживает признания и присвоения отдельного имени.

Констанс Филлипс, «Сказание о последнем менестреле», в Фотопоэмах: Группа интерпретаций через фотографии , под редакцией Констанс Филлипс, Нью-Йорк: Ковичи-Фриде, 1936

Принимая этот термин, я не хочу отдавать предпочтение фотографии над поэзией в моем понимании этого сотрудничества; Я выбрал его, потому что из немногих терминов, используемых для определения отношения между поэзией и фотографией — как в практике, так и в критике, — он является наиболее распространенным.Тем не менее, критика и теории фотопоэзии немногочисленны и далеки друг от друга. В своей статье о Поля Элюара и Ман Рэя « Facile » (1935) Николь Булестро изобрела термин « фотопоэма » для описания тонкого тома, объединяющего стихи Элюара и фотографии Мана Рэя.

Удобство . Стихи Поля Элюара. Фотографии де Ман Рэя , Париж, 1935 г., опубликованные издательством Editions G.L.M.

«В фотопоэме», — пишет Булестро, «значение развивается в соответствии с взаимностью письма и цифр: чтение переплетается через чередование перестановок означающего в текст и изображение.«[1] Поэма и фотография встречаются друг с другом, и Булестро, кажется, предлагает определять фотопоэму не по ее производству, а по ее восприятию, как практике чтения и взгляда, которая полагается на читателя / зрителя. связи между текстом и изображением и создают смысл из них. Против этих «рестишингов» Энди Стаффорд использует термин «фото-поэзия» для описания «тесно связанных (хотя и не слитых)» изображений и текстов книги Филиппа Тагли Paradis sans espoir (1998), хотя он предпочитает «фото-граффити». ‘как концептуальный ярлык для творчества Тагли.[2] Совсем недавно Роберт Кроуфорд и Норман МакБит включили «Фотопоэзия: манифест» в свое сотрудничество « Китайский Макарс», — книгу, в которой шотландские версии Роберта Кроуфорда произведений четырех поэтов или «макаров» классической эпохи китайского Поэзия сочетается с черно-белыми двухцветными фотографиями Нормана Макбита и новаторского викторианского фотографа Джона Томсона (1837-1921).

Роберт Кроуфорд и Норман Макбит, Китайский Макарс , 2016

Их двенадцать пунктов варьируются от зависимости и взаимозависимости стихов и фотографий; важность «раскрытия» для «[вовлечения] воображения читателя»; потребность во множестве связующих звеньев между текстом и изображением; и, прежде всего, утверждение, что «Стихи и фотографии поощряют взаимопонимание.«[3] По словам Кроуфорда и Макбита, буквальные иллюстрации и описания неинтересны, и они предполагают, что взаимосвязь между поэзией и фотографией, в ее самом глубоком и наиболее увлекательном виде, является случайной и требует от читателя / зрителя достижения, работы и воображайте, чтобы установить продуктивные связи между текстом и изображением.

Джон Томсон, Stravaigin Saurs: Easie-Osie ( Wandering Winds: Lazy ), в Chinese Makars Роберта Кроуфорда и Нормана Макбита, 2016, авторское право на изображение The Wellcome Collection

Действительно, « Китайский Макарс » Кроуфорда и Макбита — это ящик художника, сочетающий фотографии Макбита с новой версией перевода Кроуфорда «Сон о Rood », одного из старейших известных произведений английской литературы.Переход от одного языка к другому перекликается с необходимостью связать стихотворение с фотографией, фотографией с стихотворением, в том смысле, что связи не обязательно очевидны. Перевод — более обширная модель, чем иллюстрация, позволяющая устанавливать отношения, которые не воспринимаются как окончательно буквальные или описательные. Часто требуется особый тон или дух, и эгоизм переводчика может проявляться в избегании очевидных буквальных эквивалентов. Поэма Stravaigin Saurs: Easie-Osie ( Wandering Winds: Lazy ) гласит:

Easie-osie, wi nae wey o daein,
Ah dinnae gang ayont the clachan,
But cry tae ma laddies i fair daylicht,
‘Pu the hingers.’

Amang blaebells с гайд-драмом
Wuids wud be lown —
Spring wunds oan сцинклиновых ожогов —
Ootby this glosung.

Ленивый, без работы, за деревню не выхожу-
lage, а взываю к мальчикам среди дня-
свет: «Задерните шторы». Среди колокольчиков
с хороший драмовый лес будет мирным
— весенние ветры на сияющих ручьях — снаружи
в этих сумерках.

Шотландские стихи Китайский Макар напечатаны не вместе с оригинальными китайскими стихами, а вместе с английскими глоссами, которые, для читателя, незнакомого с шотландцами, еще больше усложняют взаимосвязь между стихотворением и фотографией.

В чем же тогда преимущества рассмотрения фотопоэзии как отдельной формы фотолитературы? Что поэзия привносит в фотографию, чего, например, не дает проза? Я бы сказал, что в большинстве случаев стихи и фотографии функционируют как замкнутая реальность. Сначала они отдельные, целые. Как пишет Джон Фуллер, стихотворение «постепенно строится из слов и образов, которые должны пройти проверку как альтернативная реальность. Но фотограф почти напрямую эксплуатирует саму реальность.'[4] Оба имеют отношение к изображениям: визуальная непосредственность фотографического изображения против распутывающихся, изменяющихся, накапливающихся словесных образов, которые возникают из стихотворения. В совокупности такие визуальные и словесные образы смешиваются, сталкиваются, противоречат, вдохновляют, вызывают и противостоят друг другу, создавая фотопоэтические образы, которые, по словам Кроуфорда и Макбита, кажутся поощряющими «наклонность» и «интуитивность» текста и изображения.

Майкл Нотт — научный сотрудник Университетского колледжа Корка, Ирландия.Его книга Фотопоэзия 1845-2015: Критическая история опубликована Bloomsbury в 2018 году.

Эта статья является совместной публикацией с The Photographers ’Gallery Viewpoints.

[1] Николь Булестро, «Le Photopoème Facile : Un Nouveau Livre dans les années 30», Le Livre surréaliste: Mélusine IV (Париж, 1982), 164.

No related posts.